Одно тело на троих

ПРОЛОГ

…9 месяцев назад.

В том году зима долго ленилась заступать на вахту. Снег выпал поздно и быстро подтаял из-за резкого потепления. Скользко, грязно, мокро, противно. А так хотелось пушистых сугробов, трескучих морозов, ледяных узоров на окнах. Хорошо, что отец в своё время отказался менять деревянные рамы на новомодные пластиковые…

Женя брела по обильно усыпанному серым песком тротуару, из-за слёз ничего не замечая вокруг. Причину расстройства звали Илья. Он был мальчиком из параллельного класса и по совместительству её первой любовью. Сегодня она по глупости вручила ему письмо, где в стихотворной форме признавалась в любви. Сводная сестра Маша помогла отловить парня в закутке у туалетов и, пока Женя дрожащими руками отдавала конверт, подглядывала из-за угла:

– Что это? – удивился Илья. Пшеничного цвета волосы, как всегда, рассыпаны в живописном беспорядке, на губах играет хитрая улыбка, от которой на щеках появляются очаровательные ямочки.

– Пись-мо, – спотыкаясь на каждом слоге, пролепетала девушка.

– Кому? – парень вертел в руках белый конверт, пытаясь отыскать имя адресата.

– Тебе… – ещё тише ответила она.

– От кого? – продолжал насмешливо допытываться Илья.

– От меня.

– Теперь можно идти?

Женя кивнула, боясь поднять на парня глаза. Он ушёл, а она всё стояла с опущенной головой, бездумно рассматривая свои лакированные тёмно-синие «лодочки». Из оцепенения вывел школьный звонок. Дверь в кабинет биологии, где сейчас находился параллельный «а», была распахнута настежь. У доски стоял Илья и громко декламировал её признание в любви…

– Женька!

Как сквозь толстый слой ваты услышала девушка окрик. Смахнула слёзы и обернулась. Следом за ней шли Илья и Маша. Оба ехидно улыбались. Парень демонстративно обнял девушку за талию, а та как в замедленной съёмке подняла руку, изобразила «пистолет», направила «его» в сторону сводной сестры, прищурилась и «выстрелила», после чего победно дунула на кончики указательного и среднего пальцев. Илья весело и заразительно рассмеялся. Женя побледнела и спиной начала отступать назад от довольной злой шуткой парочки. Дура! Какая же она дура!

Внезапно смех оборвался. Парень испуганно дёрнулся вперёд. Маша предупреждающе вскрикнула. Женя запоздало услышала визг тормозов и тут же почувствовала сильный удар в бедро. Последнее, что она видела, – серое небо с испуганно дрожащим в нём сквозь размытые облака бледным пятнышком солнца.

Врач, приводя девушку в чувство, настойчиво требовал назвать имя, а она не могла, словно наблюдала за происходящим со стороны и больше не владела своим телом. Потом сознание и вовсе раздвоилось. Его затопило ощущение чужого присутствия, ощущения двойного «я».

– Ева, – голос прозвучал хрипло и странно. Он был чужим, как и мысли в непомерно тяжёлой голове.

– Ты хотела сказать Евгения, – поправил врач, хмуря густые тёмные брови.

Девушка поморщилась. Зачем он спорит? Сказала же… Стоп! С какой стати, ей хочется, чтобы её называли именно так?

– Зовите меня Ева. Расскажите, что со мной.

Почему она так разговаривает? Так уверенно и даже нагло? И почему ничего не может с этим поделать? Будто кто-то другой думает и говорит за неё, милостиво оставив хозяйке тела лишь крохотную частицу сознания.

– Хорошо, – согласился врач, сильно озадаченный поведением пациентки: вместо стонов боли приказной тон и подозрительная просьба называть себя чужим именем… – У тебя частичный перелом бедренной кости и сотрясение головного мозга, не считая многочисленных ушибов и ссадин. Но ты ещё легко отделалась, учитывая с какой скоростью гнали те алкаши.

– Алкаши? – равнодушно переспросила девушка.

– Приходил следователь. Рассказал, что за рулём сидели два пьяных пацана. Они даже не пытались притормозить перед пешеходным переходом. Но ты тоже хороша. Почему не смотрела по сторонам, когда дорогу переходила?

– Думаете, сейчас об этом надо говорить? – усмехнулась Женя. Куда делся её привычный страх перед взрослыми, в силу своих профессий наделёнными особой властью над остальными людьми? Раньше в присутствии врачей, учителей, школьного директора она терялась, начинала мямлить, отвечала невпопад. А тут разговаривает спокойно и прямо, даже немного снисходительно: – Если осмотр закончен, я хотела бы остаться одна.

Молодой мужчина почувствовал себя неловко – слишком ретиво осадила его эта пигалица. И ведь права: не время обсуждать произошедшее и уж тем более негуманно накидываться на пострадавшую девчонку с обвинениями.

– Я врач и мне решать, когда будет окончен осмотр, – проворчал он.

Она молчала и глядела на него своими медовыми глазищами. Именно медовыми, настолько насыщенным золотисто-янтарным был цвет радужки в окружении тёмно-зелёного ободка. Лучше бы закрыла… Будто повинуясь не озвученной просьбе доктора, девушка смежила веки. Бледная, лицо сердечком, тёмно-русые волосы с медным отливом беспорядочно рассыпаны по подушке. Жалко. Юная совсем. А теперь придётся неподвижно лежать на спине как минимум четыре месяца. От этого многие впадают в депрессию, особенно те, кого редко навещают, а то и вовсе бросают одних одинёшенек на попечение больничного персонала. Впрочем, родственники у девчонки есть – сидят в коридоре, ждут, между собой не разговаривают. Странные, как и она сама.

– Пойду скажу твоим, что очнулась.

– Папа здесь? – дёрнулась пациентка, резко распахнув глаза.

– Не шевелись! – молодой мужчина испуганно придержал девушку за плечо. Та в ответ глухо застонала:

– Голова кружится.

– Лежи спокойно, – рассердился доктор.

– Папу позовите.

– Никого я звать не буду. Рано ещё.

– Зачем тогда сказали?

Действительно зачем? И тут в голове эскулапа ни к месту и не вовремя возникла сценка из советского мультфильма.

– Просто так, – озвучил он слова одного из её персонажей.