Один из вариантов жизни

Рассказ двенадцатый Исчезающий коридор

Мне кажется, что с каждым годом лето становится всё короче, а зима – длиннее. Другие времена года я вообще не замечаю. Вот, например, была ли в этом году осень? Не помню! А зима тянется уже третий месяц, хотя ещё только вторая половина декабря.

Приближаются самые короткие в году дни, когда рассвет, кажется, переходит сразу в закат, минуя полутёмный день. И перевод стрелок на час назад ничего не меняет – всё равно уходишь на работу и возвращаешься домой в темноте, а долгой ночи не хватает, чтобы восстановить силы!

Да и с часовым поясом в Симбирске намудрили: светает часа на два раньше, чем, например, в Калининграде, а время одно и то же. В соседней же Самаре, или находящемся на той же долготе Ижевске, время сдвинуто на час назад.

Кстати, до поездки в Удмуртию я об этом даже не задумывалась. Но вот как раз в канун самого короткого дня мне довелось везти туда команду студентов на олимпиаду по журналистике. И из-за разницы во времени я дважды попадала впросак…

Мы ехали со студентами в двух купе. Они, собравшись все вместе в соседнем, веселились так, что мне было слышно через стенку. Я же в полном одиночестве сидела возле окна, глядя на чуть затушёванные сумерками заснеженные пейзажи и под стук колёс снова и снова повторяя про себя, написанное недавно стихотворение:

Сквозняк незаклеенных окон.

Парное тепло батарей.

Одежд утолстившийся кокон.

Простуда.

Желанье: скорей.

Домой с этих улиц.

Где плавно

Рассвет переходит в закат…

Я в спячке зимой.

Чувства, планы,

Всё-всё – до весны.

А пока…

Зима.

За окном со скоростью гаснувшего в кинозале света совсем стемнело. Я включила над изголовьем голубую лампочку, но стало не намного светлее. Поэтому, отложив приготовленную было для чтения книжку, решила лечь спать – ехать предстояло до утра. Перед сном я предалась далёким воспоминаниям.

В Ижевске мне приходилось бывать и прежде – там жила моя подруга по переписке Ольга. Во времена нашего детства часто знакомились через живущих в других городах родственников, друзей, которые побывали в «Артеке» или в «Орлёнке». Помогали найти собеседника в другом городе и даже стране и детские журналы. Так подружились и мы, и аккуратно писали друг другу с пятого класса вплоть до окончания университета.

А встретились – у каждой из нас уже росли сын и дочь. Тогда я впервые и побывала в Ижевске, который хоть и был столицей (пусть небольшой Удмуртии), но оказался маленьким и неинтересным городом.

Заканчивался август, и не хотелось тратить последнее драгоценное время летнего отпуска на город, поэтому почти сразу мы уехали на дачу на берегу озера.

Я тогда впервые увидела настоящую дачу – ни у родственников, ни у знакомых загородных домов не было. Не жил у нас никто из родни и в деревне, а генетическую тягу каждого русского человека к земле реализовывали на крошечных садовых и огородных участках в черте города.

Здесь же был старый двухэтажный деревянный дом, вроде тех, что строились в дачных посёлках где-нибудь под Москвой или под Петербургом ещё до революции. У меня всегда эти загородные дома связывались с творческой интеллигенцией. А отец моей подруги как раз был художником, вернее скульптором.

В этом доме мы и провели всю ту первую поездку в Ижевск. Погода стояла прохладная, дождливая. Днём мы ходили по грибы. А потом вдвоём с Ольгой, оставленные всеми остальными, лежали в протопленной мансарде и разговаривали.

Топили с вечера так жарко, что можно было спать только без одеяла. А от мух и комаров спасали марлевые балдахины, натянутые вокруг каждой кровати, поэтому, разговаривая, мы почти не видели друг друга, находясь каждая в своём таинственном мирке.

Почему-то лучше всего я запомнила именно эти балдахины. И воздух хорошо протопленной комнаты, пахнущий деревом. А ещё какое-то тревожное чувство из-за того, что голландские печи слишком накалились (вдруг сухие бревенчатые стены загорятся!).

Отогнав возникшую было тревогу, я стала думать об Ольге, удивляясь некоторым совпадениям в её и моей жизни. Например, наши старшие сыновья и младшие дочери оказались ровесниками. Оба парня после окончания школы уехали учиться в Питер. Правда, если мой сын выбрал вполне предсказуемый для прирождённого «технаря» Военмех, то Ольгин – пошёл в пожарную академию.

«Интересно, зачем люди выбирают такую экзотическую профессию? Ведь это очень страшно – лезть в огонь», – думала я, засыпая.

…Встретившая нас на вокзале преподавательница кафедры забыла предупредить, чтобы мы перевели часы. Просто сказала, что времени до открытия олимпиады ещё предостаточно, и проводила до университетского городка, где мы и должны были жить все три дня.