Однажды в С С С Р

Глава 44

Глубоко внутри Аркадий надеялся, что за это время друг умрет. Это, пожалуй, упростило положение Лефтерова. Но подобные мысли Аркадий гнал как малодушные.

Они вызвали на бой весь СССР. И в этом бою товарищ ранен. И надо вынести его из-под огня в безопасное место. Но нет этой безопасности – отныне земля горит под их ногами, и остановиться – умереть. Бросить деньги? Все зло от них. Но если их оставить – получится даже не ничья.

Улица Блажевича в чем-то была символом человеческой жизни – она начиналась у больницы и заканчивалась у кладбища, того самого, где была похоронена мама Аркадия. Кладбище обошли слева, мимо поставленной в прошлом году братской могилы, в которой флегматично горел газовый цветок вечного огня. У братской могилы кончался асфальт и далее прошли по грунтовке вокруг узкого поля.

Аркадий опасался увидеть здесь милицейскую машину, но нет. Ветер по люцерне гнал свои волны, спрыгивал с обрыва вниз, в пойму, шевелил камыши, пускал мелкую зыбь по реке, гладил дозревающую кукурузу.

Пашка мог быть обнаружен многократно. Его могли найти дети, коротающие каникулярное время. Но стояла жара, и они предпочитали играть на тенистых улицах поселка. На него могли наткнуться бичи, которые как раз приходили ночевать в этих зарослях – однако те проводили время за стаканчиком вина на Тихом рынке.

И когда Аркадий с девушками спустились к шалашу, Пашка дремал. Шум разбудил его, Павел проснулся и не сразу вспомнил, где он, что с ним. Попытался вскочить с самодельного топчана, разбередил рану и завыл от боли.

- Ну, показывай ваву, горе ты луковое, - устало сказала Валентина.

Рубашку она взрезала скальпелем, увидав рану – стала еще мрачней.

- Так что, говоришь, с тобой?

Пашка молчал.

- Поножовщина… - промямлил Аркадий.

- Так, вот не надо из меня дурочку делать, - отрезала Валька. - Вы серьезно думаете, что я не могу отличить колото-резаную рану от огнестрельной? Где ты влип в перестрелку?

Ответ был ясен. Велосипеды лежали на мешках, и в них была явно не кукуруза с соседнего поля. Оружие спрятали, но оно явно чувствовалось.

- О, господи, - сказала Вика то, о чем думали все. - Вы украли деньги на заводе. Они ведь в этих мешках. Верно?

Аркадий отвел взгляд, но ответил:

- Я же говорил, что тебе лучше не идти.

- Придурки! Вам не меня надо было звать, а психиатра! - заключила Валентина. – И что вы теперь делать будете? Думаете, вас не найдут?.. Вы что думали, с мешками денег вернетесь домой и будете жить как раньше, только лучше?.. Вам лучше сдаться. Тогда вас, может, не расстреляют, а дадут лет десять…

- Нас не видели. Мы спрятали лица.

- Господи, да я со своими женскими мозгами понимаю! Сейчас кинутся проверять всех сидельцев. Пашку даже если не найдут – дернут тебя, Аркаша. Смоют пробы, а в них селитра от стрельбы. Еще можно было бы сыграть в несознаку, если бы Пашку не ранило. А теперь уже поздно.

- Мы были в костюмах химзащиты.

- Когда грабили, да?.. А когда свои плевалки испытывали тоже?.. Пороховая гарь долго держится, особенно в волосах.

- Я не вернусь в тюрьму… - буркнул Пашка.

- Ну если ты не вернешься в тюрьму, то попадешь в морг. Ладно, давай, посмотрю, что у тебя…

И Валентина открыла захваченный саквояж. Девушка была предусмотрительной: у нее имелся шприц и ампулы с обезболивающим. И использованные ампулы она не выбросила, а спрятала назад.

- Что ты делаешь? – возмутилась Вика. – Это же вор!

- Он человек. Ему больно.

От лекарств и ухода Пашке стало полегче, хотя снова потянуло в сон. Это было просто обезболивающее, - думал Аркаша. – Его действие пройдет, и будет, может быть, еще хуже.

- Пойдем?.. – предложил Аркадий.

- Куда? – ответила вместо Павла Валентина. - Вас все равно поймают. Можете побегать, но вы от этого только больше устанете.

- Молчи, - буркнул Пашка. – Я знаю, где укрыться. А вы – нас не видели, ну и мы вас – соответственно.

Аркадий протянул другу предусмотрительно прихваченную из дому футболку. Тот стал ее натягивать поверх наложенных бинтов, потом попытался взять велосипед.

- Да вы себя со стороны видели? – возмутилась Валька. – Ты как оживший мертвец, только на велосипеде. Подождите хотя бы сумерек.

Время тянулось патокой. Молчали. Сложив руки на груди, терзалась Вика – ей немыслимо хотелось уйти, но порядочность не отпускала ее.

- Я в магазин, - сказал Аркадий. – Схожу, куплю чего-то. У кого деньги есть?..

- У нас их два мешка…

С ним никто не вызвался прогуляться, и Аркаша вышел один. Пока шел по полю – нарвал полевых цветов, жестких, как колючая проволока. С ними явился на могилу матери. Земля на ней уже высохла, потрескалась и пошла сорняками, но еще не осела. Аркадий стоял и что-то бормотал, но что именно – неизвестно. Оставив цветы, отправился в магазин. В нем все было обычно – безразличные продавцы ожидали конца смены. Идущие с работы товарищи взрослые покупали нехитрую снедь. Аркадий купил булочек, к ним – баночку с кабачковой икрой. Запоздало вспомнил, что забыл сумку, и булочки завернули в кулек из грубой оберточной бумаги.