Огонь и Лёд "Битва Пламени и Льда" часть первая

Пролог. Глава 1 Смысл жизни не в активах, богатстве и власти, смысл жизни в тех, кто нам дорог

Англия. Февраль 1993 год.

Герцогство Хелсинг.

За окном шел снег. Снежинки кружили в бесконечном хороводе и ложились на землю, застилая белым одеялом поля, лес и великолепный двор родового имения Хелсинг. Герцог стоял у окна, наблюдая, как во дворе вовсю резвится пятилетняя девчушка со своей кормилицей. Она подбегала к няне, загребая ручонками зерна пшеницы и, разбрасывала их на снегу, а за ними скок-да-скок прыгали синички. Они наперегонки хватали зернышки и весело щебетали. Одна синичка заприметив горстку зерна застрекотала, подзывая других. Эта птичья суета приводила девочку в полный восторг, она смеялась и хлопала в ладошки.

— Смотри! Смотри, Тина, какая дружная семья! — весело щебетала малютка, — Наверное, это мама кормит своих птенцов…

— Да, моя милая, это мама-птичка подзывает своих малышей, смотри, она не съела еще ни одного зернышка, ждет пока ее детки наедятся… — отвечала молодая женщина глядя на девочку и глаза её светились теплом.

Девочка взяла очередную горсть зерна и подбросила вверх.

— Кушайте! Всем хватит, у меня есть еще!

Герцог улыбнулся. Его милая синеглазая малютка с таким добрым сердцем и серебристым смехом так напоминала свою мать Мэри. Ей исполнилось всего двадцать, когда она вышла замуж за Уильяма Карона, графа Орлеанского. Брак их был сделкой заключенной между титулованными семьями. Поэтому особых чувств между супругами не было. Вильгельм это хорошо видел, хоть внучка и говорила, что счастлива. Он помнил тот день, когда отец Мэри герцог Арон Клермонт объявил о помолвке, и он хорошо помнил, сколько горечи и страха было на лице его милой девочки. Вильгельму этот союз не нравился, но он не вмешивался, давая право выбора родителям Мэри. А зря. Больше он не позволит себе такого безразличия… Больше никогда….

Герцог помрачнел. Он любил Мэри, наверное, больше жизни. Она была веселой, открытой девушкой с копной медно-каштановых волос и синими, как море глазами. Там, где звучал ее смех все оживало и искрилось. Своей улыбкой она грела Вильгельма и его ледяное сердце таяло в свете лучей, которые излучала его внучка.

Через два года Мэри объявила, что беременна. Вильгельм помнил как светилась от счастья его девочка, как поглаживала слегка округлившийся животик, как загибала пальчики, считая, сколько оставалось месяцев до появления малыша, а потом вытягивала прямо руку показывая ему результат.

Девять месяцев быстро пролетели в хлопотах и подготовках, когда наступил этот день все было готово к появлению ребенка, но что-то пошло не так. Роды были тяжелыми, Вильгельм сделал все, что мог…

Теперь Мэри нет. Пять лет прошло с того дня, как произошла эта трагедия. Пять лет… у него на руках засыпал и просыпался смысл его жизни, эликсир, которым он глушил боль утраты - маленькая дочка Мэри, Селена.

Он вспомнил, как на следующий день после смерти Мэри приехали герцог и герцогиня Клермонт. Они хотели забрать малышку, но Вильгельм настоял на том, что в Хелсинг-Хаус ей будет лучше, что так бы захотела Мэри, ведь она так любила этот дом, здесь она провела большую часть своей жизни. Убитые горем родители не стали спорить и оставили девочку с герцогом.

Он оторвался от мрачных мыслей и повернулся к столу. Теперь Селена его. И даже Уильям не смеет забрать ее! Хотя нельзя было сказать, что граф Орлеанский сильно горел любовью к своей дочери. Вот и хорошо, его Луноликая красавица, (так он ласково называл девочку потому, что в переводе с греческого ее имя означало лунный свет) всегда будет с ним….

Вильгельм сидел за столом склонившись над фолиантом в кожаном переплете и что-то сосредоточенно писал, когда в коридоре раздался шум и детский смех. Дверь распахнулась и в комнату вихрем влетела Селена, она остановилась перед герцогом и присела в реверансе.

— Доброе утро, Ваша светлость! — чистым голосочком пропела малышка и взглянула на прадеда, ожидая реакции: проявлять слишком бурные эмоции или лезть к герцогу на колени было строго запрещено вечно сыплющей пунктами протокола кормилицей, но когда та не видела, Селена частенько их забывала, позволяя себе насладиться короткими мгновениями родительского тепла, которого ей так не хватало.

Герцог улыбнулся.

— Доброе утро, моя Луноликая принцесса! — и протянул руки, раскрывая объятья.

Девочка расцвела, тут же кинувшись к деду.

— Дедуля, я скучала по тебе! Почему ты не пошел со мной на утреннюю прогулку? Было здорово! Мы с Тиной кормили птичек!

— Прости, моя девочка, но я должен был закончить главу…

Селена с серьезным видом посмотрела на раскрытую книгу. Такая красивая и большая, украшена рубинами и серебром - она притягивала взгляд девочки.

«Что же в ней?»— думала малышка.

Но, к сожалению, она плохо читала на латыни (странное пожелание Вильгельма — научить правнучку почти мертвому языку) поэтому едва смогла по слогам прочесть название на обложке «mundum de umbras» («Мир теней» — лат.)

— Что ты пишешь, дедушка?

Малышка подняла свои синие глаза на прадеда.

— Мир не такой, каким ты привыкла его видеть, Селена, запомни это! Придёт время, и эта книга раскроет свои тайны. Когда ты станешь старше, ты поймешь, что все, что тебя окружает — всего лишь оболочка, реальность находится под ней и она жестока… Пообещай, моя милая, что запомнишь мои слова и пронесешь их через время… Пообещай….

— Обещаю, дедушка! — пролепетала малышка и опять посмотрела на книгу.

Послышался звук подъезжающего автомобиля.

— Ну что, пошли встречать гостей? — улыбнулся Вильгельм.

Он взял девочку за руку и повел к широкой двустворчатой двери.

— А кто к нам приехал, а, дедушка? — любопытствовала кроха, подпрыгивая рядом с дедом. — Может это бабушка Элизабет? — высказала свое предположение девочка.