Охотник

Охотник

Выстрел звучно разорвал тишину болот. Влажный воздух душно запах порохом. Гулкое эхо взметнулось было над пустошами, но почти сразу увязло в густом утреннем тумане, и затихло столь же внезапно, как и возникло. Он слегка улыбнулся одними глазами и медленно опустил ружьё.
Одинокая утка, пару секунд назад внезапно вынырнувшая из серой пелены, вдруг словно «споткнулась» в воздухе, выронила горсть белого пух и редкая удача, круто спикировала к самым его ногам. Несколько крошечных рубинов крови заалели на его болотных сапогах. Перевалившись на бок и пару раз дернувшись, птица замерла, разом превратившись в бесформенный комок перьев. Мимолётная радость от удачного выстрела в его глазах сменилась чем-то похожим на сожаление. Он переломил двустволку, вынул из нижнего ствола дымящуюся пластиковую гильзу и вставил на её место новый патрон. Всё это он проделал нарочито небрежно, но опытный человек, несомненно, заметил бы и его цепкий взгляд, и настороженность позы, и тускло блеснувшую видавшую виды латунную гильзу во втором стволе, снаряжённую вручную и явно не утиной дробью... Защёлкнув двустволку, он подобрал свою добычу, поправил лямки тяжёлого рюкзака и неспешно двинулся дальше, вглубь старого урочища.
Сентябрь унылое время в Мещёре, и вдвойне уныло встречать его на здешних болотах, среди однообразной зелёно-серой пустоши, с редкими песчаными островами, заросшими чахлыми сосенками и берёзками, окружёнными бесконечным морем высохшего шуршащего камыша и блеклой осоки. Воистину это печальная и угрюмая картина, и даже редкое солнышко не может скрасить её должным образом. Если же картину дополняет дождь, то навеваемое этим видом унынье быстро перерастает в скорбь. В такое время только заядлые охотники, люди самого разного возраста и "посола", заглядывают сюда, ибо край этот славится своей отменной дичью. Благо, что места эти глухие и нехоженые, так что «вольным стрелкам» достаточно углубиться в лес всего на пару-тройку километров, чтобы иметь неплохие шансы на достойные трофеи. С утра и до позднего вечера, то тут, то там, слышны далёкие выстрелы, а иногда и целая канонада, и перепуганные утки мечутся над пустошами в поисках укрытия от свинца и грохота. Лишь редкие смельчаки и энтузиасты забираются дальше, в самое сердце древних урочищ, где природа тиха, озёра черны, а лесной зверь обманчиво спокоен, как покрытая тонкой плёнкой мха бескрайняя пропасть болот.
Само собой, из года в год, на болотах кто-то пропадает. Иногда их тела находят лишь спустя много лет, а иногда не находят вовсе. По большей части люди гибнут по-глупому, на нетрезвую голову, но изредка случаются и настоящие трагедии. Ну и, конечно же, у каждого ночного костра вы обязательно услышите леденящую кровь историю о всяческой болотной нежити, которая издревле собирает с людей свою жуткую дань. Впрочем, сколь бы не были эти истории глупы и наивны, далеко не у всех они вызывают усмешку. Те, кто путешествовал и охотился на болотах в одиночку, не понаслышке знают, что на болотах происходят странные, пугающие вещи.
К концу дня он забрался так далеко, что выстрелы его "коллег" были едва слышны у него за спиной. На его поясе болталось три утки, и теперь он стрелял только для виду, всё время намеренно промахиваясь. У него и так был тяжёлый рюкзак, и тащить лишний груз ему не хотелось. В конце концов, он ведь только изображал из себя охотника. Охотника на уток...
Он шёл по кабаньей тропе, тяжело вытягивая из грязи высокие сапоги и не затягиваясь, дымил сигаретой. Начинало смеркаться. Выстрелив в последний раз в далеко пролетающую утку, он вставил в нижний ствол тяжёлый латунный патрон. Теперь у него было два заряда крупной картечи, вместо одного. Игра становилась всё опаснее, и если Он его заметил, то уже идёт по следу и нужно быть начеку.
"Может здесь?" - подумал он, вглядываясь в очертания небольшого песчаного острова торчавшего из камышей. – Скоро стемнеет... Пора решать... Другого места могу не найти...»
Он ускорил шаг и вскоре был на месте.
Островок был совсем небольшим. С двух сторон к немуу примыкала топь, и пройти по ней не представлялась возможным, по крайней мере, тихо. Оставалось только два пути для нападения, тот, по которому он пришёл, и другая кабанья тропа, уходящая с острова прямиком на север.
«Подойдёт... – поморщившись, решил он, после быстрой рекогносцировки. – Бывало и хуже... Всё равно времени больше нет... Нужно хоть немного отдохнуть...»
Он притащил валежник, разжёг небольшой костёр и, открыв банку тушенки, поставил её на угли. Есть ему не хотелось, но он не должен был отходить от своей роли припозднившегося охотника, решившего провести ночь в лесу. Он нехотя поковырялся в банке, и запах горячего мяса пополз во все стороны.
"Пусть думает, что я ем..."
Сев у костра и вытянув гудевшие ноги, он вскипятил воду в большой кружке воды, он бросил в неё щедрую горсть чая и сахара. Ждать, возможно, придётся долго. И, скорее всего, напрасно. То, что в последнее время тут часто пропадают люди, ещё ничего не значит. Такое случалось и прежде. Чай заварился и он, положив сахар, сделал большой глоток. "Проклятый туман, до самых костей пробрал! - думал он, потягивая согревающий напиток. - будь они неладны, эти болота! Сжечь бы их все и дело с концом!"

