Оковы вечности

1 глава

Главное не закричать. Главное не упасть в обморок. Главное не начать истерить, проклиная всех, кто сейчас с презрением смотрит на меня. Главное не поднять взгляд и не столкнуться с несчастными, полных непролитых слез, глазами матери. Я знаю, что она смотрит на меня. Знаю, что пожертвовала домом, чтобы спасти меня. Знаю, что это не дало никакого обратного положительного эффекта. Знаю, что ей сейчас тяжело.

Мою покалеченную душу успокаивала мысль, что я жертва. И мамочка это знала.

Я жертва. На протяжении часа все слушают обратное. Слушают и кивают, вздыхают и охают, косятся на мамочку и меня, презирая, ненавидя. И никто не может собрать воедино кусочки информации, тщательнее осмотреть улики “за” и “против", найди доводы, чтобы не ломать жизнь двадцати однолетней девушке, которая только начала свой жизненный путь.

Они верят, что я убила своего лучшего друга детства, с которым ела из одной тарелки, ходила в одну школу, одалживала одежду и планировала к двадцати пяти выйти замуж. Они верят, что я убила того, кого любила. Слушают противный, писклявый голос адвоката, который ссылаясь на уход отца из семьи, доказывает, что я сломлена, подавлена и готова на абсурдные, весьма ненормальные поступки.

И эти недалёкие верят! Все в этом чертовом зале суда верят, что я могла убить парня, друга, мага.

А ведь истинный убийца сейчас в зале. Среди тех, кто считает ее жертвой. Сидит и подтирает глаза белым, застиранным платком и кричит слова проклятий в мою сторону. Тоже верит, что я способна на такое, хоть и знает, как сильно я любила его. Знает, что готова была отдать жизнь ради него.

-Подсудимая, вам есть что сказать?- машинально задал вопрос судья, уже приняв решение.

Я жертва.

Мой мозг кричал, хотел доказать, что я невиновна, просил прощения и помилования. Но тело было неподвижно. Все равно, что скажу – решение принято. И никто не будет даже пытаться спасти меня.

-Судья отправляется в комнату, принять решение. Прошу всех встать!- парировала женщина, сидя напротив меня. Она тоже верит, что я убила.

Главное не закричать. Главное не заплакать от досады и горя. Главное не упасть в обморок, когда вынесут приговор. Я буду сильной ради мамы и вынесу все удары судьбы, которая недолюбливает меня с детства. Сделаю все, чтобы вернуться обратно такой же честной и любящей жизнь, какой бы жесткой она не была.

-… принимая во внимание все вышеперечисленные доказательства, улики и молчание подсудимой Верховный суд вынес приговор.- В зале все замолкли.- Отправить подсудимую Поседову Рамо Михайловну, две тысячи триста пятого года рождения, в тюрьму строго режима поселения Арким, где она будет отбывать срок на протяжении семи лет за убийство Борисова Бориса Семеновича. В течение семи лет ей запрещается пользоваться магией, поэтому будет надет браслет “отключения”. Приговор принят и приходит в исполнение с данной минуты!- судья захлопнул папку.

А я наконец подняла глаза. Меня лишают магии на семь лет! Лишают меня жить, разрешая лишь существовать, словно овощ.

-Рамоша!- заголосила мама с зала надрывным голосом.

Меня подхватили под руки, чтобы увести.

-Так ей и надо!- закричал кто-то.

-…этого мало!

-Убить эту дрянь!- зло выкрикнул мужчина с конца зала и кинул в мою сторону огненный шар, но меня защитили прутья.

-Мамочка, я люблю тебя, и я вернусь! Марья, позаботьтесь о ней!- успела прокричать прежде, чем железные двери погрузили меня во тьму. 

Главное, что маму не тронут. Не посмеют.

Как только на меня надели браслет, я почувствовала себя пустой, никому не нужной, словно из меня все внутренности вытащили. Это ужасное чувство, которое будет со мной семь лет, постепенно сводило с ума. Многие после выхода из тюрьмы совершали самоубийство от бешенного прилива сил. Для мозга – это подобно сжиганию на костре.

Сидя в железной коробке на колесиках без окон и нормальной циркуляции воздуха, ожидала других преступников. Только уже настоящих.

Моя жизнь стала настолько ужасной, что хуже даже придумать невозможно. А ведь я училась на учителя, хотела преподавать водную магию малышам. И мне осталось отучиться буквально полгода, чтобы получить квалификацию, уехать в Баккет, получить бесплатное жилье, перевести туда мамочку, чтобы она никогда не была одна, а после жить так, как всегда мечтала. В итоге, меня признали “преступницей”, хоть это неоправданная ложь, и везут в тюрьму строгого режима.

Далеко от мамы. От жизни. От меня самой.

Как только автозак остановился, чтобы забрать еще одного преступника, я отодвинулась к крайней стене и прижала к груди ноги. Мне было страшно и от этого трясло, словно я голая стояла на морозе. Железные двери открылись, пропуская лучи заходящего солнышка, и сюда засунули толстую женщину в оранжевом комбинезоне, как на мне сейчас, с лысой головой, на которой была татуировка в виде змеи и огни до висков. 

-Значит, не одна,- грубым, как для женщины голосом, проговорила она, сев у железных ворот.

Я молча сидела, боясь пошевелиться. Мало ли она среагирует, словно зверь, и ударит. Мне не приходилось никогда контактировать с этим слоем населения. Самое малое – по телевизору видела, когда с мамой утренние новости смотрели. Сидеть в одном маленьком тесном помещении с самой настоящей преступницей – было до внутренней истерики страшно.

-За че посадили, щепка?- через некоторое время спросила она, буравя меня взглядом маленьких черных глаз.

-За то, что не делала,- тихо ответила, не глядя на нее.

-Не хочешь отвечать, не надо,- хрюкнула женщина.- Итак понятно: убила кого-то, либо сделала инвалидом. На крайняк украла бабки у какой-то шишки. Других в Арким не отправляют. Я вот третьего мужа завалила,- она жутко рассмеялась.- Достал меня.