Она и Он

Она и Он

Момент 1.
Весна наступила, как по расписанию: в ночь на первое марта. Постепенно пропали большие сугробы, а на их месте остались одни лишь мокрые места. Только там, где подолгу лежала тень, ещё жались испуганно к стенам домов, стволам деревьев, под лавочками гномики снега.
Некогда ленивые прохожие словно сами растаяли и походили теперь на маленькие первоцветы.
В такие дни трудно представить себе, что кто-кто может откровенно гнить в четырёх стенах. К сожалению, школы считают иначе.
Но даже эти здания, полные томящихся людей, словно котята нежились под лучами молодого солнышка.
Сейчас школа, стоящая особняком среди исторических построек, напоминала больше улей.  Классы бесшумно гудели. В одних только коридорах было странно безлюдно. Но напряжение чувствовалось везде, как в фильме перед взрывом.
В одном из кабинетов было странно тихо. Несмотря на то, что все парты были заполнены. Ученики десятого класса писали очередную городскую контрольную. Учителя русского, которые присутствовали здесь в качестве независимых наблюдателей, периодически окидывали взглядом присутствующих.  
В кресле перед доской сидела женщина лет шестидесяти. Она была меленького роста, с короткими седыми волосами, однако эта- самая живая из педагогов в школе, которая искренне откосилась и к предмету, и к ученикам. Она вела две группы, как и каждый из её коллег.  Татьяне Леонидовне было непросто, но интересно работать в этой школе. Дело в том, что место её работы специализировалось на физике-математике и биологии-химии. «Полшколы живёт по Дарвину, полшколы по Ньютону»,- говорил директор. Подготовка будущих медиков, учёных и техников была основательной. Ко всем прочим проблемам, преследующим учащихся, все без исключения студенты были обязаны принимать участие в НДО каждый год, готовя несколько работ сразу. Особо приветствовались межпредметные работы. Ученики прониклись фишкой, что одна «межпредметка» стоит двух, а порой и трёх или четырёх «предметок». На таких работах, как «физические закономерности в осадных орудиях Османской империи», многие выезжали победителями. Даже умудрялись выигрывать престижные московские и всероссийские конкурсы.
Ещё школа имела традицию каждые две недели проводить полномасштабную межпредметную проверку знаний. Никто не знает, почему, но директор спецшколы, заслуженный учитель России, толстенький Пётр Григорьевич, особо радел за межпредметные дисциплины и военную подготовку. Причём последнюю проходили и мальчики, и девочки. Прекрасную половину всё же чаще всего освобождали от физических нагрузок.
Внезапно в дверь класса постучали и вошёл директор, Григорий Николаевич.
Старый военный, как всегда, был строго одет: тёмная жилетка, классические брюки, белая рубашка. На носу сидели обезьяной старые очки, в кармане фамильные потёртые часы на цепочке. 
Григорий Николаевич запыхался и теперь стоял, ощупывая карманы в поисках своего незабвенного блокнота. В начале учебного года он подходил к выбору блокнота так же, как ученики к выбору тетрадок: ответственно и самозабвенно.
- Дорогие друзья, - начал он, сдвигая на нос круглые очки и вглядываясь в свой скорый почерк, - Никуда не расходитесь после сдачи контрольной. После написания все идут в кабинет 302 для сдачи теста по профориентации. Всем спасибо. Продолжайте.
Все снова склонились над работами.
На третьей парте у стены сидела русая девочка, с интересом смотрящая на свой последний ответ. Что-то сильно смущало её в этих девятнадцати процентах. После пяти минут бесполезного сидения девушка встала и пошла к столу Татьяны Леонидовны.
- Всё? – удивлённо подняла глаза учительница.
- Да, - бросила девочка. – Текст. Черновик. Бланки ответов. Вот ещё ручка.
- Сашенька, ты после профориентации не уходи. Поговорим о твоей работе. 
Проходя мимо первой парты среднего ряда, она услышала тихий шёпот: «Меня подожди». Взяла свою сумку, лежавшую у доски, и повернулась в сторону класса.
- Шурку, что в задаче на металл? – прошептал Пашка Антонов.
Та только пожала плечами. Она не говорила, так как именно над ней и билась последние двадцать минут. 
Саша была невысокой девушкой приятной наружности. Вращаясь в мальчишеской среде, она, тем не менее, не утратила своей женственности. Но в противоположность лёгкости, с которой она находила общий язык с парнями, Александра тяжело сходилась с представителями своего пола. Может, поэтому именно этот лучший друг теперь шёл к ней от учительского стола. 
Они учились на одном профиле – химико-биологическом. Только вот Валя шёл в психологию.
Валентин всегда был ведь таким – психологом. Тихим, спокойным, рассудительным. Не прошибаемым ничем. Книгам про фэнтези он предпочитал Достоевского, Толстого, Канта и многих других знатоков души человеческой. Например, сейчас он перечитывал «Идиота» Фёдора Михайловича.
- Может, сразу пойдём в 302? – спросила Саша.
- Раньше сядем – раньше выйдем,- кивнул Валя.
Здание было старое: построено ещё до революции. Двухъярусные этажи, подпираемые колоннами. Под потолком примостились купидоны, а сам потолок выжил даже в годы войны и сталинских репрессий. Лепнина, росписи, статуи на специальных пьедесталах.
В таком храме одно удовольствие учиться.
- Знаешь, - прошептал Валя,- мне порой кажется, что здесь пусто.
А у кабинета уже была небольшая толпа из физиков-биологов. Все собрались вокруг Саши Гирасимовски, который в очередной раз рассказывал историю про свои похождения.
Саша Вале не нравился: чересчур уж циничным он был. Иногда мальчику казалось, что Гирасимовски - самый явный трус.
- Алексашка,- до плеча девушки дотронулась чья-то тяжёлая ладонь. 
Обернувшись, друзья увидели перед собой Игорька – человека в принципе безобидного и безвредного. Конечно же, в разумных пределах.
- Игорёк? Что-то случилось? – ласково спросила Саша, всегда с какой-то нежностью относясь к нему. Так относятся к старой бабушкиной хрустальной вазе.
- Ты… Вы… Ребята, генетику кто-нибудь сделал?
- Тебе зачем? – спросил Валя, переводя взгляд со смущённого Нишумова на достающую тетрадь Александру.
- Я обещал Клавдии Павловне занести работу, а сделать забыл.
«Врёт», - понял Валя.
А в этот же момент дверь в кабинет открылась, и вышла женщина неопределённого возраста – от двадцати до пятидесяти – и пригласила всех внутрь.

Момент 2.
На Казанском вокзале скопилась, как всегда, толпа народу. Все люди куда-то спешили, что-то делали, сталкивались и расходились. Вокзалы всегда были и оставались местами великого деяния: здесь даже ночью всё двигалось.
Но сейчас между прохожими и пассажирами, провожающими и встречающими, меж поездов, столбов и ларьков происходило что-то невероятное, что-то новое и одновременно старое. На перроне перед электрическим черно-зелёным табло собралась группа подростков примерно одного возраста. Часть из них – человека четыре – усиленно следили за изменяющейся информацией. Группа парней и девочек самой «элитной» наружности, скрываясь от периодически появляющихся и исчезающих полицейских патрулей, направилась к потрёпанному магазинчику.
- Заинька, тебе чёнь купить? – обернулся один из уходящих.
- Парламент синий, - не оборачиваясь, ответил блондин, протягивая сотку.
Хотя он скорее уж был русым, а корни ближе к каштановому.
На «Заиньку» он давно не обижался. Сам виноват: выложил же фотографию свою в ВКонтакте, где ему пять лет, и он в костюме зайчика на детском утреннике. Вот прозвище и прикрепилось гораздо прочнее, чем имя, которое сокращалось по-разному: Мстиша, Славка, Стиви. Последним его называла учительница английского и бабушка, которая тоже была педагогом языка туманного Альбиона и общалась с родными только на этом языке. Мстиславом парня звала только любимая тётя, сестра отца. Тётя Зоя и выдумала его в качестве имени для племянника.
Мстислав был светлым во всех отношениях. Но для начала начнём с внешности, чтобы иметь более явное представление о нашем герое.
Высокий. Где-то метр восемьдесят. С короткострижеными, но всё равно растрёпанными волосами, лежавшими, как трава после урагана. Овальное сытое лицо с милыми ямочками и высокими скулами совсем не портили широкие ноздри прямого носа.
Ещё года два назад Славка носил очки, но теперь мальчик вырос, и зрение корректировали незаметные линзы, которые очень ярко подчёркивали и выделяли синие глаза.
Он курил.  Но практически не пил. Мог пригубить пива в компании, но не больше. В своём классе Мстислав не считался таким уж супер-пупер-мегапопулярным. Эту должность скорее занимал Ростик, которого все и ждали на Казанском. Но Мстиша был тем типом юноши, который мог веселиться до безумия и быть серьёзным до занудства.  В учёбе Славка всегда отдавал предпочтение гуманитарным наукам. Будучи неглупым парнем, он мог отлично учиться по всем предметам, но периодически съедающая лень и пофигизм мешали ему быть отличником. Но вот чтобы быть стабильным хорошистом, усидчивости вполне хватало.
Как уже было сказано: все ждали Ростика.
Ростислав был их классным волшебником: приезжал редко, как праздник. Всё дело в том, что Саксов сделал в тринадцать лет головокружительную карьеру спортсмена и теперь мотался с соревнований на соревнования. Если кто подумает, что Ростислав занимается каким-то футболом или волейболом с баскетболом, то Вы глубоко ошибётесь. Ростика шутливо боялись все старшие классы их комплекса - ещё застрелит.
Ростислав выбрал стезю спокойную и вполне интересную: пулевая стрельба. Спустя полгода на первых соревнованиях, которые проходили в домашнем тире, тринадцатилетний мальчик выиграл среди парней и заработал первый разряд. Через три месяца, весной, команду, состоящую из молодняка и нескольких девочек-старожилов, вывезли на первенство Дмитровского района. Василий Евгеньевич – заслуженный тренер России, мастер спорта международного класса – был приятно удивлён, когда его спортсмен, обстреляв всех старичков, вырвался без особых проблем на первое место, не забыв выполнить КМС. До конца года Ростислав устроил свою спортивную жизнь довольно неплохо: мастер спорта, спортшкола, а под конец и место в сборной Москвы. «Классный волшебник» не вылезал с соревнований и сборов. У него было так: соревнования, соревнования, сборы, выходные, соревнования, школьные каникулы. С учителями общался через  Скайп и электронные письма, делал все задания. А контрольные писал на выходных, когда приезжал.
- Держи, - сказал Лёнька, протягивая Мстиславу пачку сигарет, а в руку положил тридцать рублей.
- Опять подорожали? – спросил Немцов, убирая сдачу.
- Говорят, ещё дороже будет, - кивнул одноклассник. – Пошли покурим. И кстати, ты бросать не думал?
- Не. Ща поезд придёт, а брошу я, когда пачка перевалит за сто, - покачал головой блондин, и тут же раздался глухой скрежещущий голос дикторши, говорящий, что поезд из Казани прибывает по третьему пути.
- По ступам, кони бенгальские! – хлопнул в ладони Мстислав, и народ начал медленно подниматься со своих мест.
Правда пришёл не весь класс. Некоторые отказались. Но последним было просто лень. Это такие люди, которые совсем ничем жизненным не увлекаются. Или им ближе всё неживое и нереальное. А вот более активные сейчас находились на Казанском.
К началу путей второго перрона медленно и размеренно, как рабовладелец к своим плантациям, подъезжал поезд. Уткнувшись носом в каменные плиты, наследник железных коней фыркнул и встал.
- Вступаем с третьей ноты! – скомандовал Мстислав, когда они дошли до пятого вагона, а навстречу им показалась навьюченная фигура.
Школьники рассредоточились, загородив половину перрона. Показалась гитара.
- К нам приехал,
К нам приехал,
Ростислав Денисович дорогой! – разнобой запели они.
- Да ну вас всех,- протянул кудрявый, ставя пластиковый кейс на землю.
- И тебе «здравствуй», - улыбнулся Немцов, подходя к лучшему другу.
Парни обнялись. Дальше один за другим стали подходить остальные. Но тем не менее, спустя где-то полчаса, уже на выходе с Казанского, все быстро растворились. Взяв сумку с вещами Ростислава, Мстиша шёл рядом с ним к метро. Чёрный кейс с двумя винтовками и сумку со стрелковым костюмом Саксов никому не доверял.
Этот парень был довольно симпатичным: невысокий, как большинство стрелков, с копной тёмно-каштановых кудрявых волос и шоколадного цвета глазами. За годы занятий спортом он подтянул тело. Хотя ещё пару лет назад Ростик был ещё меньше, толстеньким с юношескими прыщами. Но изменившись внешне, изменилась и часть его характера. Хотя он так и остался по большей части тем же Ростиком, что и раньше.
Теперь худой, с торчащими ключицами, парень имел на удивление пухлые щёки. На правой скуле сидела родинка. Вздёрнутый нос и верхняя губа. Но для его внешности были очень странны слегка раскосые углублённые глаза, которые всегда смотрели очень серьёзно, внимательно и спокойно. Когда с ним разговаривала учительница по МХК, она всегда сравнивала его улыбку с улыбкой Моны Лизы.
- Ярик где? – спросил Ростислав.
- Ему за его неподобающую наружность пара гопников ногу поломали.
- О как! Что с ним опять-то?
- Он надел розовые уши. Заячьи со стразами! Представляешь? И так пошёл по улице.
- Идиот! – заслонял рукой лицо Ростик, смеясь.
- Ты от него чего-то ещё ждал?
- Ты прав. Это Ярик.


