Он принадлежит моей мертвой дочери

Вынырнув из метро, Настя сразу увидела арку, про которую писала помощник главного редактора в длинном, явно не по шаблону, а лично для неё составленном письме, где приглашала на собеседование, особо напирая на необходимость прийти вовремя — то есть не раньше и не позже назначенного срока.

Настя так нервничала, что вышла сильно заранее, поэтому обнаружив во дворе нужную дверь в полуподвальное помещение, на котором висела табличка с названием редакции журнала «Реакция», ещё полчаса простояла на улице под мелким, но колючем, как будто злым мартовским снегом.

И лишь за тридцать секунд до назначенного времени она робко нажала на кнопку звонка.

Дверь ей открыла женщина средних лет в черном спортивном костюме. Достаточно полная для чересчур короткой стрижки, делавшей её похожей на мужика-борца.

— На собеседование? — смерила она Настю недружелюбным взглядом и, не дожидаясь ответа, кивнула. — Проходи.

Спускаясь в полутьме, Настя насчитала семь ступенек, которые привели её в начало длинного коридора, куда свет падал через открытие настежь двери огромного кабинета с длинным деревянным столом, по обе стороны которого стояли стулья, а во главе — большое коричневое кожаное кресло с высокой спинкой.

Больше ничего Настя углядеть не успела — её увлекла за собой спортивная женщина, которая недовольно на неё зыркнула, обнаружив, что Настя остановись, чтобы осмотреть кабинет.

Вторая дверь по левую сторону коридора была закрыта. На стенах с правой стороны в рамках висели многочисленные дипломы, грамоты и благодарности, но Настя не успела прочитать, что на них написано, предположив, что это стена почёта журнала и его главного редактора, с которым Настин куратор посоветовал быть поделикатнее.

— Маргарита — женщина старой закалки: суровая, властная, настоящий профессионал. Только не болтай лишнего. Она этого не любит.

Настя, понимая, как сложно без связей устроиться на работу в настоящее печатное издание, клятвенно заверила мастера, что будет держать рот на замке. И ничего, что в штате по специальности для неё пока нет места, и собеседоваться она идёт на должность «хозяйки офиса».

— Тут же главное что? — спросил её мастер и сам тут же ответил. — Тут главное зацепиться. Я сказал Маргарите, что ты неплохо пишешь. Однажды тебе представится возможность показать ей свои работы. А дальше уже все только от тебя будет зависеть.

И Настя, не раздумывая, согласилась. Она не сомневалась, что как только главная увидит её публикации, сразу же решит использовать в более квалифицированной работе. А кухня, это временно.

Кухня, которой закончился коридор, оказалась просторной и светлой, но слишком напоминала столовую. Она пахла щами и сосисками. Её не украшали цветы, весёлые шторы или игривые передники. Недорогой кухонные гарнитур, чистая, но далеко не новая посуда и утварь. Ничего лишнего.

За столом обедали четверо: мужчина в чёрном свитере и джинсах, мрачная девушка в брючном костюме, пожилая женщина в шали и встретившая Настю женщина-боец.

Проводив Настю, она села на свое место, молча доела суп из белой глубокой тарелки, положила мокрую ложку на стол и вопросительно посмотрела на остальных.

Мрачная девушка бросила на Настю быстрый взгляд и пожала плечами.

— Не понравится она Маргарите, — и обратилась, наконец, к Насте. — Я же просила вас одеться в тёмное.

Настя оглядела себя: на ней была серая юбка и темно-синяя блузка, поверх которой её единственная осенняя куртка жёлтого цвета.

— Это самое тёмное, что у меня есть.

— Что ж, я предупредила. Пойдемте. Маргарита вас ждёт.

Она встала изо стола и знаком велела Насте следовать за ней.

— А какое отчество у главного редактора? — осторожно спросила Настя

— Никаких отчеств, — отрезала девушка. — Она этого не любит.

— А вас как зовут?

— Какая разница? Тебя все равно на работу не возьмут.

После этих слов она постучала в дверь.

— Маргарита, я привела девушку.

То ли стены редакции надёжно сдерживала звук, то ли комната хранила неестественную тишину, но, когда, наконец, изнутри раздался голос, Настя вздрогнула от неожиданности.

— Жду.

До того, как увидеть хозяйку Настя представила её крупной властной женщиной с коротко стриженными химически завитыми волосами и густо напомаженным ртом. Поэтому стушевалась на пороге, увидев в глубине комнаты за широким из дорогого дерева столом подтянутую миниатюрную женщину лет пятидесяти шести в чёрном балахоне и повязке, из-под которой виделись светлые с сединой волосы, похожие на цепочки из белого золота.

— Здравствуйте, — громко и чётко, чтобы придать голосу уверенности, сказала Настя. Но Маргарита нахмурилась и приложила палец к губам.

— Тише, сильно тише, — приказала она. — Проходи, Настя, будем знакомиться.

Пока Настя шла к столу по небольшому кабинету, она не могла оторвать глаз от журнального столика у стены, на котором стояла большая фотография молодой и очень красивой женщины. Сначала Настя решила, что это портрет Маргариты в молодости, но потом поняла, что женщина на снимке намного красивее хозяйки. При этом у неё был незаносчивый, а напротив притягивающий внимание взгляд. А глядя на её улыбку, хотелось улыбнуться в ответ.

Рядом с фотографией стояла старинная, похожая на грузинскую ваза, но свежие, явно только сегодня срезанные цветы, стояли не в ней, а лежали рядом.

Несмотря на то, что у стола для посетителей стоял стул Маргарита не предложила Насте сесть. Но и чувства, будто она смотрит на хозяйку сверху вниз у Насти не возникло. Где бы Маргарита не находилась, сидела ли, стояла – она всегда оставалась надо всеми.

— Итак, Настя, сколько тебе лет?

— Двадцать четыре. В этом году заканчиваю институт. А до этого училась в кулинарном колледже.

— Решила стать журналистом?

Настя воодушевилась.

— Да, мечтаю.

Но Маргарита неодобрительно скривила губы.

— Паршивая профессия. Из-за неё погибла моя дочь, — она бросила печальный и злой одновременно взгляд на портрет красавицы.