Однажды в С С С Р

Глава 39

Иных людей бывает слишком много. Вроде, как и один человек, хотя сложения обычного, занимает полтора сидения в троллейбусе, шумит, как-то затеняет горизонт. Бывает люди, с которыми уютно. Аркадий был человеком едва заметным в коллективе. Он нем вспоминали, когда что-то происходило.

Ушедшего Аркашу жалели, о нем вспоминали, не предполагая, что Лефтеров скоро явится на завод с самыми скандальными намерениями.

Тогда заводские старожилы заключали что действительно, с парнем поступили неправильно. Что он не пропадет. 

И Аркадий действительно не пропал.

-

Мир тесен вообще, а мирок провинциального городишки тесен по-особенному. Тут не сдвинуть ни один кирпичик, чтоб не поменяли своего положения другие камешки.

Едва успел Аркадий получить трудовую книжку, как встретил на остановке однокашника-заочника, который и предложил приятелю место мастера в открывающемся ПТУ.

Аркадий согласился не раздумывая: быть в СССР тунеядцем – постыдно, да и подозрительно. Зарплата работяге будто нарочно установлена такая, чтоб человек жил на нее месяц, не накапливая заметных излишков. На деньги, которые получает инженер, детей можно поставить не на ноги, а от силы на четвереньки. Оттого советская семья живет дружно и в тесноте: бабушки подкармливают внуков, пока отец шабашит или где-то на полставки подрабатывает.

Но Аркадий жил мысленно где-то в недалеком будущем, когда у него будет много свободного времени и денег, достаточно для того, чтоб красиво ухаживать за девушкой. Ведь отсутствие того и другого портили отношения с барышнями. Быть может, он смог бы вернуть Машу. Вика, хоть и была на нее похожа, не вызывала того трепета.

Неудобно было, пожалуй, только то, что до училища приходилось ехать довольно далеко, а после идти пустырем. Но в часы поездок основная масса людей двигалась в противоположном направлении, и парню удавалось сесть у окошка, наблюдая за тем, что мир не так уж и плох.

В трамвае хорошо думалось

Да и лето в технаре способствовало раздумьям. Учеников нет, покой, тишина. Пустые гулкие коридоры, запах краски. В этом было что-то от каникул. Жизнь вообще приобрела легкость.

Приближался назначенный час. И сколько бы не было дано времени на подготовку – все оно пройдет, просыплется, как песок сквозь пальцы. Но верно и иное: если на какую-то дату назначено испытание, то оно случится, дата пройдет, и можно будет жить далее. Уже выдали аванс, и Аркадий уже желал, чтоб скорей наступил день августовской зарплаты. Говорили, что вместе с зарплатой выдадут и деньги за сверхурочные тем, кто трудился на фрезере. Как ни странно, колебаний уже не было. Слишком долгий путь пройден.

После случившегося следователь, привлеченный для составления психологического портрета грабителей, заключил, что в те дни Аркадий окончательно превратился в изгоя и обозлился против советской власти. Вывод сей никто не опровергал, поскольку он всех устраивал, да и возразить было некому.

На самом деле злобы не имелось. Было не до нее.

Тревожило: все ли продумано, все ли пойдет так, как запланировано? Не испортится ли погода?.. Нельзя было переносить ограбление на осень. Во-первых, дожди. Во-вторых, многое могло случиться.

Опасно думать, что если вас никто не трогает, то о вас забыли. Кто-то постоянно ходит по нашим будущим могилам. В военкомате переложили учетную карточку из одной картотеки в другую. На заводе фамилию внесли в какой-то список. В милиции заинтересовались: уж не родственник вы такого-то оттуда-то и оттуда?.. Пашка мог совершить какую-то глупость.

В раздумьях проходил и рабочий день.

Нет, Аркадий думал не только о грядущем ограблении. Перебирал прошлое. Опять мысленно взвешивал Машу и Вику – кто лучше?.. Тот ли Маша человек? У нее были милая улыбка, вздернутый носик, кукольное личико, и в тоже время, во взгляде – расчет, в голосе – какой-то скрип. Следовало все же вычеркнуть ее из своего сердца.

Еще вспоминалась юность, учеба перед службой в армии. Он с друзьями именовал свое училище «чистилищем», но времена были светлые, легкие. И столько мечтаний о будущем, и родители – живы, здоровы. Кто бы знал, что так все обернется?..

-

Жданов был большим городом, но хоронили близких на маленьких кладбищах, разбросанных по городу, ближе к дому. Оттого некоторые кладбища переполнялись. Горьковское кладбище, что находилось на одноименном поселке, настолько плотно примыкало к проезжей части, что казалось: еще немного и могилы выплеснутся на дорогу. И, проходящие мимо рассматривали памятники, вглядывались в лица умерших, примеряли на себя их года жизни и смерти.

Рядом с кладбищем находилась автобусная остановка, и Аркадий порой стоял на ней, ждал, разглядывал могилы. Думал, о тех, кто в них. Что мертвецов туда свело? Что сталось с их мечтами?

Какой след они оставили кроме этих могил?

Вот, скажем, взять яблоки симиренковские. Кем был тот Симиренко? Наверное, садоводом и даже селекционером. А вот что за человек он был – высокий или низкий, лысый или кучерявый – не помнит людская молва. Зато яблоки его на любом колхозном рынке осенью имеются.

Или вот, скажем, за заводом имеется поселок имени Лизы Лепехиной, основанный рабочими из сел, которым лень было домой ездить каждый день. Лепехинцы как на подбор – щуплые, низкие, с дрянными зубами, с папироской меж ними, с запахом перегара. И кем бы ни была та Лиза, но дала она наименование целому отряду рода человеческого.