Одно тело, две души.

1

Все больше и больше в груди нарастало жжение, переходящее в тупую боль.

Дышать приходилось с трудом. Каждый вздох, отдавался булькающим хрипом.

- Давай, милая дыши. - шептал кто-то, хлопая меня по щекам и переворачивая набок.

Глаза нестерпимо щипало, не было никаких сил, чтоб распахнуть их.

Из горла раздался режущий хрип, а потом вода стала, выплескиваться изо рта, рваными толчками.

Руки тряслись так, что дай мне полный стакан, и я не донесу его до рта, расплескав на пол пути.

Что происходит? - силилось разобраться в происходящем сознание, хватаясь за последнии картинки воспоминаний.

Вот дорога. Вот я, апатично бредущая по тротуару. Вот перекресток и выезжающая из-за поворота машина.

Свет фар. Адреналин, звенящий в ушах, тупой удар, и адская боль в ногах, голове и спине.

Черт. Меня сбила машина?

Но почему, так горят легкие? Почему мне так холодно, словно я только что вылезла из морозильной камеры? И почему из моего рта льется вода?

Может это кровь? Нет, на вкус как самая обычная пресная жидкость, но в носу стоит беспрерывный запах тины. Словно где-то рядом пруд.

Откинувшись на спину, я задышала медленнее, когда меня укутали чем-то теплым и потеряла сознание.

В себя приходила урывками. Но яркое солнце никак не давало уснуть.

В груди надсадно ныло, но дышать было легче.

Сделав над собой усилие, открыла один глаз.

Сквозь щелочку разглядев маленький оконный проем в стене толщиной с длину моей руки. Мозг лениво отметил, что такие стены делали в старину, веке этак восемнадцатом, для того чтоб было теплее.

С трудом приподняв руку я прикрыла лицо от солнечных лучей, дабы получше рассмотреть место, где находилась.

Окно небольшое, узкое, рама хоть и деревянная, но двойная, как у моей бабушки. Только в место штапика, стекла держет какая-то замазка.

Что за фигня?

Начало возвращаться сознание, кричащее, и требующее пояснение ситуации.

Это не моя комната в съемной однушки, в занюханном городке, где я жила последние тридцать два года.

Это даже не комната в доме у бабушки.

Тут потолки метра четыре-пять не меньше.

Затекшая спина, лежащая на чем-то твердом и неудобном, возвестила меня, что это даже не моя кровать с продавленным матрасом, эконом варианта.

Повернув голову вправо, я рассмотрела противоположную стену, маленькой, белой каморки в которой сейчас находилась.

Помимо кровати, здесь еще имелся небольшой квадратный стол и стул рядом.

А над всем этим в углу стояла каменная фигурка, какого-то мужика в рясе, похожего на Исуса, лицом. Такое же одухотворенное, оно было.

Рядом два подсвечника с оплывшими свечами.

Хоспадии...

Куда я попала?

Меня что в монастырь сдали? Зачем? Я же не самоубийца. Я же просто переходила дорогу, на зеленый свет!

Мозг постепенно начинал паниковать, от непонимания причинно следственных связей. Точнее от отсутствия таковых.

Подожди. Самоубийц в дурку сдают, может это дурка?

Отставить истерику. Спокойно Таня, дыши!

Сейчас я им все объясню, они поймут и отпустят меня.

Кажется, если бы во мне осталось хоть капля силы, после всего произошедшего, я бы уже вскочила и заметалась по комнате.

Да я паникер! С детства была жуткой трусихой.

Так. А ну-ка обождите мозго-тараканчики...

А почему, у меня ноги не болят? Я же точно помню хруст и боль.

Засунув руку под шерстяное одеяло, пощупала свои колени, с трудом сгибая их.

Боли не было. Только слабость во всем теле.

Вообще ничего не понимаю. Что за фигня такая?

Раздался щелчок и скрип единственной двери в мою скромную обитель, на пороге нарисовался странного вида батюшка.

Твою мать... значит, все же в монастырь сдали. Зачем?

Нет... Что-то не так. Чудной какой-то батюшка. Больше на бомжа похож. Ряса у него странная, слишком бедно выглядит. Балахон напоминает.

Тем временем мужчина с каштановой бородой среднего роста, лет пятидесяти на вид, вошел в мою комнату, подметая пыль на каменном полу, подолом длинной серой хламиды.

Без всяких «цацек» и крестов на шее, только короткие до плеч каштановые волосы, собранные кожаным шнурком в низкий хвостик.

- Ты, наконец, очнулась, дочь моя. - улыбнулся он проходя к моей кровати и садясь на стул.

Я попыталась спросить, где нахожусь, но из горла вырвался сиплый шепот.

- Тише. - поднял он руку и потянулся за кувшином стоящим на столе с глиняной кружкой. - На вот испей сначала.

Он приподнял мне голову, помогая напиться.

- Как ты себя чувствуешь? - поставил он кружку на стол и озабоченно присел на соседний стул.

- Паршиво. Где я? - честно призналась, устало откидываясь обратно на жесткую подушку.

- Ты в обители Единого нашего Отца, дочь моя. И наказана ты поделом.

- Наказана? - оторопела я от его слов. - Серьезно? Какая еще обитель, вы что несете?

Сектанты что ли?

- Конечно. - серьезно возмутился "лже батюшка". - Твое состояние это наказание, Отца Светлейшего, за то что жизнь свою не ценишь. Кто дал тебе право отнимать ее у себя. Лишь Всемилостивый может ее забрать! Он дает, он и забирает. – нравоучительно, поднял палец, и потряс им у меня перед глазами.

- Да, не собиралась, кончать я с жизнью, просто дорогу... - хотела, возмутится такому обращению, но меня перебили.

- А кто в озеро прыгнул? Ели, из-подо льда достали. Если бы не брат Ивр, жарится тебе в Пекельном мире, за грех страшный. - всплеснул он руками.

Пипец... Он, чего, с дурки сбежал? Какой Пекельный мир? Что вообще происходит?

Я ненадолго замолчала, подтянувшись по выше, что бы сесть.

Приняв мое молчание, за покаяние, мужчина тоже ненадолго замолчал, помогая мне сесть в кровати.

- Ну полно теперь. - сказал он примирительно. - У каждого разум помутится может, душа ты моя заблудшая. - поправил он одеяло, а я вылупилась на него как на полудурка.