Одиночество болезнь смертельная.

Одиночество болезнь смертельная.

С. 

Заказываю два кофе. «Подать сейчас два или втрое чуть позже?» - «Сразу два». Второй кофе для нее. Столик выбран тот, чтобы видеть, как она войдет, едва звякнув колокольчиком; на столике небольшая роза с изящным бутоном цвета страсти, цвета нашей любви. 
Ждать ее было бесполезно с самого начала, но я ждала, ждала несколько часов подряд: капучино, латте, пина колада. Ожидание было бессмысленно, но только оно и имело для меня смысл. Напротив был пустой стул, специально для нее. 
Я знала, что она не придет, знала это еще год назад, когда она не пришла в тот раз, не придет и в этот. Она сейчас слишком далеко от меня, чтобы сегодня быть рядом, быть напротив: Пекин, Лондон, Нью-Йорк, Милан, Париж, Венеция, Барселона, - она могла быть в любом из этих городов сейчас с охрененной разницей во времени между нами, список городов неизменен на протяжении всех наших лет: мы совпадаем лишь в Пекине. Но, конечно же, она сейчас ни в одном из них, я знала, где она и сколько часов между нами: Роттердам, 2 часа. 
Ждать бесполезно было с самого начала, но я ждала. Два с половиной часа я просидела в ожидании нее, смотря то на пустой стул напротив меня, когда же она займет его, пахнущая лотосами, то на дверь, когда же она зайдет в нее, ищущая взглядом меня: кофе ждал ее. Ждала и я: сегодня мой день рождения, двадцать четвертый по счету… 
Она не придет. Не сегодня. Никогда. И я это знала, но все равно ждала. После часа бесплодного ожидания (она не придет, не придет, непридетнепридетнепридет) еще полтора часа я уговаривала себя уйти: я ждала ее до последнего, зная, что она не придет, не займет пустой стул и не выпьет кофе, что я заказала для нее: капучино. Пустой стул так и останется пустым. Кофе так и останется не выпитым. 
Но только это пустое, бессмысленное, бесполезное ожидание и имело смысл. В кафе играла наша музыка – танец одиноких: фламенко. Я вспоминала, как она танцевала его специально для меня: она гадала наше будущее, хотя мы и так знали, каким оно будет: я буду сидеть в ожидании ее в кафе в центре Пекина, Питера, Парижа, Лондона, Барселоны, список городов можно продолжать бесконечно, она будет черрт знает где с неизвестной разницей во времени: мы разлучены до самой моей смерти. 
Мои руки пахли сигаретами – они пахли одиночеством и лотосами. Ведь мы так одиноки друг без друга, просто нет сил в sms, которые мы постоянно набираем друг другу, указать адресата, указать нас: мы безупречно горды, мы безупречно идеальны. Только боль от одиночества, тоска от разлуки с годами становится сильнее, острее, и об нее теперь можно легко порезаться насмерть, что мы и сделаем с успехом в конце концов, когда я буду умирать у нее на руках. 
…порезаться насмерть... о нас… 
Свое двадцать четвертое день рождения я провожу в ее тотальном молчании, я забита насмерть ее глухим молчанием, я покалечена им, оглушена и ослеплена, я беспомощна, бессильна. Свое двадцать четвертое день рождение я встречаю в тотальном, абсолютном одиночестве. 
А одиночество – болезнь смертельная. 
Я смертельно больна – тобой, моя любовь… 

2009 год.