Момент 3.
Кухня в доме у семьи Александриду была большая. Сделана под традиционные греческие мотивы: колонны, стены, расписанные видами моря и Греции, и всё так уютно и по-домашнему, что плакать хочется.
Вообще семья Александриду являлась образцом для подражания. Глава семейства Никиас Солонович был успешным бизнесменом. Он рушил все представления о греках тем, что в деле был активен и порой азартен. Хотя Александриду умел вовремя сориентироваться в ситуации и даже заглянуть в будущее.
Никиас Солонович – приятный мужчина слегка за пятьдесят с бархатным тенором. Как и все греки, он любил провести вечер в кругу семьи. Это был человек слова как в бизнесе, так и в быту.
Его жена – Ионна Янисовна – являлась женщиной степенной и очень заботливой. Каждому «птенчику», как она их называла, находилось у неё тепла и ласки. А уж друзей своих троих чад она считала своими детьми. Если уж и находить образ этой гречанке, так это Печка из сказки «Гуси-лебеди».
Но несмотря на то, что их семья уже многие годы жила в России, они не теряли связи с исторической родиной. Каждое лето – в Грецию, к родственникам. А ещё всевозможные греческие вечера, встречи и праздники.
Как уже было сказано ранее, детей в семье было трое: Янис, Георгиос и Артемида.
Георгиосу было уже двадцать шесть. Год назад второй отпрыск женился и съехал из отчего дома под плач матери. И он был только вторым братом.
А вот Янис, которому было уже за тридцать, предпочитал жить с родителями. Тем не менее у него была своя квартира, машина, которые Янис купил сам на свои деньги. Просто под мамином крылом ему было более комфортно, да и умный собеседник в лице отца играл свою роль.
Старший брат любил одну сказку, которую рассказывал своей младшей сестрёнке: «Ну ЧТО ЭТО ЗА ЖИЗНЬ ТАКАЯ???  ПОЧЕМУ МОЁ СЧАСТЬЕ НАСТОЛЬКО ОГРАНИЧЕННО?! Ооооо, я помню, то великое, счастливое время, день, когда я только родился! Все так любили меня, лелеяли, понимали, что из этого младенца вырастет великий человек! Но счастье моё длилось недолго… два года... ВСЕГО ЛИШЬ ДВА БЕСЦЕННЫХ ГОДА НАЧАЛА МОЕЙ ЖИЗНИ я провёл так счастливо, все любили меня.... Но потом, когда родился Георгиос все забыли обо мне. Все начали любить его... нет, я конечно тоже его любил, но почему меня тогда стали любить меньше???? 
Но этот период жизни был ещё более-менее терпим. Меня ещё ХОТЯ БЫ ПОМНИЛИ. Мы жили так с братом 11 лет, пошли в школу, познакомились с одноклассниками, завели друзей... и всё бы ничего... пока не появилось....
О Н О .............
Я не знаю, чем я заслужил такое... такое, но.... Нет, вы даже не представляете, как я любил свою сестрёнку, я любил её больше всех! Больше чем кто-либо! НОООООООООООО......... БАДЖЕМУУУУ        ??????
Фух. Я  - спокоен.  Единственное, что я могу сказать об этом последнем 6-летнем периоде моей жизни - это то, что...
ВСЕ.
РЕЗКО.
ЗАБЫЛИ.
О.
МОЁМ.
СУЩЕСТВОВАНИИ.»

ОНО – это Артемида. Младшая сестрёнка. Разница между младшей и старшим была пятнадцать лет, но тем не менее Янис очень её любил.
Артемида. Это имя очень подходило девочке. Хотя "Арес" подошло бы лучше. В младшей Александриду была та неизвестная доселе никому привлекательность ещё не девушки, но уже не девочки. Милая, смугленькая, среднего роста, с чёрными глазами и такими же волосами. Красавица, но!
Но если даже самый прожжённый маньяк захотел бы сделать нашу Артемиду своей жертвой, то ему пришлось бы столкнуться с некоторыми особенностями характера этой особы.
Артемида, или как её называли друзья, Тёмка была боевой девушкой. Если учесть, что её предки по греческой линии пришли в Россию из Спарты, пройдя через весь ближний восток и Кавказ, то можно смело говорить, что Тёмка впитала в себя все самые характерные черты этих народов: и периодическую лень, и горячий, взрывной характер, и гостеприимство.
У младшей Александриду не было дурных привычек кроме двух. Во-первых, шоколад.  От него она приходила в неописуемый восторг, как ребёнок в магазине игрушек. Ела его килограммами, при этом ни капельки не толстея.
Во-вторых, аниме. Для Артемиды это было само собой разумеющимся - смотреть японские мультфильмы, пока она делала уроки или просто отдыхала.
Этим она и отличалась от своих лучших друзей - ум сердцу.
- Сань, подай, пожалуйста, хлеб, - сказал Валя от плиты.
- Угу.
Девушка потянулась за нарезанными кусками, лежащими на расписном блюде на другом краю стола. Валя готовил какое-то простое блюдо. Ему его научил дедушка. 
В такие дни, когда парень брал в свои руки плошку и кастрюлю, девочки отдыхали и готовились к пиру. Мальчик действительно умел и любил готовить. К тому же, делал все без исключения блюда очень вкусными. Он даже сам признавался, что, если не получится поступить на психологию, пойдёт в кулинарию.
А вот Александра не готовила. Точнее, она только училась, чтобы доказать своим домашним, что у неё есть жилка самостоятельности.
- Ещё немного и будет готово! – объявил Валя, садясь на стул. – Пусть настоится.
- А пока можно поесть шоколад! – сказала Артемида, намазывая ложкой на хлеб толстый слой сладкой коричневой пасты.
- Тёмка, слипнется,- поморщился Джурич.
Он не слишком любил сладкое. А вот Александриду наоборот была жуткой сладкоежкой. Ей Саша когда-то на День Рождения подарила целую коробку разных конфет и других сладостей.
- Тём, нельзя есть один шоколад. В этом наш общий друг прав,- Саша искоса переглянулась с Валей.
- Ай! Вся! – в гречанке начала проявляться кровь предков.
Но на её вспышки периодического возбуждения друзья уже давно отвечали добрым смехом.



