Одни полоски

Ожидание

  Ночь густым чернильным разливом стремительно вступала в свои права, окутывая бархатистым пологом всё подвластное ей пространство, зажигая бриллиантовые звёзды в высоком летнем небе.

«Ну где его носит?» — в который раз с отчаяньем задалась риторическим вопросом Катя. Она стояла на кухне и аккуратно нарезала приготовленное мясо, в надежде, что он всё-таки вскоре появится, она угостит его любимым блюдом, которое он имел обыкновение есть просто так, как дикарь какой, совершенно не смущаясь, что не пользуется столовыми приборами. Он будет есть, а она будет смотреть на него и любоваться, и радоваться, что он всё же вернулся, вернулся к ней — значит, любит.

Катя вздохнула, взглянула на кухонные часики, деловито тикающие около прозрачной синей вазы с благоухающими пионами — начало одиннадцатого. Пора бы уже и спать ложиться, а его всё нет. Как не было и прошлой ночью. И позапрошлой. Неужели не придёт? Конечно, он и раньше отлучался по делам, не без этого. Но вот так, чтоб несколько ночей дома не ночевать?! — Нет! Такого безобразия не было никогда! И она это терпеть не собирается! И поставит вопрос ребром! Только б вернулся, мерзавец эдакий...

Катя вспомнила их первую встречу. Она заскочила от внезапно хлынувшего ливня под навес трамвайной остановки, он сидел на лавочке, сжавшись от холода и уныло уткнувшись взглядом в асфальт — бесконечно одинокий, взъерошенный и какой-то потерянный, ни на кого не обращая внимания. Хотя, в общем-то, и обращать внимания там было не на кого, кроме как на Катю, потому что трамвай, весело тренькая, двинулся в густую пелену дождя прямо перед её носом. Они были совершенно одни.

Катя помимо воли загляделась на незнакомца — несмотря на довольно потрёпанный вид, он был чрезвычайно красив. Катя даже охнула от неожиданности. На её возглас он поднял голову, взглянул на неё — и такая в его глазах плескалась тоска, что у неё захолонуло сердце, а в душе пробудилась жалость. А ещё в тот же миг Катя поняла, что пропала. Она не могла отвести взгляда от больших зелёных глаз. Они притягивали её, колдовали, манили. Они полонили её сердце и она чувствовала, что способна вот прямо сейчас сотворить глупость, на которую раньше никогда бы не решилась.

Они смотрели друг на друга не отрываясь, открывая какие-то тайные глубины и узнавая нечто неуловимое, но удивительно притягательное, что их сближало с невероятной скоростью. Между ними происходило какое-то волшебство. Невидимая нить протянулась между ними и по этой нити, дрожа и пульсируя, струилась радость обретения. Она видела, как в его глазах загорался интерес, и желание быть рядом, и несмелая надежда.

Магический взгляд его необычных глаз сделал своё дело — он её просто заворожил. Она пригласила его домой.

Он осторожно вошёл в дом, внимательно огляделся и... прижился.

И с тех пор они были вместе, и она ни секунды не пожалела о своём внезапном порыве, столько радости и тепла привнёс он в её жизнь. Она любила его и он, похоже, отвечал ей взаимностью. Он мог быть и милым, и ласковым, и смешным, мог вечера напролёт петь ей тихие мелодичные песни — его необычный тембр её просто зачаровывал.

Она своё отношение вкладывала в заботу, старалась баловать его чем-нибудь вкусненьким. И через некоторое время он, из вызывающего слёзы жалости худорбы, превратился в изысканного красавца, что стало предметом тайной гордости Катерины.

А он тоже не отставал в выражении своих чувств — радовал её подарками, правда, несколько своеобразными. Но она, понимая его индивидуальность, а главное, ценя внимание, всегда выражала ему благодарность и неподдельное восхищение. Конечно, были между ними и разногласия, и недопонимание, недоразумения всякого рода, но они всегда старались найти общий язык во имя главного — им хотелось быть вместе, им рядом было хорошо.

Катя подошла к распахнутому окну и, отдёрнув кружевную гардину, вгляделась в ночную синь, но ничего ожидаемого не увидела. Прислушалась к приглушённым звукам, но ничего, кроме дальнего лая собак, не потревожило её слуха в этом тихом, умиротворённом пригороде. Не выдержав, она вышла на крыльцо, обогнув дом, очутилась в старом задремавшем саду. Воздух был напоён ароматами нагретой земли, цветущих растений, зелёной листвы. Было темно и тихо, и по-летнему уютно. Лишь невысокие придорожные фонарики отдавали дань ночи накопленным за день солнечным светом да скромное сияние ночных цветов на высокой клумбе неясным пятном нарушало однозначность темноты.

Побродив немного по мягкой траве, погладив старую яблоню, постояв под огромным орехом, впитывая его мощь и силу прижавшейся к необъятному стволу спиной, она вскоре вернулась в дом. Никто так и не появился. А если он вообще больше не придёт? Никогда? Как дальше быть? Что она скажет детям?

Кате стало совсем грустно. В голову лезли всякие страхи о небезопасности на дорогах с этими шальными водителями, о недобрых людях под алкогольными парами, бродячих собаках с огромными саблевидными клыками и ещё невесть о чём — мало ли опасностей может подстерегать одинокого пешехода в тёмных переулках. В том, что он может возвращаться не обязательно таким путём, она как-то не подумала.

Запретив себе думать о плохом, Катя стала гнать от себя дурные мысли, чтоб не притянуть несчастье.

Устав от маеты, она решила выпить чаю и отправляться спать. Что толку в ожидании топтаться возле двери да выглядывать в окошко, не зная, где он и когда вернётся?..