Окна

Окна

Ну, всё, можно ложиться спать. Окна высотного дома напротив, гасли одно за другим. Потух и свет в окне с полупрозрачными белыми шторами на втором этаже. «Птенчики легли спать, — зевнула пожилая женщина, — а значит, ничего интересного больше не предвидится». Галина задвинула шторы, поставила бинокль на коричневый обшарпанный столик возле аквариума, где в тусклом свете только что включенного ночника еле посверкивали боками неприхотливые гупёхи. Пожилая женщина зевнула ещё раз и пошлёпала босыми ногами по крашенному дощатому полу в свой угол, по привычке сварливо отмечая про себя — «Хорошо, что палас убрали. А не то пигалица маленькая всё норовит на пол справиться, а памперсов на неё не напасёшься — всё ж денег стоит… и каких…».

Дочь уже спала на расправленном кресле, её отпрыск тоже сопел в детской кроватке. Женщина заглянула к ребёнку: «Много ли надо годовалому спиногрызу — поспала, поела, изгадила все пелёнки и опять спать, — Галина вздохнула и упрямо тряхнула головой, — не буду сегодня её пелёнки стирать. Пусть Ирка сама. Наблудила приплод — пусть сама расхлёбывает. Достала уже — мам постирай, да мам постирай…»

Галина легла на второе расправленное кресло и неожиданно для себя заплакала — мысли нахлынули липкой давящей массой, а в них такая щемящая жалость к себе несчастной… «Главное не зарыдать — укачивай потом соплячку крикливую». Кое-как успокоившись, она подтянула одеяло к подбородку и провалилась в сон.

***

На длинной платановой аллее, залитой солнечным светом, стояла умиротворяющая тишина. Она — на десять лет моложе теперешней. Ей только пятьдесят три. Она одета в белоснежные блузку и юбку до пят. Рядом с ней стройная девушка около тридцати лет в длинном белом платье и в шляпе — ведущая местного телевидения. Вокруг них носятся мальчик и девочка погодки лет пяти — шести. За хохочущими детьми бегает молодой мужчина — инженер, конечно же, во всём белом, и шутливо ловит разыгравшуюся малышню. А Она ведёт с телеведущей бесконечный разговор. И девушка что-то оживлённо рассказывает Ей… И отчего-то так хорошо на душе, так спокойно и счастливо, уютно, как…

— Ма, чё валяешься? Иди, они уже шторы раскрыли! Во, я успела. Сегодня она опять — в чёрно-красной блузке.

— Ты ничего не путаешь? Она же каждый день в разном.

— Не.

— Ладно. А дети? — зевая, приподнялась на локтях Галина.

— Старший в бежевой рубашке и таких же шортиках. А маленькую не успела разглядеть.

— Ну, вот, дурища! Трудно в бинокль посмотреть?

— Да смотрела я! Похоже, малая ещё в спальне. Там плохо видно, знаешь ведь.

— Плохо видно, — раздражённо протянула Галина, запахивая застиранный синий фланелевый халат. — Да ладно. Сейчас на кухню завтракать пойдут — там посмотрим.

— Ма, у Дашки жар, кажется.

— И чё?

— Ну, как чё? Врача, наверное, надо.

— Надо, так вызывай. А я на кухню. — Через минуту Галина уже орала из крохотной пятиметровой кухни, — ну, чуть не пропустила! Ирка, беги сюда. Всё, сели. Сейчас пожрут и пойдут на прогулку.

— Ма, чё у них там?

— Ща, — пожилая женщина, усиленно прожёвывая кусок бутерброда с колбасой, прилипла к кухонному биноклю. Та-ак. Вроде у малых яичница, и… чё там?.. а, какао в чашках. А марцефаля бутерброд с кофе трескает.

— А бутерброд с чем, — Ирка уже стоя у окна, потягивала остывший растворимый кофе, потряхивая сидящую на руке девочку с соской.

— Что-то красное. Похоже красная рыба.

— С маслом?

— Не! Забыла что ли — она масла не ест.

— Да кто её знает — вчера не ела, сегодня ест.

— Дашку то кормить будешь?.. А, едите уже, — оторвалась от бинокля Галина, — Давайте скорее уминайте и собираемся, а не то не успеем.

— Ма, так у Дашки температура.

— Ладно, оставайтесь дома. Сама пойду.

— Как думаешь, куда они сегодня направятся?

— Скорее всего в сторону ЦУМа. Вчера же в Детский мир ходили.

— Ага.

Уже закрывая двери, Галина услышала вопль Ирки.

— Ма, а пелёнки чё не постирала?..

***

Зима была в полном разгаре. Начало февраля влетело в город ожидаемо снежно-въюжным и слегка морозным. Пожилая женщина, одетая в неприметную коричневую дублёнку посеминила ко двору знакомой девятиэтажки и встала в выжидательной позиции, осторожно заглядывая за угол, всем своим видом показывая, что усиленно что-то ищет в необъятной кожаной сумке.

Наконец, средний подъезд дома выпустил из себя — сначала двух детей, затем молодую женщину в шубке из белой норки, в белой песцовой шапке и белых сапогах. «Ну, ни дать ни взять — Снегурочка» — хмыкнула Галина. Дети были одеты в белые пуховики и песцовые же шапки.