Оливия Джонсон и Охотники. Книга 1

Пролог

Меня зовут Оливия, и я сирота проживающая на запертом чердаке детского дома. Я попала сюда еще будучи малышкой не понимающей мир, людей и происходящее вокруг меня.

Своего детства я совсем не помню, скорее всего из — за того, что каждый прожитый мною день, совершенно не отличается от другого.

Моей давней мечтой было повернуть время вспять, и узнать, кто привёл меня в это логово ведьмы Генриетты. Узнать кто мои родители, и конечно увидеть нормальный мир.

Будучи запертой в четырёх стенах я нашла утешение в книгах, и в том, что живу в самом сердце Лондона.

Книги занимали важную роль в моей скучной жизни. Они поселились в моём сердце, печени, легких, животе, голове и даже на языке. Я дышала ими, пробовала новую жизнь на вкус, попадала в новые приключения. Книги были моей кровью и плотью. Если бы можно было строить дома из чего угодно, я бы построила свой из книг. Книжное убежище Оливии, где ее никто не найдет.

Жизнь — это приключения и тайны, но как назвать жизнью то, что ею не является? Мне тоже хотелось как героям в книгах, найти родителей, с боем выбраться из своей «клетки» и сразиться с монстром. Всё это точно веселее, чем сидеть на кровати и смотреть в окно.

Я с лютым любопытством присущим детям исследовала данные из книг: у людей большое число вариантов развития событий в их жизни. У меня всего два: либо я покидаю детский дом посредством побега, либо остаюсь здесь навсегда. Если верить моему исследованию, то получается, что я не такая как все.

Шестнадцать лет меня держат взаперти на чердаке, как какой — то опасный вирус. Мне как любому подростку хочется выйти в огромный мир, в котором полно приключений и тайн ожидающих когда их разгадают.

Может я и не вирус, но чем — то опасна для общества, так мне говорила миссис Генриетта. Помимо запертой двери меня охраняют три огромных добермана со зловещими кличками — Дым, Страх, и Кость. Стоит только подойти к холодной, железной двери, как все три пса начинают громко лаять и рычать.

Причина сокрытия меня от мира мне неизвестна, на все мои вопросы мне отвечают: «У тебя синие волосы Оливия». Но я не глупая девчонка, и понимаю, что дело совсем не в волосах. В попытках докопаться до правды, я задаю слишком много вопросов, что очень сильно злит миссис Генриетту.

В порыве злости она сказала, что меня держат здесь потому что детский дом переполнен. Только вот, если дело в этом, то зачем ставить столько преград к моему освобождению?

Миссис Генриетта явно не из тех директоров, которые в книгах будут помогать вам с вашими проблемами. Скорее она из тех, кто с радостью обменяет вас на корм для собак, даже если он ей не нужен. Однако, несмотря на напряженные отношения она все еще держит меня здесь.

Директору очень не нравится моё рвение к побегам, а их было наверно около сотни, если не считать того случая, когда я хотела покинуть дом съехав с крыши сидя в ванной. Попытка не удалась, только потому что ванна была отлично приколочена к полу.

Когда мне совсем скучно, я начинаю считать пылинки, говорить с тараканами, ловить мышей и садить их на подоконник, чтобы спеть с ними песенку, прямо как Золушка или Белоснежка. В один из такий песенных дней, миссис Генриетта ворвалась в мою «тюремную камеру», с яростью разъяренного быка, мягко говоря «попросила» больше не петь. Но я ведь должна себя как — то развлекать, поэтому ей пришлось смириться с моим скрипучим голосом и носить с собой беруши.

Несмотря на отвратительный характер миссис Генриетты, она обладала шикарной модельной внешностью, и отлично бы подошла на обложку какого — нибудь популярного журнала.

Еще с детства я считала ее эталоном строгости, сдержанности и женственности. Она сильно отличалась от книжных персонажей. Женщина выделялась своим высоким ростом, где — то примерно 5.91 футов, стройностью, с белокурыми локонами ниспадающими на плечи. Она была женщиной средних лет, с голубыми глазами, аристократично вздернутым носом и алыми губами «бантиком». Дополнительной изюменкой этой женщины была родинка над верхней губой.

Но внешность не является главным достижением в жизни, главным достижением в жизни, я считаю должно быть внутреннее содержание. Если она и просила называть ее миссис Генриетта, то я считала это приемлимым, но когда доходило до: «Глупая девчонка! Общращайся ко мне „Ваше величество Генриетта!“, если хочешь что — то попросить, сказать, дышать, есть и т.д и т.п». Сколько себя помню, она всегда страдала от мании величия, то есть, она то не страдала, страдали все остальные.

Помимо этого, она просит говорить ей комплименты, называть ее хорошей, умной, грамотной, великодушной и замечательной женщиной, с такими железными нервами, что она все еще умудряется терпеть меня.