Одному Из Восемнадцати Динозавров

жасминовый чай

-

• ОДНОМУ  из восемнадцати ДИНОЗАВРОВ
• повесть

Я вернулась к повести «Красный полустанок» спустя три десятилетия, оставив её в той девственной манере письма, лишь внеся некоторые коррективы времени, придав тем самым очарование и загадочность пространству Вертикали. И начала с пещеры бурого медведя... Вдали мерно стучал поезд, лишь гудки паровоза, проникающие сквозь туман, охватившим низину посёлка, оживляли тишину и желание отодвинуть сумерки подальше. Поезда шли под большим мостом из бетонных свай, а чуть выше, на пригорке раскинулась церквушка с куполами в тёмной синьке покрашенных, играясь позолотой крестов, отсвечивающихся в густом налёте измороси. С букетом белых лилий, перекинув сумку через плечо, спешила молодая женщина.

Она шла на высоких каблуках так быстро, размашисто в сторону церквушки, словно за ней неслась орава оголтелых псов. Мимо пути пролегал переулочек, бордюры были выворочены, земля в комках и камнях свалена на дороге, видно, чинили мостовую. Женщина же с белыми лилиями витала в облаках, не замечая дорожных преград. Из-за поворота вырвался автомобиль и обдал облаком пыли. Ей показалось, что кто-то окликнул по имени, по крайней мере, своё имя она услышала точно, возможно, оно принадлежало другой, однако это стало для той, которая спешила, роковым обстоятельством. Её большое тело дёрнулось, и женщина с размаху упала на грудь, распластав руки, букет белых лилий силой удара был отброшен в правую сторону, сумка же, спав с плеча, упала рядом и раскрылась, из неё выпал блокнот в чёрном кожаном переплете. От сильного броска голова пошла кр^угом, и пострадавшая почувствовала, как земля уходила из-под ног. Её рука потянулась к букету и зажала в ладони хрупкие стебли. Зазвонил тяжёлый колокол, потом смолк, вибрируя эхом в туманной дали, потом снова звон тяжёлого колокола, словно он с разбега набирал силу, чтобы огласить местность радостным приглашением к вечерней. Настоятель церквушки стоял ещё у распахнутых ворот храма в светской одежде, тёмном пиджаке, белой сорочке под галстук, чувствовалось, что он кого-то ждал. Вечерний звон набирал обороты и вот разлился во всём своём величии, далеко окрест оповещая, что служба начинается. Молоденький служитель в рясе позвал настоятеля, однако тот ещё расхаживал у церковных ворот. Потом глубоко вздохнул, пожал плечами, и размашистым шагом заспешил в храм. Кто-то из прихожан припал к правой руке, он лишь спешно осенил крестным знамением и прошёл в алтарь. Началась вечеря.

Женщина очнулась под землей, в пещере в полусогнутом положении, рядом лежал букет белых лилий, который нюхал бурый медведь. Сквозь полумрак сверкало озеро с кувшинками, сверху, со второго яруса ветвились причудливо изогнутые корни деревьев, сквозь трещины земли проникали тонкие лучи уходящего на покой солнца, их тепло впитывало озеро, и потому вокруг кувшинок, тоже медленно погружавшихся на дно, вода как бы отсвечивалась. Женщина медленно приходила в себя, хотя всё ещё ощущая в определенной невесомости. Медведь, увидев, что гостья пещеры открыла глаза, отбросил лапой букет лилий, вытянулся в туловище и лизнул её руку. Она же вздрогнула и дёрнулась спиной назад, однако зверь всё ласкался, обдавая жаром лицо.

– Где я? – тихо спросила она, пытаясь оглянуться и подняться, но тут же охнула от боли в ноге и тяжело села на песок. Было так тихо, что женщина услышала лишь стук сердца, своего или медведя, трудно было разобрать, потому что зверь придвинулся к ней так близко, так жарко дышал, что она привстала на коленях и отдёрнула платье.

– Мишка, ну здравствуй, ты что уставился? – спросила тихо она, пытаясь легонько погладить зверя по голове.

– Меня люди зовут Сёмкой, – сказал медведь, ласкаясь под её правую ладонь.

– Люди? – и она оглянулась, – разве в этом бедламе есть люди?

– Здесь нет, – ответил Сёмка, – они там... – и он бросил взгляд наверх.

– И они приходят сюда? – спросила она тихо.

– Нет, – я прихожу к ним, когда зацветают жёлтые кувшинки, сюда же трудно проникнуть, – он опустил лапу на её грудь, – разве что после смерти. Ты первая, кого я спас, – и медвежьи глаза засмеялись, – у тебя красивая белая грудь. Когда ты падала, я открывал пещеру, чтобы проветрить от приторного запаха лилии, лишь понял, что это пахнут не кувшинки, а эти белые заморские лилии, вырез твоего платья открылся и я увидел все прелести.

Женщина смутилась, пытаясь отстранить лапу, но он вцепился когтями в вырез платья.

– И не думай со мной бороться, – жёстко сказал он, – здесь только я один хозяин и это слишком мелкая услу­га тому, кто дал вторую жизнь. Сёмка выбросил шершавый язык и стал ласкать женскую грудь, – я вды­хаю в тебя новую энергию, запомни это и не сопротивляйся. От ласки никто не умирал, милая гостья.

Женщина тяжело задышала и, что есть силы, от­толкнула медведя. Однако он снова к ней прид­винулся и стал искать её взгляд. Пришелице удалось застегнуть вырез платья наглухо и отвернуться. Однако медведь зашёл со стороны её взгляда и продолжил рассказ.

– Придет время, я тебе понравлюсь, – тихо сказал он, – ты ещё будешь просить меня продолжить, но я буду неприступен, – медведь засмеялся, – ну да ладно, я сегодня добрый, спрашивай.