Ох уж эти подземелья...

Ох уж эти подземелья...

      На семнадцатых похоронах он еще держался, но вот на следующих, тройных…

      - Трое! Трое, бес меня забери! – хохотал старик, облокотившись на лопату.

      И верно, сперва было обыкновенно. Рыцари мрут часто, слишком часто, по мнению обывателей, и недостаточно на взгляд одного кладбищенского сторожа. Так вот, какой-то молодчик нашел то ли древний склеп, то ли чудом уцелевший подвал ныне исчезнувшего поместья, то ли еще что, и немедля отправился на поиски славы. Вернулся юноша быстро, не слишком довольный, но весьма мертвый, загрыз конюха и родную мать и уже собирался полакомиться новорожденной сестрой, да патруль прибежал на шум – оттащили, закололи, упокоили. Сведя концы с концами, городские власти опасное подземелье отыскали, проход воспретили, патрули усилили, а только остановит ли какой запрет благородного рыцаря? Ха!

      Гейл был не против: по незнамо откуда взявшейся лет сто назад традиции, за каждое погребение ему полагались пара серебрушек, якобы на усмирение духа усопшего. Старик не возражал, деньги охотно принимал, а объяснять невеждам, что духам глубоко плевать на какие-то серебряные кругляши, ему давно надоело. Вот только «благородные» похороны – дело неспешное. Процессия к фамильному склепу, дары, плакальщицы, многочисленная родня, в большинстве своем делающая вид, что ей не все равно – все это несколько утомляло, поначалу, а после начало злить.

      Одно лишь веселило старика: ни одной одинаковой смерти. Кого-то привозили достаточно целым, кого-то частично; одного привезли в мешке, просили привести в богоугодный вид. И вот теперь три брата, как в старой сказке. Попервой родственники не могли собрать тела в правильном порядке, после спорили, хоронить вместе или отдельно, потом вообще седьмую ногу нашли. Гейл трясся, пряча хохот за громоподобным кашлем, но под вечер понял, что долго так не протянет, прогнал неугомонную родню покойных, заявив, что сам подготовит тела. Родня на удивление быстро приняла сие предложение, и тут же разошлась.

      Бросив мимолетный взгляд на трупы, старик в несколько минут разложил все части в верном порядке, лишнюю ногу отбросил в ближайшие кусты, на радость воронью, и опечатал склеп.

      «Блоп», раздалось из-за массивных дверей, прежде чем они были выбиты мощнейшим взрывом. Одним лишь чудом оказавшись в стороне, Гейл недоуменно уставился на обгоревший проход.

      - Дела-а… - пробормотал старик, когда в некотором отдалении от него с грохотом упала часть крыши.

      Когда дым несколько рассеялся, а камень остыл, он осторожно заглянул в проем. Вечернее солнце давало еще достаточно света, и то, что открылось взору Гейла, совершенно ему не понравилось. Посреди разрушенного зала парила антрацитово-черная сфера, издавая мерный гул. Будто заметив наблюдателя, сфера вмиг налилась алым светом и словно закипела изнутри.

      «Блоп».

      - Sa’e! – успел выкрикнуть Гейл, и воздух наполнился ужасающим треском статики от столкнувшихся заклинаний.

      Последовавший взрыв словно разорвал здание изнутри. Добротная вековая кладка не выдержала, вывороченные камни на огромной скорости прошили стены близстоящих склепов, взрыхлили землю, вырвав целые пласты дерна; мелкие осколки картечью ударили в могильные плиты, оставляя в них уродливые выщерблины, а порой просто разбивая их на куски.

      На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом оседающей пыли.
 

***

      - Стой! Проход закрыт, какие бы права ты не предъявлял!

      - Пошел вон! – рявкнул некто из тумана и вышел на свет.

      - Мастер Торр?! – опешил стражник, опознав в приближающейся фигуре кладбищенского сторожа. – Что с вами приключилось?

      Старик остановился и, прищурившись, уставился на паренька. Высокий, стройный, с гнездом рыжих волос на голове и столь густо усеянным веснушками лицом, что не узнать этого стража порядка было попросту невозможно.

      - Дант, - кивнул Гейл, несколько успокаиваясь. – Сторожишь этот источник проблем?

      Парень лишь кивнул, все так же удивленно оглядывая старика. Да, старый мастер Торр никогда не щеголял в броских одеждах, предпочитая бесформенную бурую хламиду, под которой скрывалось множество необходимых в его нелегком ремесле инструментов, но всегда выглядел если не аккуратно, то явно… не так. Одежда измята, местами изорвана и опалена, правая рука покоится на самодельной перевязи, лицо перепачкано сажей, грязью и, кажется, кровью. Старик шел, слегка припадая на правую ногу, и казался еще старше, чем обычно.

      - Мастер…

      - Оставь, - отмахнулся Гейл и продолжил шагать в сторону запретного входа. – Ты меня не видел, ты меня не знаешь, с меня пиво. Просто постой себе спокойно до пересменки и забудь о случившемся.

      - Но я не могу… - начал было Дант, но прикусил язык, встретившись взглядом со стариком.

      - Можешь, Дант. Можешь, - и, не сказав больше ни слова, старик захромал ко входу в подземелье.

      Лишь когда тяжелый люк захлопнулся, юноша смог перевести дух. Он знал, что кладбищенский сторож далеко не обычный человек, да все это знали. Но таких глаз, пылающих синим огнем и полных холодной ярости, прежде он никогда и не у кого не видел.