Один день на сто миров

Глава 1 Запретные учения

Каждая книга – это собрание людей разных возрастов, национальностей, занятий, характеров и поступков.

Константин Георгиевич Паустовский

Богатые и роскошные мечети, сверкающие золотыми шпилями, величественно соседствуют с деревянными трущобами Балаты и Фенере – тех самых районов, где древние традиции евреев и греков переплетаются с современными страхами. Узкие улочки, наполненные кашляющими и больными жителями, где каждый прохожий опасается, что его мертвое тело может оказаться выброшенным и затянутым бурными водами Босфора – узкого пролива, разделяющего Европу и Малую Азию. Пролив соединял Черное море с Мраморным.

Дети, спеша с уроков, выбегают на улицы, крепко обнимают в руках Коран, трактаты фикха и учебники по астрономии – наследие древней науки арабов, которое бережно хранится в библиотечных сокровищницах великого Стамбула. Здесь, между редкими арабскими манускриптами и персидскими поэмами, некоторые библиотекари и ученые, тайно держали в секрете книги по европейской науке, прятали их то в потайных нишах пола, то между книгами, ибо страшный вид янычара в тюрбане у порога, заставляет сжигать драгоценное знание.

Стамбул – город, где возможно всё! Среди золотых куполов мечетей, сверкающих в лучах утреннего солнца, процветают нищета и жестокость людей. Жизнь на улицах кипит так, что многие не обращают внимания, что в темных узких переулках люди доживают последние часы, не ведая покоя и умиротворения. Здесь каждый камень, каждый звук напоминают о том, что всё подвластно судьбе человека, и что все может стать для человека началом и концом.

Во дворе одного из домов появляется евнух Джамал-ага – чернокожий мужчина, облачённый в белый тюрбан и алый кафтан, отливающий золотыми нитями при свете мерцающих факелов. Он выходит во двор, а рядом за столом трудится Хасан-ага – евнух, аккуратно записывающий имена наложниц и «расходы» на содержание женщин гарема.

— Джамал-ага, здравствуйте… — тихо произносит Хасан-ага, голос его наполнен уважением и спокойствием.

— Хасан-ага… — отвечает Джамал-ага, слегка поклонившись. Голос мужчины немного прорезался из-за страха и тревоги.

— Власть султана растёт… – продолжает Евнух, поправляя свой роскошный кафтан из бархата, расшитый золотыми нитями, после продолжая: «Султан Мурад, жесток, но справедлив».

Сказал он голосом, в котором звучит не только строгость, но и скрытая печаль, — Он приказал отрубить руки торговцу, уличённому в хранении нескольких книг и непристойных стихов.

— Я могу пройти к гарему султана, мне нужно поговорить с девушками, – заявляет Джамал-ага, его тон полон решимости.

— Наш Бог един и могуч, – говорит Хасан-ага, словно заклинание.

— Наш Бог един и могуч, — тихо подтверждает Джамал-ага.

Евнух, спрятав в тайном кармане своей одежды ценную вещицу, осторожно пробирается к гарему, минуя величественные сады, где запах и красота цветов способны увести любого от мрачной реальности улиц. Остановившись на миг, он тихо шепчет: «Аллах, прости меня», и вдохнув благоухание свежих цветов, заходит в комнату одной наложницы.

Маленькая девочка, лет десяти, быстро подбегает к нему и нежно обнимает. Джамал-ага, быстро закрыв за собой дверь, наклоняется и шёпотом произносит: «Я принес тебе книгу. Тихо… Это стоило больших усилий. Асель, обещай, что это – последняя опасная просьба.»

— Я не виновата, мир такой большой! — возмущённо говорит девочка, — А я не могу выйти из дворца без разрешения. Принцесса во дворце.

Мужчина пододвигает старинный стул к массивному столу и достает Коран.

— Тебе нужно учить Коран, священное писание, — наставляет он, словно передавая ей ключ к древней мудрости.

— Я не хочу! Учить! — протестует Асель, голос её дрожит от страха и непонимания.

— Тсс… — шёпотом приговаривает мужчина, закрывая пальцем её рот, — Аллах прости нас… Говори тихо, шепотом.

Девочка с длинными русыми волосами, падающими до плеч, с маленькими ножками, стучащими о пол, с милым личиком, румянцем на щеках и маленьким носиком, склоняется и тихо шепчет: «Прости…»

Её голос наполнен искренним стыдом, и в нём слышится мольба о прощении.

— Нужно учить Коран, этику, музыку, — продолжает он.

— Почему я не могу читать книги помимо Корана… Почему? — её глаза наполняются первыми каплями слёз, и она пытается тихо сопеть, чтобы никто не прибежал. Девочка аккуратно вытирает слёзы и продолжает тихо плакать.

— Я… Я не знаю, — ответил Джамал.

Сердце мужчины сжимается от сострадания. Он присаживается рядом с ней на удобную роскошную кровать, нежно гладя её по голове, пытаясь утешить.

— Я хочу сделать твою жизнь счастливой, но и ты меня не подводи, хорошо?

Асель кивнула, и мужчина, вытирая оставшиеся слёзы платком, приглашает её за стол, учить Коран, осваивать этику и играть на музыкальном инструменте.

Через несколько часов, наступает вечер, и мужчина откланяется и оставляет Асель одну в полумраке комнаты. Девочка долго смотрит в закрытую дверь благодарными глазами. Вскоре она осторожно берёт книгу, что принес Джамал утром, и начинает читать, постоянно поглядывая на запертую дверь, словно опасаясь, что кто-то внезапно войдет.

Вдруг раздаётся резкий стук в дверь. Было поздно; Асель, быстро спрятав книгу в стол, подбегает к двери и аккуратно её открывает. В дверном проеме снова появляется Джамал-ага — на его лице играет широкая улыбка, а в руках он держит несколько книг и сборников стихов. Они вместе входят в комнату, Джамал крепко закрывает дверь. Они начинают тихий, почти запретный разговор, наполненный гортанными османскими словами о жизни, судьбе и о книгах.

Девочка рассказывает о романе, который Джамал-ага принес ей ещё утром, а евнух с гордостью делится, как сумел переписать некоторые европейские книги. На его руках и рукаве видны следы от чернил, которые он стыдливо прятал перед Асель. В ответ Асель расцветает в благодарной улыбке и обнимает евнуха от всего своего доброго сердца. Проходит ночь, полная шёпота, обсуждений запретных знаний и мечтаний о другом мире, без запретов, полный свободы. На рассвете Джамал-ага покидает Асель, а она обнимая его на прощание, продолжает смотреть в дверь, повторяя тихим благодарным голосом единственное слово: «Спасибо».