Она

Она была красива. Даже очень. Начиная от густой копны золотисто-рыжих волос и заканчивая тонкими и какими-то хрупко-миниатюрными ступнями. Скажу больше, в свете закатного солнца, она была прекрасна.

Острые каблучки лаковых туфелек оттенка разогретого на солнце морского песка звонко цокали по обновленной в прошлом месяце брусчатке. При каждом шаге задорно подпрыгивал шифоновый подол фисташкового платья, не прекращая при этом целомудренно прикрывать округлые коленки, а тонкое кружево контрастного оттенка стыдливо обнимало не в меру глубокое декольте. При таком природном богатстве, кружево определенно чувствовало острую необходимость в сокрытии его от посторонних глаз.

Ах да, глаза! Бездонные зеленые глазищи в обрамлении накрашенных по последней моде ресниц, тушью насыщенного фиолетового цвета, с восторгом глядели в даль: еще чуть-чуть и она дома! Наконец она снова обнимет свою стремительно седеющую маму, нежно потреплет за некогда пухлые щечки и с громким чмоком поцелует в макушку. Именно так она делала в детстве, когда возвращалась домой из школы или приходила с прогулки.

Мама... Как же долго они не виделись по-настоящему. Шесть лет учебы, работа... Казалось, прошла целая вечность, но нет, это просто годы. Годы, которые разделили жизнь на до и после, которые вклинили на карту перемещений огромное расстояние, которые дали возможность получить столь долгожданный опыт.

Годы... Ей казалось, что они ее совершенно не изменили. Те же круглые щёчки, аккуратные пухлые губы, родинка замысловатой формы за правым ухом, та, которую уже многие годы скрывают распущенные волосы. И почему их нельзя было распускать в школе? Скольких бы неприятных моментов удалось избежать. С другой стороны, тогда бы она не придумала эту забавную легенду о девочке с родинкой в форме танцующей феи, которая непременно изменит мир.

Смешно, но тогда она и сама в нее поверила. Наверное, потому и уехала за тридевять земель, в поисках того самого мира, который должно менять.

- Серега, ты видал? Видал какие у нее глаза? Огромные просто! - Присвистнул нетрезвый субъект, кинематографичной наружности. Однажды она видела фильм с подобным персонажем по имени Ветер. Такие же непослушные черные вихры, торчащие во все стороны, такой же щедрый на эмоции. Пожалуй, если бы она была художником, нарисовала бы ветер именно таким, с хитро прищуренными глазами.

- Ага, как дыни.

Его собеседник больше напомнил ей гром. Крупный, громкий, пугающий. Такого и днем в толпе прохожих встретить боязно, что уж говорить о вечере и тихой парковой алее.

- Не туда смотришь, убогий, - хохотнул "ветер", - я, может быть о такой глазастой всю жизнь мечтал, чтобы раз утонуть и на всю жизнь!

– Не, Витек, с такой не утонешь. Вон какой спасательный круг отрастила, буйкам под стать.

"Гром" брезгливо сплюнул, сверля глазами ее кружевное декольте и думая явно не о качестве кружева.

Повторив глазами его маневр, она чуть слышно вздохнула. Улыбка, до того сияющая на счастливом лице слегка погасла. И впрямь сильно поправилась. Но ведь в ее годы это не такое уж отклонение от нормы. Подумаешь, твердый пятидесятый. Там, где она прожила последние годы легкая полнота была показателем достатка, символом стабильности и сытой жизни.

- А еще и старая. Тонуть нужно с такой, знаешь, в самом соку, чтоб и на рожу и на кожу хороша была, и самостоятельности не набралась. - "гром" отнял у друга вонючую сигарету и пустил в ее сторону облако едкого дыма. - Баба она от мужика зависеть должна, чтоб ты ее вот так держал, а она на тебя влюбленными глазами смотрела, как на царя и бога в одном лице. А старая гвардия на такое уже не способна. Тем более такие, бизнесвуменши. Им бы только самим командовать. Знаешь как такие дома мужиков гоняют?

- Даже не догадываюсь.

"Ветер" прищурился еще сильнее, вглядываясь в приглянувшуюся ему фигурку. Красивая. Одни глаза чего стоят. Жаль только он не в том виде, чтобы подойти и познакомиться. И зачем только на эту встречу пошел? Нет, конечно, пойти стоило, но ведь можно было не пить. Ну, сослался бы на то, что за рулем, что машину оставлять где попало не хочет, да мало ли вариантов? А он... Еще и Серега со своими косыми взглядами... Явно ведь не в глаза смотрит, потаскун. И несет что попало. У нее вон и взгляд потух, и улыбка сошла на нет, словно и не было ее никогда, и плечи расстроено опустились. Ну ты и козел, Серега. А она все равно красивая. Интересно, каждый вечер здесь проходит?

- Лучше тебе и не знать. У таких вес, доходы, авторитет, все на высоте. Оттого и мнят себя верхушкой пищевой цепочки. А сами знаешь что? Сами за счет тощих мужиков выживают, жрут их на завтрак, как самки богомола, тоже, кстати, зеленые, а вечером в парки выходят, нового искать. - "Гром" неприятно хохотнул и хлопнул "ветра" по плечу. - Так что, гляди, Витек, ты на очереди!

- Очередь, Серега, только в аптеку соблюдается, а в остальном, кто успел тот и урвал свой кусок счастья. Как, кстати, твоя Лапушка поживает? Все так же смотрит влюбленными глазищами?

"Гром" на миг опустил глаза и раздражённо и раздраженно сжал челюсти.

- Ну чего ты так? Ведь хорошо же сидели.

- Ага. - проследив взглядом за удаляющейся фигуркой в фисташковом, Виктор демонстративно достал часы. Дедовы. На цепочке. - Пора мне, Серега.

– Увидимся еще?

– Ага. Кажется, я на долго вернулся. Давай, друг, на созвоне.