Одна ночь Вита.

Очерк

В белую палитру ночей Петербурга вмешались разноцветные краски фейерверков, отражавшихся в пушистых хлопьях зимы. Хо́лода как такового чувствовать уже не было нужды, ведь все открытые части тела были красные от мороза, перестав вовсе его замечать. Вит шёл по проспекту, когда куранты пробили полночь. Звуков выстрелов стало значительно больше, теперь же небо разукрасилось полностью, став непризнанным шедевром русского абстракционизма. Вит, дыша полной грудью, остановил свой шаг и начал любоваться холстом случайных творцов Петербурга.

Эту ночь я был вынужден провести здесь, на улице, чему был весьма рад, ведь сам вышел из теплой квартиры, находившейся в десяти километрах от Сенной, для того, чтобы просто пройтись, для того, чтобы не отмечать его как обычно. А обычно я праздновал со всей страной, с широким размахом страны, зовя кучу друзей, напиваясь с ними до беспамятства и уже под утро N-го дня , поспав пару часов, начинал сожалеть, вспоминая действа, совершенные в его квартире, по случайности, оргии.

Вит, преодолев десять километров пешком, вышел на Садовую улицу и остановился на Старо-Калинкином мосту. Для того, чтобы просто отдышаться или просто всмотреться в мазки продолжавших бегать красок по холсту неба, отчего воздух всё тяжелее начинал въедаться в нос началом сороковых.

- Ха, смотри, красота, - сказал кто-то издали.
- Пойдем подойдем поближе, - ответили первому голосу.

Я, не оборачиваясь, продолжал стоять, держась за парапет моста, а позади, переговариваясь между собой, начали приближаться два ранее доносившихся голоса.

- Мужик, можешь отойти? Нам не видно, - обратился один из голосов явно к Виту.
- Мужик, слышь?! – продолжал он.
- Вы это мне? - обернувшись, спросил Вит. - Тут места много, я не мешаю, вот туда пройдите, - Вит поднял левую руку, указав направление обнаженного моста.
- Нам здесь надо постоять.

Вит знал, что с пьяными спорить бессмысленно, ведь кроме как потери сил, вызванных конфликтом, в котором трезвый человек ничего не вразумит пьяному, не может принести. Поэтому Вит тихо отошел в сторону.

- Так бы сразу, а то ломаешься, как баба…
Незнакомца толкнула в плечо девушка (видимо та самая баба) из его компании, и тот не договорил.
- Баба твоя знаешь где, - хотел было сказать Вит, но воздержался.

Вит продолжал смотреть картины и слушать доносившиеся звуки выстрелов и запах пороха.
"И представить не могу, какая тут стояла какофония ужаса во время блокады, неужели люди дышали всем этим?" – подумал я про себя.

Справа от него продолжался пьяный дебош, на который Вит старался не обращать внимания. Тут я вспомнил, что прошлое пропивалось относительно так же, и мне стало весьма грустно за то ушедшее. За то, что я мог так же стоять среди этой компании на мосту.
Тем временем пьяная компания тоже начинала обстрел, достав неизвестно откуда фейерверки. Их же пьяные мазки отличались от общих, напоминая больше что-то между экспрессионизмом и футуризмом, но точно не абстракционизм.

- Может, хватит? - не выдержал я.
- Ты чо, мужик… чо хватит?
- Хватит пропивать искусство, вы вносите в него пьяный бред, блеф, вы….
- Лучше успокойся, - вступился женский голос.

Тем временем один из пьяных людей достал из-за пазухи пистолет и начал палить в воздух, потом, услышав диалог одного из своих товарищей, уставил пистолет на Вита.

- Владлен, успокойся, - завизжал другой женский голос, - Бог с ним.
- А это мы щас и проверим, - Владлен нажал на курок… - С ним или не с ним.

Пьяная компания так же быстро покинула Сенную, как и появилась на ней.

Снег продолжал сыпать крупными хлопьями, ветер закручивал его в воронку, а Вит, с дырой в животе, продолжал любоваться искусством зимы во всех её направлениях и красках. Привнося на тротуар свои мазки ярко-красного цвета.