Момент 4.
Ростислав и Мстислав не сразу пошли к своему третьему. Ростик слишком устал в дороге. Да и его тренер потребовал не «маяться выпендрёжничеством, а нести свои светлые ножки в тир, дабы оставить орудия труда под надёжной охраной сейфа». Друзьям пришлось ехать сначала на квартиру ко второму тренеру Анатолию Борисовичу, выслушать от него парочку шуточек, пока он искал ключи, потом ехать в тир на Бауманскую, и, в конце концов, возвращаться с ключами к Борисовичу.
- Когда у тебя Шеф приезжает? – спросил Мстиша, пока они вдвоём шли к дому своего незадачливого друга.
- Двадцатого, когда девчонки отстреляют МК,- ответил Ростик, и, подумав, добавил,- а потом мы едем на сборы. Две недели.
- На тебя Дарья Натановна не ругается? Тебя на истории сколько не было, - Мстислав поморщился апрельскому солнышку.
- Я ей всё сдал! – злорадно засмеялся спортсмен. – И сдал хорошо. Только я, дурак, перепутал дату Полтавской битвы. Написал 1714, а не 1709.
- Бывает.
Дом, в котором жил Ярик, был стандартной многоэтажкой в двадцать этажей. Сам же великий неудачник обретался на шестом. Здание было уже потрёпанным. На стенах красовались надписи типа «ВИКА + КОСТЯ = ONELOVE» или «ВАСЯ – КОЗЁЛ». Запах оттуда исходил не самый приятный. Перед домом, правда, заботливые жители разбили нечто, похожее на садик. Надо сказать, что здесь было несколько человек, которые особо радели о родном доме. Одной из таких жительниц была мама Ярослава – Вера. Второй - её сестра Галина. Две активистки организовали движение за облагораживание высотки. Из знали уже везде: и в ЖЕКе, и в районной администрации.
Вот и теперь, как только удалось вылезть на улицу, обе женщины трудились в поте лица.
- Здравствуйте, тётя Вера, - крикнул, подпрыгнув, Мстиша.
Женщина со тёмно-каштановыми волосами и узким лицом подняла голову. Ростик улыбнулся приветливо и помахал рукой.
- Здравствуйте, мальчики, - ответила Вера Сергеевна, утирая пот. – Вы к моему обормоту? Вот и славно. Скажите ему, чтобы поел. И сами поешьте. Там блинчики, котлетки. Супчик я варила грибной.
- Спасибо, тётя Вера,- Ростик прекрасно знал, что мама Ярика может говорить и говорить, и самое важное вовремя свалить. – Мы пойдём к Ярику.
- Идите, идите. А вот у нас опять…,- и Вера Сергеевна ушла, продолжая разговаривать о своём.
Парни же вошли в открытый подъезд.
На шестом этаже у нужной квартиры ребята позвонили в звонок.
Нет ответа.
Никто и не пошевелился.
Ростик пожал плечами и снова нажал на кнопку.
Раздался трезвон: противный.
Но ответа не было.
Мстислав полез в карман джинсов за телефоном. Загорелся экран SONY – «лопаты». Парень не паролил телефон, поэтому, быстро открыв «контакты», набрал телефон Ильина.
Раздались гудки, потом голос: «Говорите. Вам помогут».
- Ты где? - спросил Мстислав, опираясь о дверь спиной.
- Веду народ Египта к светлому будущему,- буркнула трубка.
- Чего? – спросил, услышавший диалог Ростислав.
- Чего там Ворошиловский стрелок говорит? – спросил Ярослав, у которого голос второго друга на другом конце звучал нечётко.
- Саксов интересуется расшифровкой твоего предложения.
- Скажи ему, что идти ему надо в места не столько отдалённые.
- Яр, не дури! Ты где? – начал злиться Немцов.
- Где-где? Дома я. Куда мне с такой ногой? – ответил Ильин.
- Тогда (прости меня) какого … ты не открываешь? Оглох? – взорвался парень.
- А вы где?
- В Караганде! – хором ответили Ростислав и Мстислав.
Выдохнув, Мстислав продолжил: «Под дверью стоим. Открывай, Ниф-ниф».
За дверью раздались шаги, шуршание, удары чего-то тяжёлого на пол. Те же звуки раздавались и в телефоне.
- Вашу маму и там, и тут передают,- вспомнил Ростислав.
Открылась дверь. На пороге стоял слегка удивлённый Ярик в старых затёртых джинсах и длинной бордовой футболке на костылях и с ногой в гипсе.
- Здравствуйте, а Вы верите в Бога? – вырвалось у Ростика.
- Проходите, уроды,- буркнул житель квартиры.


Ярослав Антонович Ильин был не в настроении. Точнее он был не в настроении уже неделю, а последние три дня тучи накрыли квартиру. Дома было скучно. На репетиции и в редакцию ходить не разрешали. Оставалось только писать статьи и отправлять их главному редактору – Лёвке "Аллергику", прозванному так за наличие аллергии на пятьдесят процентов продуктов. Но скука не уходила. Ни фильмы, ни сериалы, ни книги, ни музыка теперь уже не впечатляли как прежде. Сам же Ярослав был высокого роста, худой, с волосами цвета золотого шоколада.  Отличительной особенностью Ярика была гетерохромия глаз: один -  голубой, второй – красно-коричневый. Ещё Ильин любил носить зауженную одежду: зауженные джинсы, приталенные пиджаки, обтягивающие футболки и рубашки.
Комната парня блистала порядком. Только кровать была примята. На тумбочке стояла тарелка с остатками завтрака, рядом валялись наушники. Мебель здесь была старая, собрана ещё лет двадцать назад. Над кроватью стоял шкаф, точнее, он стоял как бы аркой над кроватью. Справа и слева была одежда, а наверху – личные книги и ненужные сезонные вещи.
Учебники стояли в шкафчике стола. Тетрадки в специальном ящичке. На окнах за идеально выглаженными занавесками фотосинтезировали цветы в горшках.
Порядок был везде и во всём, кроме шкафа с одеждой. На него просто не хватало энергии. Всё дело в том, что мальчик делал только видимость чистоты и порядка, дабы мама «не крошила батон на его монастырь».

- На кой коза-носта вы пришли раздражать меня своими целыми ногами? – спросил Ярик, упав на постель.
- И это будущий журналист? – восхитился Ростик.
- Мы пришли к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало,- передразнил Ильин.
Пока двое друзей препирались литературными и сленговыми фразами, третий Славка смотрел на шагающую парочку за окном: невысокая девушка с русыми волосами и чуть повыше её жгучий брюнет. Оба были в одинаковой форме, естественно, с небольшой разницей в деталях. Девочка придуривалась, прыгала с тротуара на бордюр и обратно, как козочка. Юноша же шёл спокойно, ничего не вытворяя. «Козочка» пыталась подтрунивать над своим другом, а тот только отмахивался от неё, словно от назойливой мухи. Солнце било им в глаза, заставляя щуриться.
Мстислав облокотился о подоконник и со смехом наблюдал за этими героями Крылова: Слон и Моська.
Внезапно девушка остановилась, упёрла одну руку в бок, другую сделав козырьком, взглянула наверх. Мстише показалось, что она смотрит прямо на него. Сначала испугавшись, парень снова пришёл в себя и, улыбнувшись, помахал ей рукой. Девчонка тоже заулыбалась и замахала ему в ответ рукой. Потом её, скорее всего, позвали, и «Козочка», послав воздушный поцелуй, убежала.
- Мстих,- раздалось за спиной.
Немцов с глупой, по-детски счастливой улыбкой обернулся. Саксов и Ильин непонимающе смотрели на него.
- Ты что, влюбился? – подшутил Ростик.
- Наш монах не влюбляется,- парировал Ярослав. – Он по Юльке всё ещё сходит с ума.
- А вот и нет! – возмутился блондин. – Прошла любовь – завяли помидоры!
- Ну, слава Доте! – выдохнули его друзья одновременно.
- Так, - Ярик хлопнул себя по коленям и сморщился: нога-то сломана, - пойдем хавать.


Момент 5.
Специализированная школа химико-биологической и физико-математической направленности имени профессора Ромодановского находилась на Третьяковской. Валя и Саша жили на Красногвардейской.
Через пару дней после того, как десятый класс написал свою межпредметную работу, в Москве резко похолодало. Пришлось доставать из шкафов тёплые одежды и сапоги.
Наша вечная парочка, как всегда возвращалась домой на метро, но на станции Марьино состав внезапно остановили, а пассажиров попросили выйти. К тому времени на перроне уже находилось большое количество людей. Поезд уехал. Прозвенел звонок, и из динамиков прозвучали слова: «Уважаемые пассажиры, просим прощения за оказанные неудобства. Движение скоро восстановится».
Виноградова и Джурич решили подождать. Но ни через пять, ни через десять минут ничего не изменилось. По рельсам к ним никто не спешил. Девушка заволновалась. Шестое чувство у неё включалось редко, но, как говорится, метко. Вот и сейчас звоночек внутри мелко задрожал.
- Валь, может пешочком? – спросила она.
- Да, ладно. Щас придёт.
Валентину не хотелось идти пешком. На физкультуре его сегодня загоняли. Сашке-то хорошо было: она отпросилась доделывать лабораторку.
- А вдруг что-то случилось? – настаивала на своём Саша. – Давай лучше пешочком.
Джурич очень не хотел идти, но, взглянув в глаза подруги, наполненные беспокойством, согласился. Когда они дошли до лестницы наверх, сзади ударил свет, и вагончики метро со стуком остановились, приглашая сесть и продолжить путь. Валя взглянул на наручные часы: 16:30, 25 апреля. Ещё раз взглянув назад, мальчишка поспешил за подругой.


Момент 6.
В том, что ему попадёт, Мстислав не сомневался. Попадёт от классной руководительницы, «любимая» учительница по естествознанию потребует объяснительную и работу на бредовую тему. Он и так перестал ходить на её уроки. Сидел с экономистами или физматом. Просто не хотел забивать себе мозги ненужной информацией про динозавров, которые размером с кошку, и синергетикой. Иногда Галина Сергеевна, классная руководительница, всё же ловила незадачливого ученика и возвращала его в пенаты трёхэтажной чепухи.
Вторник парень всё-таки не любил прогуливать. Приходил только к пятому уроку на два часа и уходил. Сегодня же пришлось пропустить и нужную общагу. А всё из-за Ильина.
Дело в том, что Ярослав был приписан к поликлинике около бабушкиного дома. Мама парня пошла в очередной раз воевать с ЖКХ, поэтому отвести сына не могла. Сам «Хромоножка», названный так Ростиком, шёл бы долго. Вот лучший друг вызвался проводить до травмпункта, находившегося на станции Чкаловской.
Протолкавшись в очереди часа полтора, а то и два, ребята всё же взяли мед. карту. Почему-то в апреле, особенно в конце, обостряется поток больных и пострадавших.
Проблемой номер два, после карты оказалась лестница, ведущая на второй этаж, где и находилось перевязочное отделение травматологии. Лифт работал, но туда уже стоял народ, которому лень был идти по лестнице.
Ярослав, взглянув на протёртые, продавленные, скользкие ступеньки, понял, что корнем в слове «административное» является «ад».
В самом травмпункте было ещё веселее. На мягких скамейках, привинченных к полу, сидели больные. Парень с друзьями, у которого ноги были замурованы бетоном в тазик, мужик с двумя сломанными безымянными пальцами. На их фоне девчонка лет одиннадцати со сломанной рукой и школьник с сотрясением выглядели неуместно.

