Один день из жизни Андрея Олеговича

Один день из жизни Андрея Олеговича

Пробуждение

Темное осеннее утро. Словно молотом по наковальне стук в висках. Стремное пробуждение. Все как обычно. Сколько времени? И где, Блять, этот телефон?
Вот он. Конечно, разряжен. По-другому и никак. Никто и не сомневался.
            - Артем, рыжий козел, проснись, - толкнул Андрей Олегович в бок лежащее рядом тело. Тело слегка покачнулось, перевернулось с правого бока на спину, покашляло и глухим тихим шёпотом поинтересовалось:
           - Ты охуел совсем? Время видел?
           - В том-то, блять, и дело, что не видел. Сколько времени?

Артем, бурча себе под нос что-то невнятное в полусонном бреду, какое-то время пошабуршался под подушкой, пытаясь нащупать телефон. Наконец, найдя его, он приоткрыл заспанный глаз и, потупя взглядом в мутный экран какое-то время, сообщил: «4 утра»; после чего, пробубнив ещё несколько невнятных предложений, повернулся к стене.

Андрей Олегович задумался. «Так, если я лёг в полночь... нет, не в полночь. Я точно помню, что когда я брал гитару в последний раз... вроде кто-то сказал... час ночи уже, не шуми... или это вообще позавчера было... сколько я выпил…»  Мысли путались в кашу. Башка гудела, как трансформаторная будка. Как бы не пытался Андрей Олегович восстановить картину вчерашнего вечера, не получалось ровным счетом ничего. Сходилось только одно: он опять спал не больше 4-х часов. Он попытался приподняться с кровати. Не вышло. Молоток, бивший по его вискам, словно прибил его голову гвоздями к подушке. Но вставать надо было. Ёбаная пустыня Сахара, творившаяся в его рту, требовала наступления сезона дождей. Губы слипались. Помимо дикой жажды, очень просил подняться мочевой пузырь.

Андрей Олегович к этой просьбе имел все желание прислушаться, но возможности сделать это не находилось. Сделав еще две-три неудачных попытки оторваться от кровати, он резким рывком все же сумел из горизонтального положения перейти в положение сидя.

Уже в положении сидя внезапно обнаружилось, что на А.О. отсутствует нижнее белье. Удивительно, мда. Попытавшись вспомнить, куда же и по какой причине оно делось, Андрей Олегович вдруг пришел к выводу, что лучше ему этого не знать, поскольку, вполне вероятно, радости это воспоминание вряд ли принесло бы. Похуй.

С трудом оторвав задницу с дивана, он кое-как нащупал тапки, слегка покачнулся, кашлянул, и тут же въебался в целую батарею из стеклянных бутылок. Батарея загремела, часть бутылок звонко попадала. На пол что-то разлилось.

Доброе утро, Андрей Олегович.

- Ты там совсем уже охуел? – глухо раздалось с дивана.

Андрей Олегович промолчал.

Идя наощупь, чтобы опять не въебаться в какой-нибудь портвейн, он подошел к шкафу, достав оттуда трусы и одежду трясущимися руками. После того, как похмельная его нагота была прикрыта, он отправился в туалет. Господи, как тяжело идти. Каждый шаг ему давался как марафонская дистанция 70-летнему астматику. Дойдя до туалета и выполнив просьбу организма, он перешел к удовлетворению потребности номер два: жажда. Воды на кухне не оказалось. Пришлось ставить чайник. Руки трясло слишком сильно. С трудом достав пакетик чая и положив его в кружку, Андрей Олегович приступил к самому сложному: сахар. Как бы он не пытался положить эти сраные две ложки в кружку, дрожь в руках не давала. Все сыпалось на стол. Ублюдский желтый свет лампочки Ильича давил на глаза. Похмелье было слишком стрёмным.

«В пизду этот сахар. Без сахара попью. Сахар – белая смерть. Или соль… Да что соль, что сахар. Все вредно. А здоровье одно. Его беречь надо», - крутились в похмельном бреду мысли.

В трясущихся руках мелькнул огонек. Поднеся его к сигарете, Андрей Олегович жадно затянулся. Одна радость в жизни – сигареты. Не будь сигарет, люди бы совсем не радовались. Жаль, что радость заканчивается. В пачке оставалась всего одна штука. Нет, так не пойдет.

Андрей Олегович, докурив, пошел в комнату за телефоном и зарядкой. Так, баланс карточки. Хоть бы было на курево, Боже, хоть бы было… 140 рублей. Ура. На сигареты хватит. Отличная новость. Не такое уж и плохое утро, не так ли, Андрей Олегович? Металлический чайник начал трястись и свистеть. Чай, наконец-то.

Делая очередной глоток дешевого пакетикового чая, в голову как с бухты Барахты падает вопрос: какой день недели? Из ответа на вопрос номер один (среда) вытекает вопрос номер два: когда, блять, ты, сраный алкоголик, был в университете в последний раз? Забавно, что на этот вопрос ответа не нашлось. Как и на вопрос, когда был в последний раз трезвый день.

Допив последний глоток кислого чая, Андрей Олегович рассмеялся. Что за дебильные вопросы крутятся в его смятенной алкоголем голове?

Некогда думать о хуйне. Надо лечить перепой. Сердце стучало так сильно и быстро, что А.О. видел, как трясутся его ребра от каждого стука, будто несчастный орган уже не мог жить в этом поганом теле и пытался пробить себе дорогу через грудную клетку к хуям подальше от этого места.

Чистка зубов не дала каких-либо целительных результатов, за исключением опустошения желудка посредством блевотины в раковину. Не помог и холодный душ. Андрея Олеговича ебашило по полной программе. Облупленная квартира в его посеревших от хронического недосыпа глазах тряслась как шлюха на солёном хую. Вместе с квартирой и шлюхой тряслось его тело. Боль в башке была похожа на бомбежку Сталинграда. Сухость во рту не ушла и после второй, и третьей чашки чая. Кислый вкус желчи, казалось, разъедал его рот. Да, давно так хуево не было.

«Сейчас сдохну… Надо срочно выйти подышать воздухом, так продолжаться не может. Еще и сигареты нужны…»