Охотник за секретами

Глава 21. Его история

Наташа выглядела счастливой и встревоженной.

– Проходите, проходите быстрее! Столько снега!.. Вы же, как Дед Мороз и Снегурочка!

Она попыталась расстегнуть куртку Вадима – он мягко убрал ее руки.

– Мама, все хорошо – ты же видишь.

Наташа прижала пальцы к губам, оглядывая сына с ног до головы. Его голос стал тверже:

– Пожалуйста!

Наташа отступила, прислонилась к стене и миролюбиво констатировала:

– Самый непослушный ребенок из всех.

– Ты просто плохо знакома с семейством Соловьевых. – Вадим, улыбаясь, помог Марии снять куртку. – Я исправлю это, но сейчас, прости, нам нужно поговорить наедине.

Он взял Марию за руку и повел за собой. Наташа взволнованно проводила их взглядом – наверняка, знала, о чем пойдет речь.  

– Моя комната, – Вадим открыл дверь и пропустил Марию вперед.

С замиранием сердца она сделала несколько шагов и огляделась. Невероятно. Почти как в ее фантазиях: очень мало мебели и очень много книг – они лежали на подоконнике, выглядывали из-под кровати, стопками прислонялись к стене. Книги, книги, книги…

– У тебя еще будет время рассмотреть все в подробностях. – Вадим замолчал, но Мария успела уловить волнение в его голосе. – В общем, давай, покончим с этим побыстрее. – Он усадил ее в глубокое кожаное кресло и укутал пледом. – Я вернусь через пару минут.

Мария кивнула, чувствуя, как волнение начинает захватывать и ее.

Почему Вадим так странно себя ведет? Что за жуткую историю собирается рассказать? А впрочем – какая разница. Она готова к чему угодно. Это будет просто частью жизни любимого человека – что бы он ни сказал.

Мария подобрала под себя ноги и, закрыв глаза, стала прислушиваться к звукам на кухне. Хлопнула дверца шкафа, звякнули о стол кружки, и монотонно зашумел чайник, приглушая голос Наташи:

– С каких пор ты пьешь горячий шоколад?

Даже сквозь стены Мария чувствовала ее улыбку.

Вадим не ответил, но, наверняка, его взгляд был красноречивее слов.

Через несколько минут он вернулся с двумя кружками, одну протянул Марии, другую поставил на прикроватную тумбочку; потом включил лампу и задернул шторы. Комната заполнилась коричневым полумраком.

Мария плотнее закуталась в плед.  

– Расскажи мне о своем отце.

Вадим сел на кровать и прислонился к стене. Свет лампы падал на его лицо – словно лишал невидимой защиты. Странное ощущение: будто они поменялись ролями. Теперь Вадим казался безоружным, открытым, а Мария, как темная королева, наблюдала из тени за каждым его движением.

– С первого дня моего рождения папа пребывал в полной уверенности, что я лучший, самый умный и самый способный сын на свете – и каждый день мне это доказывал. Он научил меня плавать, играть в футбол, ловить рыбу, водить мотоцикл. Он научил меня быть сильным, смелым, наблюдательным и решительным. Он даже научил меня быть таким, каким сам не являлся: ответственным и верным своему слову. Так что, когда я думаю о своем детстве, – я думаю об отце. С ним связаны мои самые лучшие воспоминания. И самое худшее: когда мама сказала, что он больше не вернется – я не поверил. Такого не могло быть. Он и раньше часто пропадал, иногда неделями, но всегда возвращался.

Оказалось, папе предложили работу, а фактически – новую жизнь: с огромными заработками, крутой тачкой, личным водителем и квартирой – в Осло. Он упрашивал маму переехать вместе с ним, но она не согласилась. Причин было миллион, а самая главная – ее родители, совсем старички. Она не могла их оставить. А папа нас оставить мог. Сказал, что в Южном приятно проводить отпуск, но жить здесь – словно медленно умирать. Как будто он раньше этого не знал! В общем, он уехал.

Я ждал его несколько месяцев. Часами торчал у окна или сидел на скамейке возле дома, или ходил на железнодорожную станцию. Однажды мне приснился сон, что он стоит у подъезда и зовет меня. Я вылетел на балкон в пижаме, босиком. А там – снег, минус двадцать… Отца, конечно, не было, а воспаление легких я подхватил, даже в больницу загремел. «Вот, – думал я, – здорово! Сын впервые попал в больницу, теперь папа точно приедет!» В том же духе прошел почти год…

Отец учил меня, если чего-то очень сильно хотеть, если в это верить и не сдаваться – твое желание обязательно сбудется. Я очень сильно хотел. Я верил и не сдавался – но мое желание не сбылось. У меня больше не было отца. Когда я думал об этом, то испытывал физическую боль. Но стоило однажды произнести эту фразу вслух, как все стало на свои места. У меня началась новая жизнь – совсем непохожая на прежнюю. Жизнь, в которой были только мама и я.

Когда через год он сказал, что заедет к нам на выходные, я ответил, что больше не хочу его видеть. Что для меня он умер. Тогда я разговаривал с ним в последний раз. Он звонил и приезжал, построил этот дурацкий комплекс, даже предлагал маме отпустить меня с ним в Осло. То есть маму должен был бросить еще и я… Он до сих пор так и не понял, что есть вещи, которые невозможно простить. Вот такая история… О чем мне еще рассказать?

Вадим поднял взгляд на Марию. Она по-прежнему неподвижно сидела в кресле, зажав кружку в ладонях – словно хотела согреться. Как же это было непросто: спрашивать о чем-то после такого монолога. Образ десятилетнего Вадима, стоящего босиком на балконе, не выходил из головы.

Мария сделала маленький глоток. Горячий шоколад уже стал холодным.

– Адлер, Лакан и Осгуд, которых ты брал почитать в библиотеке.

– Книжки по психологии – это мое увлечение. Книги и мотоцикл. Они как раз и помогли мне снова придти в себя.