Он переменил положение ног и устроился поудобнее. Внешне, он выглядел совершен расслабленным и усталым, но это было не так. Он отлично чувствовал приближение этих тварей, а пока было тихо, полностью расслаблялся и не тратил силы. Если бы не это его чувство, он давно бы уже погиб, как многие из тех, кого он знал. Все они рано или поздно заканчивали так. Он, пожалуй, единственный кто протянул так долго: 25 лет такой охоты не шутка. Хотя и он однажды ошибся, и след этой ошибки, в виде трёх огромных рубцов на спине и одного на левой ноге, напоминали ему об этом. Тогда ему здорово повезло, и, не смотря на рваные раны и большую потерю крови, он остался жить, а его враг, громадный оборотень, умер. Это было двадцать лет назад, в Мещёре. Теперь ему 46, и он снова тут, но теперь у него есть опыт и он не ошибётся. Рефлексы у него уже не те, хотя в этом деле больше нужны крепкие нервы и верный глаз, а на это он пока не жаловался. Что будет потом, он не знал. Он давно приучил себя не думать об этом, а сосредотачиваться только на главном, своей работе, как он её называл.
Костёр гас и он подбросил в огонь веток. Его должно быть хорошо видно издалека. Он вытащил ещё одну сигарету и прикурил её от уголька. Огонь ослеплял его, и это могло показаться беспечностью, с его стороны, но именно на это и был расчёт. Он должен был вести себя как самый обычный человек, который побаивается темноты и разжигает огромное пламя в ночи, привлекая к себе всеобщее внимание и лишая себя возможности стрелять наверняка. Если бы он ожидал нападения, то вообще не стал бы разжигать огня, но его задачей было выманить Его на себя и решить всё в короткой схватке. Обычно, победителем из неё выходил он. Но всегда могло случиться и иначе. Но об этом, он тоже уже давно не думал. Смерть не представлялась ему злом.
Двустволка стояла слева от него и была снята с предохранителя. Нужно было только протянуть руку. На поясе висел большой нож, больше походивший на морской кортик. Серебро было слишком ломким, что бы сделать из него обычный нож. За всю жизнь, он так ни разу и не воспользовался им, и носил его скорее на удачу, чем для самозащиты. Это была просто игрушка, в отличие от шести крупных картечин в каждом из стволов его ИЖевки. Это было его третье ружьё, и оно его пока не подводило.