- А кто там следующий на очереди? После Коляна? – спросил Ярик, когда они ехали в двадцать минут пятого домой.
- Если не ошибаюсь, Ростик, но он по географическим причинам выбывает из конкурса. Значит, Даня Сорокин,- ответил Мстислав, нависая над сидящим другом. – Ты-то на лето записан.
- На мою очередь, наша дорогая Вероничка валит на Карибы. Так что у меня перенос,- поморщился Яр.
- Знаешь,- после недолгого молчания продолжил парень, – не хочу я её. Противно. Она как Элен Безухова. Да и список этот… Вероника же о нём прекрасно знает.
- Да? – не поверил Мстислав.
- То-то и оно. А отказаться гордость не позволяет. Понимаешь?
Тут место рядом с Ильиным освободилось. На Печатниках выходило много народу. И Немцов приземлился рядом.
- Как никто. Ника - она девочка пустая, глупая. И, как следствие, доступная. Главное - самому мозги держать на месте. А то: плохой танцор – хороший парень.
- Но скажу тебе на будущее: целоваться с ней -ништяк.
- Господи! – вдруг воскликнул Ярик. – Я журналист. Я филолог. Я сын переводчика, а изъясняюсь диким сленгом.
- Это ещё не сленг, - возразил Мстислав.
- Тогда… Что я осуждаю?
Мстислав только рассмеялся в голос, на весь вагон.
В жизни Немцова эти два Славки занимали очень большое место. Дружили уже четырнадцатый год. Практически без ссор. Только один раз, в пятом классе по-детски поссорились из-за Юльки Косициной: кто будет сидеть с ней. Сейчас эта девочка сильно изменилась. Сначала появились прыщи, потом полнота. Один из задир, тот самый Лёнька Парнелеев, придумал ей прозвище «Королева Жюли». Теперь трое друзей со смехом вспоминали ту влюблённость.
- Уважаемые пассажиры, поезд дальше не идёт. Просьба выйти из вагонов,- сказал машинист на станции Марьино.
Поезд уехал, а люди остались на станции. Разговора о прогулке пешочком и не было, хотя поезд не приходил уже минут пять или десять. Разжигаемый интересом, Мстислав набрал номер отца.
- Слушаю,- раздался бас в трубке.
- Па, там по новостям ни о чём экстренном про метро не говорят?
- Подожди,- сказал отец.
С минуту всё было тихо, затем прозвучал ответ: «Нет, ты где?»
- Мы с Яром на Марьино,- сказал парень.
- Хорошо. Пока,- и трубка отключилась.
В этот же момент поезд подошёл. Кинув взгляд на лестницу, Немцов увидел уже знакомую пару: девочка с русыми волосами и черноволосый парень.

Момент 7.
Квартира Саши обычно пустовала. Отец, подполковник мотострелковых сил, вместе с матерью ездили по гарнизонам. Двух дочерей оставляли на бабушек и дедушек, между которыми совсем не было каких-то недоразумений или войны. Оба деда были отставными военными, сослуживцами. О какой войне может идти речь? Они даже соединили квартиры, стоящие бок о бок, дабы жить одним домом.
У Александры была старшая сестра – Яна.
Красивая, стройная, с русыми волосами и большими яркими серыми глазами. Саша и Яна были очень похожи. Да и разница в возрасте у них была небольшая – всего три года.
Старшая Виноградова уже училась в институте на реставратора. Девушка отлично рисовала, чего не сказать о её сестре. Всё старшее поколение всегда знало и признавало, что в некоторых вещах сестры совершенно противоположны.
Яна брала своим шармом, женской притягательностью и хитростью. Александра - наивностью и умом.
Последнего у младшей было гораздо больше. Не сказать, чтобы Яна была полной дурой, но многие вещи её мозг просто отказывался запоминать. Она прекрасно знала изобразительное искусство, театр, кино, музеи, но была как белый лист в математике, химии, биологии, порой даже в истории. Яна могла на трёх пальцах объяснить всё про косметику, одежду и обувь, но даже двадцатью не могла рассказать, кто такой Жан Батист Ламарк.
Она была по-доброму глупая. Знаете, бывают такие люди, что и глупы, и пусты в душе. Яна совсем не из их числа. Даже в школе она старалась учить, учиться. Что-то зубрила, но, конечно, были вещи, которые не получались.
Сёстры жили дружно по двум причинам: первая - их интересы не пересекались, второе - терпеливость Саши. Даже с парнем Яны, Колей, у Александры были очень тёплые, братские отношения. Он тоже стремился стать медиком. Влюблённые и познакомились-то благодаря Саше. Старшая сестра пошла с ней на вступительные экзамены, а Коля как раз забирал аттестат. Столкнулись, познакомились, влюбились. Их отношения были той настоящей первой крупной любовью, которая подаёт заявку стать последней.
Саша и Коля дружили и жили как брат с сестрой. Иногда парень брал её на особо интересные лекции в первый медицинский или на экскурсии от института. Александра знала всех друзей молодого человека. Один из однокурсников Коли как-то зло сказал: «С одной ты, Лавочкин, для здоровья тела, а с другой для здоровья души», за что быстро получил по морде. Дело дошло даже до декана. Драка была нешуточной.

Конец мая выдался жарким. Но по сложившейся традиции выпускной, выпавший на двадцать второе число, проводили под грозовым дождём.
Коля пришёл часов в двенадцать. Он всегда был желанным гостем в доме Виноградовых-Персовых. Бабушки и дедушки сегодня правда были кто где. Саша встала только к часу. Всю предыдущую ночь она прорабатывала ещё раз свою работу по генетике для очередного выступления. Несмотря на то, что девушка знала наизусть все слова, цифры, данные, факты, повторить было не лишним. Растрёпанная, сонная, с синяками под глазами, Александра вышла из комнаты и направилась прямиком на кухню. Сначала она никого не заметила. Какие Коля и Яна? Которые, кстати, наблюдали за её «походом» к кофе-машине, как за спектаклем.
- Доброе утро,- пропела Яна.
- Угу.
- Ты вчера долго сидела?
- Угу.
- А сегодня не пойдёшь в бассейн?
- Угу.
- Ты как филин,- усмехнулся Коля.
- Ку-ку.


Момент 8.
Маринка стрелецкая всегда была девочкой, подающей большие надежды: умница, красавица и отличница. В начальной школе была лучшей ученицей школы. Средние классы, правда, закончила уже хорошисткой.
Но последний год, весь десятый класс, девушка день ото дня катилась по наклонной. Оценки ухудшались, поведение становилось никудышным. Пятёрок в итогах за десятый класс не было. Тройки и четвёрки.
Родители у Маринки были обеспеченными. Оба агрономы по образованию, но работали не по прямой специальности. Скорее, по побочной. Они держали сеть цветочных магазинов «Сады Пана». 
Мама- Алла Игоревна – модная и яркая женщина. В жизни она всего добилась сама и считала, что дочка будет такой же. Её нельзя было назвать лишённой вкуса, но на себя его явно не хватало. Множество дешёвой и дорогой бижутерии, элитные украшения, шёлк, парча, атлас и синтепон, кожа и простые розовые резиновые тапочки. Всё это отлично совмещалось в гардеробе мамы Марины. На саму дочь времени у Аллы Игоревны практически не хватало.
Пётр Алексеевич был соглашающимся человеком. Женился по инициативе нынешней жены, бизнес организовал по её же желанию. Попав в аварию, он потерял возможность иметь детей. Теперь вкладывал в единственную дочь всё, что мог. Порой откровенно баловал.
Сама Марина была высокой, слегка пухленькой, с прямыми тонкими рыжими волосами. Она считала себя красивой. Так её воспитала считать мать. Особо ничем не выделялась никогда. Обычная для наших дней прожигательница жизни. Можно сказать, она считалась милой.
Единственный вопрос, который возникает: почему? Почему умненькая девочка, опора и поддержка учителей, стала вдруг уходящим ребёнком?
Все изменения произошли после лагеря, в который Марина поехала после получения аттестата за девятый класс. Хотелось отдохнуть, попрощаться с детством.
Отдохнула. Простилась. По полной.
Его звали Саша. Начиналось всё как обычный лагерный роман. Прогулки за ручку, медленные танцы. Компания тут была сплочённая, а Стрелецкая - новенькая. Да и сама группа являлась слегка асоциальной.
Конец смены отметили бурно вместе с вожатыми: костёр, шашлыки, водка. Уезжали с головной болью, а Маринка ещё и женщиной. По приезду домой девушка обнаружила, что недавний возлюбленный не оставил о себе никаких контактов. Найти его смогла через социальные сети. Все надежды рухнули в тот же миг. В родном городе у него была девушка.
Но имперские настроения в Маринке не угасли. Есть люди, которые после такого уходят в себя, замыкаются. Эта девушка же наоборот. В ней открылись, как и в матери, нелестные свойства: мания величия, надменность. Мещане во дворянстве бывают разные, однако.
Теперь Маринка решила найти себе настоящего парня. Точнее, она его нашла. Осталось только окрутить. Но мысленно Стрелецкая уже проводила ночи с ним. Осталось только сказать об этом Мстиславу.


Момент 9.
Две тысяча пятнадцатый год стал для Крыма поистине туристическим. Люди ехали со всей нашей необъятной. Правительство делало специальные программы для перелётов из самых отдалённых районов. Самолёты вылетали каждый час.
Леонид Дмитриевич – отец Яны и Саши – вместе с женой вернулся в начале июня в Москву в отпуск. Точнее они вернулись лишь за Александрой. Яна наотрез отказалась ехать с родителями. Она быстро свалила за день до отъезда родителей и сестры на дачу к своему парню. 
Сначала отец пытался воспитывать дочь.
- Ты ещё не настолько взрослая, чтобы ехать с молодым человеком на дачу,- вторила мужу Дарья Антоновна.
Но их оборвали деды.
- Не лезь в чужой монастырь со своим уставом,- сказал Дмитрий Сергеевич. – Девочки ваши под плохую руку не попадут. Они воспитанные. Коль уж поручили нам их воспитание, то уж не возмущайтесь.
- Собирались ехать, так езжайте,- согласился Антон Игнатьевич. – А ты, Шурка, если эти великовозрастная шпана начнёт тебе строевую подготовку устраивать, позвони нам. Сергеич, едрить твоих духов бехой чижи, ты чего ходишь шестёркой против короля?
- Отставить.
Старики любили пошалить вечерком в картишки. Обычно сидели на кухне в окружении полу недопитых кружек с чаем, тарелок с пряниками. Внучки давно предлагали оборудовать под это дело балкон, а то дедушки мешали бабушкам. Но в ответ звучало только командное: «Отставить разговорчики в строю».

