Один из вариантов жизни

Рассказ первый Старые часы

Что же такое время?

Если никто меня об этом не спрашивает,

я знаю, что такое время;

если бы я захотел объяснить спрашивающему

– нет, не знаю.

Августин Блаженный

«Исповедь, книга одиннадцатая»

…Ночь обрушилась внезапно и накрыла меня такой плотной темнотой, что стало трудно дышать. Сделав несколько шагов, я остановилась, не зная, куда идти дальше. Не было ни света, ни звука, ни запаха – ничего похожего на ориентир. Словно внезапно исчезло пространство, а с ним – и время. Только чёрная ночь!

Устав вглядываться в темноту, я закрыла глаза и, сняв зрительное напряжение, дала возможность обостриться слуху. Прислушиваясь, я медленно поворачивалась, словно радиолокатор. Но темнота не пропускала даже малейшего шороха. Казалось, она поглотила всё вокруг, и только я мешаю ей сомкнуться, чтобы царствовать безраздельно. И тьма сжала меня, не давая ни пошевелиться, ни крикнуть.

Вдруг…

…резкий щелчок рассёк тишину, и в наступившей в комнате темноте было слышно, как с лёгким звоном падают на письменный стол осколки. Выронив из рук карандаш, я вскочила, с грохотом опрокинув стул и, нащупав выключатель, зажгла верхний свет.

Чего испугалась?! Ну, лопнула лампочка. И не удивительно – горит всю ночь напролёт! Сколько раз зарекалась не засиживаться допоздна! Но это, как ужин после шести вечера, – и знаешь, что вредно, а кушать хочется! Кстати, не попить ли чаю? Или уже слишком поздно, а может, рано?

Взглянув на часы, я увидела, что они стоят. Забыла их завести, что ли? Но ключ повернулся только на пару оборотов. Значит, причина не в заводе. Я качнула маятник, и часы пошли, как ни в чём не бывало.

Зайдя на кухню поставить чайник, я посмотрела на «ходики» и поняла, что часы в соседней комнате остановились буквально только что, скорее всего, именно в тот момент, когда лопнула лампочка в настольном светильнике. Но я не стала две эти мелкие неприятности связывать между собой, хотя такое совпадение не могло не показаться странным.

Чай пить расхотелось – решила лечь спать. И, постелив себе в гостиной, ещё долго вслушивалась в размеренное тиканье часов, вспоминая историю их появления в моём доме.

…Я купила эти часы всего месяц назад. В комиссионном магазине, который находится на центральной улице Симбирска, наискосок от универмага, занимая первый этаж одного из крепких старинных зданий, чудом сохранившихся после перестройки города.

Мне кажется, что именно в таких домах и должны располагаться магазины старых вещей. Есть между теми и другими какая-то невидимая связь. Может, причина в особом запахе, который всегда присутствует в подобных помещениях: должно быть, так пахнет сама старина. Но, возможно, это просто запах нафталина и слежавшейся пыли…

Хотя это, конечно, уже не та комиссионка, какие были ещё в конце семидесятых. Туда почти за бесценок свозилась старая добротная деревянная мебель, которую меняли на безликие шкафы и столы из полированных прессованных опилок.

Я с детства любила старинную мебель, с тех пор, как с соседкой по квартире, общественницей бабой Леной, навещала ветеранов войны и труда. В некоторых домах тогда ещё сохранились высокие, почти до потолка, платяные шкафы, тёмные, с поблескивающей перламутровой инкрустацией, резные буфеты, гнутые стулья и огромные диваны с полочками для безделушек.

В нашем комнатке такой мебели не было – она осталась в пятистенном деревянном доме, из которого мой дед, вернувшись в конце двадцатых с лесоповала, увёз семью «в неизвестном направлении», прихватив один сундук с добром, в котором большую часть занимали книги. Да и это имущество при переездах с одной квартиры на другую было утеряно, а с ним и все награды деда, Георгиевского кавалера.

Моя любовь к старым вещам не прошла до сих пор. Годами я собирала их по родственникам и знакомым, а когда появилась возможность и покупать – комиссионные магазины в городе почти исчезли. Этот, на улице Гончарова, остался последним островком.

В магазине не было ни мебели, ни антиквариата, но всё же иногда попадались довольно интересные вещички, и комиссионка стала одним из главных источников пополнения моей коллекции фарфоровых статуэток. Возвращаясь из университета, где три дня в неделю читаю лекции, иногда я проезжаю лишнюю остановку, чтобы зайти в любимый магазин. Хотя в последнее время из-за наводнившего прилавки китайского ширпотреба он стал совершенно обычным и для меня малопривлекательным, я по привычке всё ещё сюда захожу. И не напрасно!

В тот день, открыв тяжёлую дубовую дверь магазина, я увидела на противоположной стене старые часы. Среди щеголеватых кварцевых собратьев они смотрелись также старомодно, как пожилой господин, одетый в костюм его молодости.

Часам было, наверное, лет пятьдесят-шестьдесят. Добротный корпус из светлого дерева выглядел строго и просто, но при этом не был лишён изящества. Мастер украсил часы двумя узкими полуколоннами, расположенными вдоль сторон корпуса, а внизу добавил нечто вроде перевёрнутой короны. Медный циферблат был начищен до блеска, но не совсем уверенной рукой (кое-где оказались подтёртыми краешки цифр), мерно раскачивающийся маятник также блестел.