Александре Крым понравился: море, солнце, воздух. Пляж только галечный, но это мелочи. Дарья Антоновна была женщиной, лёгкой на подъём. У неё в планах было посетить все достопримечательности южного берега.
Поселилась семья в санатории «Ай-Даниль». Очень неплохое место. К морю вела лесенка, бассейн от ветра был загорожен с одной стороны главным корпусом, с другой росли высокие кипарисы. Из каждого номера было видно море. Внизу, на набережной, располагалось небольшое, но уютное кафе. В отдельном корпусе, стоящем как бы на склоне, но всё же соединённом с основным, был медицинский центр. По назначению врача туда люди приходили на разные процедуры.
Тем не менее, Саша быстро поняла, что ей нужен парень для того, чтобы при следующем приезде родителей, быстро уехать к нему, как это сделала Яна. Старшее поколение оказалось экстремистами пляжного отдыха. По их мнению, человек должен каждую минуту своего отдыха проводить на пляже. А если не на пляже, то у бассейна. Их дочери же был ближе интеллектуальный отдых. Но отцу особо не поприкословишь. Пришлось отдыхать по родительским стандартам качества.
Интересно Саше стало под конец первой недели. Вечером, гуляя по набережной, девушка случайно наткнулась на своего старого одноклассника. Они вместе учились в начальной школе. Костик стал красивым парнем: высокий, широкоплечий, на лице первые усы. Они долго разговаривали в том самом кафе, что было на набережной. Вспоминали одноклассников, расспрашивали друг о друге. Костик ударился в историю Великой Отечественной Войны. Входил в поисковую команду, вместе с которой уже объехал места крупных сражений и локальных стычек. Он учился в школе 1550 при Бауманке. Александра тоже поделилась своими достижениями: специализированная школа по курсу химии и биологии, мечта – спортивный врач.
- Слушай, а тот парень… Вы с ним ещё дружите? Вова или Витя…
- Валя,- поправила его девушка. – Дружим. И учимся вместе. И с Тёмкой Александриду тоже. Только она в другой школе.
- А. Просто он всегда такой странный был. И взгляд у него … опасный.
- Он мой лучший друг. А психологи все с тараканами.
Уже ночью, лёжа в кровати, Саша всё пыталась вспомнить лицо Костика, но перед глазами стоял мальчик восьми лет, а не юноша шестнадцати.




Момент 10.
Через города будем рядом,
Через небеса будем вместе.
Не было беды и не надо,
Ты только будь со мной.
Через города…
Сергей Крестовский пел в наушниках, пока Мстислав шёл по Шипиловской улице, засучив рукава клетчатой рубахи. Целью был дом 58 к.1. Лицо парня было побитым: под глазом фингал, на висках и скулах ссадины. На костяшках пальцев тоже была изодрана в кровь кожа. Только ранки уже затянулись багровой корочкой.
Лето. Москва погрузилась в удушающую жару, от которой хочется умереть. А таким жарким людям, как Мстислав и его отец, хотелось умереть ещё больше. Но позвонила мать, и парень помчался спасать родного человечка.
Дашку он всегда любил. Несмотря на то, что у них разные отцы и мать ушла от них с отцом к Борису Олеговичу, он любил сестрёнку. Также, как и сводного брата. Хотя того он больше уважал за гениальный ум и жалел.
Андрейка, как Мстиша звал его, был инвалидом-колясочником. Парализованные ноги, возможно, сыграли с ним злую шутку: при такой неполноценности юноша прекрасно разбирался в спорте, а накачанные за годы сидения руки давали возможность прекрасно плавать. Сам Андрей сравнивал себя с бесхвостым дельфином.  Сам по себе юноша был не очень симпатичным: тонкие черты лица, впалые глаза, толстые губы, длинный нос. На подбородке, остром и несимметричном, ямочки.
- Мстиша!
Из здания вместе с другими детьми выбежала девочка лет десяти со спортивной сумкой. Остальные девочки тут же начали обсуждать нашего героя. Как никак, а старший брат их подруги: может есть шанс? Ведь они находились в таком возрасте, когда кажется, что все парни вот-вот будут у их ног, и даже взрослые юноши предложат встречаться. Но обычно последним на них глубоко всё равно.
- Привет, милая,- Мстислав с удовольствием обнял сестрёнку. 
Дашка была простой милой девочкой с широкой улыбкой и огромными синими восторженными глазами. Этим она была похожа на брата. А вот волосы у Даши были гораздо темнее.
- Что mutter сказала? Она тебе звонила? – спросил парень, когда ребята выходили на пешеходный переход.
- Да, - девочка мотнула головой так, что одна из синих заколок сползла по волосам. – Они с папой едут на птичий рынок за чем-то. Андрей дома сидит. Потом мама куда-то ещё собиралась. Ну ты знаешь её.
 — Это точно.
Дарья Витальевна всегда отличалась слегка взбалмошным характером: готовая к самым жутким авантюрам, разбирающаяся в моде и стиле, легкомысленная. Одновременно с этим именно эта женщина взяла на себя ответственность за ребёнка-инвалида.
Леонид Дмитриевич оставался с бывшей женой в непростых отношениях. Он никак не мог простить ей маленького Мстислава, оставленного на попечении тёти и вечно занятого отца. Леонид всегда трепетно относился к единственному сыну. Если Зоя Дмитриевна не могла быть с племянником, молодой отец брал мальчика с собой на работу. Леонид Дмитриевич всегда старался уделять чаду внимание, но его солдатские замашки, лаконичность и наносная суровость резко сокращали это внимание.
- Мстиша, а что у тебя с Маринкой Стрелецкой? – вдруг спросила Дашка.
- Ничего,- парень опешил от такой постановки вопроса. – А откуда ты её знаешь?
- Она мне уже два дня подряд в инете пишет, чтобы я от тебя отстала, что ты её.
- Ух ты! А почему я про последнее не знаю?
- Должен был догадаться! – хихикнула девочка.
- Не боись – поговорю с ней,- пообещал Мстислав.

Момент 11.
Осень приближалась семимильными шагами. Погода постепенно начинала портиться. Пока что только ночи становились всё холоднее и холоднее. Но на аквариум с рыбками это не распространялось. Большой стеклянный ящик со всевозможными гротами, водорослями, маленькими замками, камушками, наполненный блестящей водой, стоял в гостевом зале. Содержать его было непросто с технической точки зрения. Рыбкам, живущим там, требовалась постоянная температура, корм, свет. И всё это ради пяти рыбок-клоунов всего шести сантиметров в длину.
Три самца и три самочки игриво и наивно снова и снова, день за днём, исследовали своё обиталище. Рядом на постаменте стояла коллекция шахмат «Властелин Колец» на заказной, специализированной доске. Чуть дальше на полках так же стояли всевозможные коллекции шахмат.
Пал Палыч, хозяин квартиры, очень ценил это, как он говорил, искусство, и кропотливо прививал вкус к чёрно-белой стратегии внуку. Жена Пал Палыча умерла лет пять назад. Дочь с зятем тоже прибывали в мире ином. Всего себя он посвящал единственному родному человеку.
Квартира на Борисовских прудах была современная. Осталась от дочери. Пал Палыч переехал туда, чтобы внук рос в более пригодной среде, не в тесноте дедовой однушки. Работал анестезиологом в Клинической больнице управления делами Президента РФ. У Павла Петровича была богатая биография. Отслужив в армии, он поступил на технический факультет МГУ. Работал электриком в цирке на Цветном бульваре, играл в футбольном клубе, работал на заводе. Вот теперь больница.
Валя Джурич любил дедушку безмерно. Родителей мальчик не помнил, а старик всегда был рядом. Всегда понимал и поддерживал. Именно Пал Палыч посоветовал подружиться не с хулиганом Юркой, а со спокойной девочкой Сашей. Дедушка принёс в подарок рыбок, решив воспитывать ответственность в ребёнке. Дедушка подсунул брошюрку отделения психологии Первого Московского государственного медицинского университета имени И.М. Сеченова.
Валя и Пал Палыч были очень похожи как характерами, так и внешне. Дед и внук.

Момент 12.
Игорёк Нешумов всегда был полненьким мальчиком. Ни ростом, ни лицом он не вышел. С годами ещё и сутулость выработалась. 
В детстве пареньку никогда не хватало усидчивости и терпения. Он всегда искал себе применение, хватался за всё, что мог. Но ничего из этого не получалось. В результате, многие ровесники и взрослые считали его безответственным. Просто Игорёк старался понравиться.
Не востребованность и вечные подколки товарищей выводили Нешумова из себя. Он стал тихой гадиной: тихо мстил, тихо пакостил. Ума ему было не занимать. Практически во всех одноклассниках видел врагов. Тем не менее он был слабаком, неспособным на крупную подставу.
В пятом классе влюбился, но по привычке действовал тихо. 
Ася была скромной, миролюбивой, славной девочкой, которая больше походила на одуванчик: воздушная и лёгкая. От неё шёл невероятный свет, и люди тянулись к этому светочу, как мотыльки. Она со всеми дружила. Даже с шалопаями-мальчишками. К Игорьку отнеслась со свойственной только ей теплотой.
Но Нешумов был не тот человек, который готов был открыто сказать о своих чувствах. Он начал с писем, которые тайком подкладывал в карман куртки. Писал их на компьютере, чтобы не узнали подчерк. Боялся остальных. Боялся смеха. Потом в карманах начали появляться конфеты. За день они таяли в тёплых карманах, превращаясь в кашицу.
Игорёк любил наблюдать за Асей, когда та, сидя на парте, читала книгу или слушала музыку. На задней стенке своего шкафа он устроил что-то вроде святилища: фотографии, несколько ручек, обёртки от конфет. Всё, чего касались её ручки. «Гранатовый браслет» в миниатюре.
Так продолжалось два года: письма, конфеты, мелочи в карманах, мания любви. Но потом, когда играли на улице в волейбол, произошёл перелом истории.
Май. Игра. Веселье. Игорёк был слишком неуклюж чтобы участвовать. Мальчик сидел на лавочке в тени, наблюдая за девочкой. Дурачась, остальные ребята начали в шутку драться. Один мальчик из их класса схватил Асю и закрутил после очередного отличного гола. Сердце Нешумова сжалось в тисках холодного раскалённого металла. Женька преступил нарисованную Игорьком окружность. Но сил подойти и отстоять свою «территорию» у этого «льва» не было.
После окончаний занятий мальчик прошёл через арку в стене дома и увидел, как внизу, в овраге на детской площадке, происходит преступление.
Качели. Двое. Смех. Улыбки. Ася сидела, а, за натянутые цепи оперившись, стоял Евгений. Они о чём-то мило беседовали. Девочка периодически краснела. Первый поцелуй.
Тот май стал для двоих началом нового периода, и для одного – началом нового переосмысления. Игорёк был лучшим другом зеленоглазого монстра: продолжались письма, одновременно с этим мальчик считал себя преданным, брошенным, словно девочка была чем-то ему обязана. Игорька мучило счастье Аси и Женьки, мучил их смех, их улыбки, их слёзы. Её доброе отношение к нему. Одновременно мальчик чувствовал и превосходство, и жалость, и любовь, и ненависть, и гордыню, и прощение.
Лето прошло в душном городе, в постоянных мучениях от постоянно обновляющихся фотографий влюблённых и поклонению алтарю Аси.
Перед девятым классом фотографии прекратились. На стене появилась последняя, самая красивая, с родителями и чёрной лентой в правом углу.
Ася погибла в автокатастрофе с родителями в конце августа. Не было ни одного, кто бы не любил её. Пост «помним, любил, скорбим» был у каждого в школе. У всех. Кроме Игорька. Он тихо горевал и ликовал о ней. Она не досталась никому. Почему-то мальчику иногда казалось, что Женька куда-то спрятал её, увёз и держит, что Ася жива.
Хорошо умея скрывать свои чувства и показывая поддельные, Игорёк провёл год в школе, наблюдая за жизнью без неё. После ушёл в спецшколу, где его мир снова пошатнулся.
Снова самый светлый, добрый, мирный и невероятный человек. Снова этот человек-одуванчик. Снова. Снова. Всё снова.
На алтаре в шкафу смешались две личности: Ася и Александра. Похожие внешне и характером девочки нехотя добили слабое сознание парнишки.
И снова жизнь Нешумова получила цель…


Момент 13.
Алгебрина Лемировна была пожилой женщиной лет семидесяти. Маленькая, слегка сгорбленная, опирающаяся на палочку, со сморщенной кожей на лице и руках. Она носила всегда шаль из шерсти. Но тем не менее Алгебрина Лемировна была грозой школы. Директор. Её голос совсем не соответствовал телосложению: громкий, командирский, заставляющий становиться по стойке смирно. Когда она шла, перебирая своими ногами мелкие шажки, ученики испытывали благоговение и тревожный трепет.
 По образованию Алгебрина Лемировна была учителем музыки. И в гимназии все пели. Кто умеет, кто не умеет, у кого есть слух и у кого слуха нет. Когда проходил у иного класса урок музыки – слышно было во всём здании.
Три Славки не любили попадаться на глаза своему "любимому" учителю. У Ростика всё ещё сохранился рефлекс, а Ярик с Мстишей профилактически вызывались на ковёр к директору. Двое друзей могли ничего не совершить, но Алгебрина Лемировна всегда на это говорила: «Ждать я что ли буду?»
Но не только ученики получали. От сурового начальства доставалось и всем сотрудникам гимназии. Стоило какой-нибудь опрометчивой пташке залететь в двери школы и попасться на глаза Алгебрине Лемировне счастливой, отдохнувшей, модной после летнего отпуска, как сухонькая старушка словно вырастала.
- Ты чего, Семёнова, совсем обнаглела? Пока ты там дурака валяла, я тут с унитазами в обнимку жила. Марш отсюда!
Многие молодые учителя изменили своё отношение к директору после одного случая.
Дело было в начале июня одного из годов девяностых. В кабинет Алгебрины Лемировны вносили новую мебель. Руководила всем этим одна из новеньких техничек. Только вот несмотря на обычное счастливое настроение, техничка выглядела невесёлой. Как опытный руководитель, старая учительница не могла не заметить этого. Когда всё было поставлено на места, старушка пригласила на чай девушку. Ненавязчиво выспросив причину удручающего настроения, женщина выяснила следующее.
Техничке достался очень душевный, но очень недотёпистый муж. Вот и всучили ему горящие путёвки в один из санаториев. Без билетов до него. Вот и получилось, что путёвки пропадают, так как в кассах билетов нет.
- Подожди! – сказала Алгебрина Лемировна, и вышла из кабинета.
Вернулась она минут через двадцать с журналом пятого класса в руках. Только из-за директора они ещё не были отправлены в архив. Открыв на странице с родителями и искала нужный номер.
- Павел Аристархович, Алгебрина Лемировна беспокоит, - чётко говорила она. - Вам не составит труда…
На следующий день билеты были уже на руках у технички. 
Несмотря на всю строгость и суровость, Алгебрина Лемировна была невероятно добрым и отзывчивым человеком. Жила в двух небольших комнатах в школе, из которых сделали спальную и кухню. А в квартире жила внучка с мужем. Причём это было добровольным желанием самой женщины.
Про неё говорили: «Женщина, которая может сделать невозможное».


Момент 14.
Эта суббота совершенно не нравилась Мстиславу. Мало того, что отца вызвали на работу, так ещё смог нарваться на Маринку Стрелецкую прямо у самого дома.
Зато девушка так не считала. Одевшись во всё самое красивое, она пошла как бы прогуляться. Разумеется, предварительно подслушав разговор Мстислава с друзьями.
Умело столкнувшись с Немцовым, Маринка перешла в наступление. Разговор ни о чём быстро наскучил парню, но девушка не отставала. Юноша раздражённо закурил. Все прекрасно знали, что это за сигнал. Маринка не была дурой и сдала назад, но не убралась восвояси. Мстиша понадеялся, что его место назначение отпугнём назойливую приставалу. Всем была известна «горячая любовь» Стрелецкой к технике и музеям. А уж то место сочетало эти два пункта.
Музей ретро автомобилей на Фрунзенской является не единственным подобным заведением. Здесь представлены все классические образцы моделей мирового автопрома. На площади две тысячи квадратных метров разместилась уникальная коллекция, сочетающая изящество, стиль, лошадиные силы и изящество металла.
Доехав до места назначения, Мстиша с садистским удовольствием и надеждой повёл неудачливую спутницу в «Автовиль». Но к глубокому разочарованию первого, последняя и не думала сдаваться. Скрипя нервами, заплатил за льготные билеты. И началось двойное страдание.
Мстислав хотел отдохнуть. Маринка хотела внимания. Она донимала его вопросами о самой простой ерунде. В ответ получала разъяснения, сопровождаемые вздохами. В какой-то момент юноша просто не выдержал и набрал номер Ростика.
- Ты чё, совсем озверел? – раздался заспанный голос в трубке.
- Помнишь, почему нельзя стрелять? – спросил он так, чтобы девушка точно услышала.
И она услышала.
- Ну там… по домам, по деревьям… Ещё в животных, птиц, людей… Тебе-то на кой чёрт?
- Да так. Душу успокоить. GoodBye!
- Ну ты даёшь, - сказал Ростик и отключился.
Своё отношение к увиденному и услышанному Маринка оценила двояко. С одной стороны, рядом был любимый ею человек, а с другой «Стиви», как она звала его, явно был чем-то недоволен. Поэтому девушка старалась всеми силами, согласно своей логике, развеселить юношу.
Выйдя на улицу, Мстислав тяжело посмотрел на тусклое октябрьское солнышко.  План на день был выполнен. Хотелось поехать домой, упасть на кровать и не слышать никого. Особенно девчачий трёп. Вынув из внутреннего кармана куртки пачку сигарет, Мстиша закурил, глубоко затянувшись. Только выпустив из ноздрей две струйки дыма, парень заметил, что Маринка что-то говорила.
- Что дальше будем делать? – по-видимому первая часть была не столь важна для неё самой, так что Мстислав не стал уточнять главную идею.
- Куда хочешь, - спокойно ответил парень, и зашагал в сторону подземки.
- Отлично, тогда пойдём гулять на Красную площадь,- воодушевлённо решила девушка и поспешила следом.
День не задался с самого начала у Мстислава. С невероятной тоской во взгляде, он ехал в вагоне, пока рядом щебетала Стрелецкая. Встретившись взглядом с сидевшим напротив мужчиной лет сорока пяти – пятидесяти, Мстиша увидел море сочувствия, как бы говорящего: «Крепись, парень. Так всегда в жизни».
Выйдя на станции Кропоткинской, юноша прошёл по Волхонке. Маринка следом. У музея Ильи Глазунова свернул на Всехсвятский проезд. Маринка рядом. Дальше по Пречистенской набережной до перекрёстка. Но Немцов решил не потакать Стрелецкой. Он свернул, к большому удивлению девушки, на Боровицкую площадь, а дальше вверх по Большому Каменному мосту. Недовольно засопела за спиной Маринка, но Мстислав хотел отвязаться от неё поскорее.
- Стиви,- позвала она, – а ты ничего не перепутал?
- Нет. Ты. Можешь. Идти. Куда. Хочешь,- чётко дробя предложение, прорычал сладко парень, развернувшись.
- Но… я…,- Маринка беспомощно замешкалась, закусывала верхнюю губу по привычке.
- Всё,- Мстислав развернулся и зашагал прочь.
Несмотря на столь грубые слова, Маринка заспешила за ним, но на отдалении, как пантера за слоном.
Молодой человек шёл, смотря себе под ноги.
День не задался самого утра.
Молодой человек думал, каким способом убьёт «эту Стрелецкую».
День не задался с самого утра.
Молодой человек никого не замечал. Люди слились, стали безликими.
День не задался с самого утра.
Теперь ещё кто-то врезался в молодого человека.
- Ой, простите.
Слабый, тонкий голосок.
Мстислав точечно очнулся: все остальные так и были безликими, а вот Незнакомка была чёткая.
Хрустальная фигурка, кукольные русые локоны, милое личико. Парню показалось, что ветер устроивший сабантуй на мосту, пронизывает плащ, тонкий свитерок, розовую рубашечку, бежевые зауженные штаны, короткие сапожки, и Незнакомка должна раствориться, улететь по течению.
- Да ничего, милая девушка, - и снова появился вчерашний Мстиша: задорный, игривый, улыбчивый.
- Ещё раз простите, я пойду,- робко, но настойчиво сказала девочка, которая, судя по всему, была не старше самого Мстислава.
Обошла парня лицом к нему по полукругу, сделала шаг назад, наткнулась на застывшую Маринку, которая глядела змеёй, которой наступили на хвост. Ещё раз извинившись, русоволосая понеслась в противоположную сторону от острова, вскоре скрывшись из виду.
Она исчезла.
Маринка что-то раздражённо говорила вслед девушке.
А Мстислав стоял и смотрел на опустевшую людную дорогу. 
И всё-таки день не совсем не задался.

Момент 15.
Александра провела рукой по экрану телефона, чтобы выключить будильник. Когда он зазвонил снова спустя минуту, девушка повторила действие, не отрывая головы от подушки и не открывая глаза. Телефон помолчал, помолчал и снова зазвонил. Тут уже девушке пришлось проснуться, дабы разобраться с назойливым электронным петухом. Оказалось, что это был не будильник.
На экране гаджета светилась фотография Сеньки Языкова.
- Ало, - ответила девушка сонно.
- Сань, я вввсякого от тебя ожжидал, - заикаясь начал мальчик. – Но два рраза оттключать теллефон … Этто обиддно.
- Прости, спала. Что случилось?
- Ты прикккалываешься? Ты через пполтора часса должна ббыть у театра Эссстрады.
- Ой. Ё!
- Вот иммено. Давай ббыстрее.
Бросив телефон на постель, девушка сорвалась с места. По дому летали всевозможные предметы: колготки, кофты, косметика. Яна на кухне предусмотрительно скрылась на балконе. Времени оставалось всё меньше и меньше, поэтому Александра даже не успела макового зёрнышка на зуб положить. Выскочив за дверь расфуфыренной, она поспешила к лифту. Скрежеща и сопя, кабина подъехала и распахнула свои объятия. 
Улица встретила ветром и солнцем. Но подниматься за очками и шарфом совсем ей не хотелось. Александра и так опаздывала. Скользнув в подземку, в вагон грязно-бирюзового поезда, девушка продумывала пересадки и станции.
Люди, собиравшиеся до кольцевой линии, постепенно стали покидать душные своды. Всё меньше и меньше входило.
Вот вбежали две подружки, громко смеясь. Они обводили взглядом пассажиров, пытались сдержаться, но в конце концов начали бурно смеяться.
Старик с тросточкой закрыл глаза и застыл восковым изваянием.
Женщина в длинной шубе и полной шапке обмахивалась отворотом, и по её круглому мясистому лицу пробегали капельки пота.
В углу сидела молодая мама с голубой коляской. В ногах ребёнка лежал кошелёк, бутылочка с водой и телефон, от которого тянулись змеями наушники.
На Новокузнецкой вошла компания студентов. Они что-то обсуждали, активно жестикулируя. На плечах практически у каждого был тубус.
Перейдя на Театральной, Александра проехала до Библиотеки. В субботу на Манежной улице было много народа. В основном туристы. Москвичи в такую погоду не спешили вылезать из своих норок.
А вот на Боровицкой пришлось пофыркать на светофор. И вот он – Большой Каменный мост.
Как новый ручей, юный ветерок она скользила между горожанами. Спешила. Спешила в сторону острова.
Звонок раздался ушатом кипятка. Александра даже вскрикнула от неожиданности. Она уже находилась у основания моста на той стороне, у острова.
- Алло,- ответила девушка.
- Аллекссашка,- голос Сеньки был слегка виноватым. – Ммы у Водовззввв… Водоззз…
- Водовзводной башни? – угрожающе закончила она.
- Да. Ттты где?
- Практически на острове,- тяжело вздохнула девушка.
- Тогда возвращайся. Даввай быстрее,- и отключился.
Развернувшись по-солдатски на каблуках, Александра практически побежала обратно, проклиная всё на свете. Столкновение произошло внезапно.
- Ой, простите,- только и сумела сказать она, улыбнувшись чтобы её быстрее простили.
Парень перед ней был симпатичным по общественным меркам. Высокий блондин с синими глазами в которых было что-то настораживающее. Валя бы отметил, как запечатанный океан бегает по лицу, одежде, волосам Саши, словно впитывая, обнимая.
- Да ничего, милая девушка,- улыбнулся блондин и выпрямился.
- Ещё раз простите, я пойду,- робко от его взгляда извинилась девушка, и, обойдя юношу, спиной снова в кого-то врезалась.
Насколько Александра была толстокожая, но даже она поняла, что девушка, вместе с блондином пришла сюда. По взгляду медузы Горгоны, которым одарила её брюнетка, Александра решила поскорее ретироваться.
Ещё долго она чувствовала на себе яркий взгляд синих глаз, и словно о защитное поле они спасали от летящих вслед слов девушки.
- Тты гдде ббыла? – спросил Сеня, когда Саша подошла на указанное место.

Момент 16.
Он никогда ни в чём не нуждался. Проходя с группой одноклассников мимо Центрального Детского Мира, он мог увидеть огромный игрушечный парусник, а на следующий день игрушка уже снята с витрины и доставлена на загородную дачу.
Мальчик. Наследник. Единственный. Он никогда не знал грубого слова, отказа. Всегда обласкан и любим.
Саша Гиравсимовски.
Но несмотря ни на что, внимания порою не доставалось.
Мама большее время была на работе. Оперная певица: гастроли, выступления, репетиции. Она любила единственного сына, но времени никогда не хватало. Женщина не смогла сделать выбор между работой и семьёй.
Её муж был известным нейрохирургом, работал в Склифе, академик РАН. Вечная работа. А если не работа, то научная деятельность. Бывало, уедет на год или полтора по программе «Врачи без границ» в Африку или Центральную Азию, только и слышали его в трубке телефонного аппарата. Да и то – редко.
Бабушка – представительница старой московской интеллигентной семьи. В советские годы работала журналистом, потом стала театральным критиком. Теперь же дама с идеальной осанкой и вышколенными манерами преподавала на культурологическом факультете МГУ.
Дедушка был под стать ей. Профессор Университета имени Баумана. Высшая математика. Его вычислений не понимал никто. Всегда увлечённый, что-то считающий, решающий. В моменты озарения ему было всё равно на происходящее вокруг.
- Саш, ну Саш,- Леночка схватила молодого человека за ладонь. – Зачем тебе идти туда? Ну, Саш.
- Леночка, оставь этот разговор,- отмахнулся Гиравсимовски. – Мы с тобой уже всё обсуждали. В мои личные дела ты не лезешь.
Юноша сел вольготно на скамейку и раскинул руки. Осмотрел прохожих. Брюнетка продолжила стоять, сложив руки на груди и обиженно нахмурившись.
- Не дуйся, малыш,- равнодушно бросил Саша. – Как только закончу сразу к тебе. У тебя свободно?
- Да, - облегчённо сказала девушка, и запрыгнула счастливо на колени парня, от чего последний поморщился.
Но уже через час, сидя в кафе «DoubleB» в Милютинском переулке, попивая свой любимый кофе и думать не думал о подруге. Хотя помнил, что вечером должен быть у неё. Проводив взглядом симпатичную официантку, Гиравсимовски увидел Толика, направляющегося к его столику. Парень был толстым, высоким, но с красивым лицом. Судя по одежде, приехал прямо из школы. Он протянул руку для приветствия, но Саша только кивнул на место.
- Как остальные? – с намёком спросил Сашка.
- Спасибо,- басом ответил Толик,- всё хорошо.
- Принёс? – спросил Гиравсимовски.
- Тут всё,- на стол лёг толстенький конверт.
Но сын оперной певицы имел свойство проверять деньги, не отходя от кассы. Пока Саша пересчитывал купюры, Толик осматривался по сторонам.
- Отлично,- заключил наконец Саша. – Надеюсь, больше с вашей компанией не встретимся. И запомните раз и навсегда, машина и дураки - вещи несовместимые. Девушка, счёт пожалуйста.
Выйдя из кафе, Гиравсимовски откинул крышку телефона и набрал номер отца. После продолжительных гудков, голос ответил ему: «Аппарат абонента не отвечает. Пожалуйста, позвоните позднее».

Момент 17.
Три Славки стояли в очереди к школьному буфету. Малышня, которая то и дело норовила пролезть вперёд вне очереди, получала и отодвигалась назад. 
- Слушай, если ты не прекратишь свои подколки, я тебе просто дам в глаз, - угрожающе предупредил Ростик.
- Заинька, чего ты правда прицепился к человеку? Он и так редкий гость,- одёрнул друга Ярик, опираясь на столешницу витрины.
- Нет, ну ты мне ответь: кто она? Или я за себя не ручаюсь.
Сказать, что у Мстислава голова была забита не тем, ничего не сказать. Оживление в его жизнь пришло после подсмотренной переписки лучшего друга с некой девушкой. То была секунда, но ему хватило. И теперь Немцов чуть ли не клещами вытаскивал из Саксова чистосердечное признание.
- Ростик, расскажи ему уже и пусть отстанет, - наконец вздохнул Ильин, потирая некогда сломанную ногу.
- Яр, вот за что я тебя люблю, так за ненавязчивость. Здрасьте, сосиску в тесте, сок яблочный и соломку, пожалуйста.
За прилавком не оказалось привычной и всеми любимой Тамары Ивановны. Девушка из столовой, конечно, была знакома внешне, но неприятна покупателям. Она редко улыбалась, была неразговорчива, неприветлива. У Мстиши иногда складывалось впечатление, что в их школу в сферу питания берут исключительно женщин, недолюбливающих детей.
Получив своё, Ростик подвинулся в сторону и откинулся на стойку.
- Отошёл от витрины,- тут же огрызнулась женщина.
- Всё, всё,- парень оттолкнулся и сел на табурет за столом.
Тут в дверях столовой появилась знакомая фигура.
- О любви всё твержу тебе заново,
Но когда зря твердить надоест,
Так и знай, я уеду в Иваново,
А Иваново - город невест,- пропел Саксов, подходя к Мстиславу с выражением Чеширского кота.
- Это ты к чему? – спросил в ответ блондин, разворачиваясь. - Вэк.
- Просто улыбайся,- засмеялся Ростик.
- Захлопнись,- прорычал в ответ.
- Если решили поругаться, то идите от сюда,- скомандовала женщина из-за прилавка.
- Стиви,- голос Маринки резанул парню по сердцу ножом, и вызвал приступ смеха у его друзей.
- Задолбали. Все.
- Стиви,- Стрелецкая произносила его имя с каким-то придыханием, мягкостью сахарной ваты.
- Так что у тебя со Стрелецкой? – съязвил Ярик.
- Я в Иваново еду тут через неделю. Поехали со мной,- предложил Ростик.


Момент 18.
Переписка из социальной сети ВКонтакте.
Ростислав: Грустно.
Алексашка: А что поделаешь? Зато дальше сразу на 2-й курс))
Ростислав: Тебе повезло. Мне ещё экзамены сдавать ((
Алексашка: ХаХаХа. Тебе легко будет.
Ростислав: Мне сдавать биологию и обществознание. Это нелегко.
Алексашка: Ты ведь в институт физкультуры идёшь?
Ростислав: Да. А что?
Алексашка: Просто. Я тоже туда хотела в детстве.
Ростислав: А почему сейчас нет?
Алексашка: Травма позвоночника. Теперь моя цель – спортивная травма и хирургия.
Ростислав: О! Тогда я попал по адресу.
                      Ой, стой. Прости, буду прерываться. Тут индивид пришёл.

Мстислав: Привет.
Ростислав: Чё надо?
Мстислав: как там твоя Шурочка?
Ростислав: Отстань.
Мстислав:))) Ну, Рость! Не хорошо скрывать от своих друзей девушек. А я щас её найду.
Ростислав: Только попробуй! :@

Алексашка: Прости) Стало интересно посмотреть на твоих друзей. Они интересные.
Ростислав: Ты с одним из них идеями сойдись. Мстиха у тебя на странице сейчас.
Алексашка: ХаХаХа. Он, как и ты, хим-био?
Ростислав: ООО нет! Он чистый гуманитарий.

Мстислав: А она красивая.
Ярик: Как раз в твоём вкусе.
Мстислав: Это кому?

Ростислав: Ты задрал.

Ростислав: И ты тоже.

Ростислав: Продолжаем разговор.
Алексашка: Ты с ними очень близок?
Ростислав: Даже слишком.

Ярик: Что ты там ей пишешь? Ты же не знаешь о чём говорить!
Мстислав: +1
Ростислав: Пошли оба в жопу.

Polina: Ростик, ты в Ижевск едешь?
Ростислав: А ты угадай.
Polina: Не издевайся.
Ростислав: Чума, это надо мной сегодня двое целый день издеваются.

Алексашка: Сейчас посмеёшься. Мне твой Мстислав пишет.

Ростислав: Урод. Прибью тебя завтра.
Мстислав: О чудо! Два дня подряд в школу ходить.
Ярик: Что за шум и намечающаяся драка?
Ростислав: Это тебе пусть наш Заинька объяснит! :@

Polina: Будешь моим партнёром на ВП-5?
Ростислав: Да без проблем.
Polina: *** Жду в Ижевске ;))

Мстислав: Я не могу Сашу уломать на встречу.

Мстислав: Ну пошли!
Алексашка: Нет, мне учиться надо.
Мстислав: На выходных?
Алексашка: Парень сестры в морг берёт. У них препарирование по программе >:)
Мстислав: 0:) Если это приглашение, то я согласен. Я крови не боюсь.

Ростислав: Отстань от девушки.
Ярик: Заинька, чего ты прицепился?
Мстислав: Хочется)

Алексашка: ( Ростик, я спать. Спокойной. Третьему привет.

Алексашка: Всё, Мстислав. Я вырубаюсь. Ярославу привет.
Мстислав: Спокойной))


Момент 19.
От дома Александриду до её школы было шагов тридцать – сорок. Не больше. Тем не менее, Артемида всегда приходила минуты за три до звонка.
Соц-экономическая группа, в которой она училась, состояла в основном из девушек. Из девяти человек – всего двое парней. Хотя были профили и ещё «больше»: в хим-био всего четыре, а в соц-гуме пятеро. Филологи и гуманитарии частенько выпендривались, называя себя местной «интеллигенцией». Зато веселее всего было на физ-мате, состоящим из сливок мужской части их класса.
- Маш, что Карпич задавала?
Катя подскочила к отличнице как чёрт из табакерки.
- Текст по Питириму Сорокину и конспект по пятому параграфу,- равнодушно ответила Мария, ставя свою сумку на стул перед первой партой.
Кабинет 311 был тёплым. Только окно пришлось открыть всё равно. После восьмого класса проветривали.
Артемида сидела на стуле, поджав ноги под себя, и спала. Чёрные волосы разметались по парте. В школе она училась хорошо, но на переменах становилась сурком, так как дома ложилась поздно.
На соседний стул села Вика Остинкина. Тоже пример светлого человека. Она легонько потрепала Тёмку за плечо. Гречанка встрепенулась, вытащила из ушей наушники и открыла глаза.
- Ты как? – тревожно спросила Вика.
- О! Дельфин! – раздалось сзади от входной двери.
- И! – возмутилась Остинкина.
- Викусь, поделись алгеброй,- попросил Лёнька Пантелеев.
- Какая алгебра? Я дельфин! – улыбнулась девушка, хлопая бесшумно несколько раз в ладони.
Хотя это больше напоминало жест морских котиков.
- Слушь, дельфин, дай алгебру, пока Заинька не пришёл.
- Так она же не профильник.
- Да нет. Просто если Мстиша явится, то не будет у меня времени сделать дз.
- Ну, на.
- Всем привет, кого не видел.
Вот правду говорят, что упоминание солнца ведёт неизбежно к появлению оных лучей. Мстислав входил в класс с видом погонщика скота на Диком Западе. Поздоровавшись со двумя парнями за руку, он сел рядом с Колей Сиплым.
- Чё делаете?
- У тебя разве не русский сейчас? – поинтересовалась Артемида.
- Литра,- поправил Немцов.
- Что проходите? – спросила Маша для поддержания разговора.
- Блок. «Мы встречались с тобой на закате».
- Вот, Мстиша, когда ты мне лист по сделкам сдашь? – спросила Светлана Владимировна.
- Ну, на праве.
- Так право у нас сегодня.
- Вот тогда и сдам,- Мстислав встал, и пошёл в сторону своего кабинета под мелодию звонка,напевая себе под нос: «Александра, Александра, этот город наш с тобою. Стали мы его судьбою – Ты вглядись в его лицо…»
- А он как у вас учится? – спросил Гриша, один из соц-экономистов.
- Как? Как? Лентяйничает периодически, - ответила учительница, как вдруг открылась дверь.
- Мама, - низенький мальчик прошёл мимо парт, за которыми сидели ребята, - Мам.
- Что, Илья?
- Дай соточку.
- Илья, а почему ты не на уроке? – спросила Светлана Владимировна, ища в сумочке кошелёк.
- А у нас кончились. А русский на замене,- сказал мальчик, беря деньги.
- А что Оля?
- Оля сидит на замене.
- Вот и иди на замену.
- Ну, мам!
- Илья, у меня урок.
Тут окончательно проснулась Артемида. Она, не слезая с ног, потянулась и открыла тетрадку по праву, экономике, обществознанию и нескольким другим предметам.


Момент 20.
Несвойственный Александре размашистый скорый подчерк покрывал разлинованную тетрадь. Девушка больше всего ненавидела писать под диктовку всякую ерунду, подобную сочинению по неизвестной теме. Многое, что диктовала Татьяна Леонидовна, девушка не разделяла: «Сегодня большинство людей живут в многоквартирных домах, но не каждую квартиру можно назвать Домом. Дом - это место, где тебя ждут, где тебе рады, где «пахнет бабушкиными пирогами».
Но Александра вспоминала Николая, парня сестры, который снимал квартиру. Там он жил один, в то время как в доме у Яны было всегда шумно. Тем не менее, Коля всегда стремился в свою холостяцкую квартиру. Совсем необязательно, по его мнению, чтобы тебя кто-то ждал дома. Главное, чтобы ты ждал дома.
Александра скучала на подобных уроках. Она считала, что чересчур много воды было вместо объяснения, а те аргументы, которые давались, девушка не знала. Александра не бралась за то, в чём не разбиралась. Уж лучше решали бы вариант по русскому. Татьяна Леонидовна в последнее время начала сильно волноваться по поводу декабрьского сочинения: до него оставался месяц и три дня. С каждым днём паника в глазах учительницы нарастала. Нельзя было сказать, что в плане сочинений химико-биологи и физики-математики были полными нулями. Их нельзя было назвать совсем не читающими, но что-то мешало учителю быть спокойной.
Пашка Антонов с обречённым видом сидел на последней парте и молча страдал. Он, человек прекрасно разбирающийся в анатомии, будущий хирург, совершенно не переносил Наташу Ростову, героиню романа «Война и Мир». Так что теперь, когда расписывали сливочным маслом, какая она хорошая жена, девушка и прочее, Антоновская душа шкворчала луком на том самом масле.
Валька жадно впитывала в себя весь поток информации, чтобы, как всегда, позже пропустить через свою внутреннюю мясорубку: выкинуть лишнее, склеить отрывки, переварить и усвоить.
Аня, сидевшая за соседней от Валентина парте, что-то рисовала. Вот она-то сто процентов могла написать сочинение на «отлично».
Александра осмотрелась и тихо тяжело вздохнула. Дотронувшись испачканными чернильными точками пальцами до экрана телефона, горевшего извещением о прилетевшем сообщении.
Тёмка: «Какого чёрта про тебя Мстислав разговаривает?!»


Момент 21.
Ярик сидел и молча качался с немигающими глазами, смотрящими в одну точку.
Вой – дикий и стальной – рвался из горла. Казалось, что больше ничего хуже не может произойти.
Город словно вдруг опустел: ни людей, ни дворцов, ни машин, ни вечно стелящийся реки. Только вдруг рухнувшие в одночасье планы, мечты, цели, как тот самолёт. 
Ведь Ярик хотел быть как он, но понимал, что ничего у него не выйдет. Ярик хотел перенять его знания, повадки, услышать напутственные слова в жизнь. Он так привык видеть его седую голову над книгами, его деловой костюм на вешалке,  его некую неуклюжесть и неприспособленность к жизни.
А ведь Он обещал купить ноутбук для института и выбить себе отпуск на лето, чтобы съездить всем вместе в Италию. Теперь Ярослав с ужасом и презрением к себе вспоминал, как отбрыкивался от поездки.
Телевизор и интернет пестрили фотографиями погибших, лицами сочувствующих. Но как же они глупы с их слезами. Им не понять слёз матерей и отцов, любимых и детей, друзей, потерявших в считанные минуты себя самих. Только приспущенные флаги были по-настоящему правдивы в своём молчании.
Часы на кухне тикали Ленинградом. Чайник защёлкал крышкой на плите. Надо было юноше как-то сказать братику о случившемся. Мать уже умчалась к туроператору и ещё куда-то. Ярик так и не понял.
Слёзы не текли. До свидания, мальчик. Он, казалось, больше не вернётся назад. Теперь брат, мать на его руках.
За своими мыслями мальчик не сразу заметил вибрацию телефона на столе рядом с блюдцем, полным изюма. Взяв безжизненными, механическими пальцами трубку, нажал на «ответ», не смотря на номер.
Слёзы потекли.
- Ярик, мама дома? Я на самолёт опоздал. Сейчас в аэропорту. Только билет поменяю и домой.
- Папа.

Момент 22.
- Пашка, а ты место не попутал?
Гиравсимовски упёр руки в стул, на котором сидела Александра. Народ вокруг замер. Антонов хоть и был большим человеком, но вступать в открытый конфликт не любил. Тем более с Сашей Гиравсимовски.
- Да ладно, ладно,- сказал он и пересел на соседнюю парту, в то время как золотая молодёжь уселась на освободившееся место.
Виноградова застыла на своём месте. Валя, сидевший за ней, с напряжением раздумывал о происходящем.
Вообще в последнее время с местным баловнем жизни происходило что-то странное, по мнению многих. Он расстался со своей Леночкой и переключился на Александру. Особых знаков внимания не было: ни подарков, ни цветов. Зато была охрана территории. Ни одному парню, за исключением Джурича, не позволялось сидеть с ней. Что уж говорить о разговорах.
На английском языке Гиравсимовски тоже отвоевал себе место под солнцем. Теперь он сидел рядом с девушкой и частенько начинал первым разговор. Саша мог просто лежать пол урока на парте и смотреть на неё.
- И что? – спросила Кристина, сидевшая рядом с Виноградовой на перемене.
- Ничего, просто общаемся,- Александра пожала плечами,- ничего такого.
- Нет, так не пойдёт,- девочка хитро улыбнулась. – Рассказывай. Что с ним?
- Да ничего. Мне такие каждый день пишут: «Привет, давай общаться», - передразнила Алексашка.
Тут Валентина Анатольевна переваливающейся походкой подошла к двери и открыла её. Класс английского был небольшой. Парты стояли буквой «П». Посередине стойка с цветами. За столом учителя висела доска, а над ней белый экран. Александра кинула сумку на свой стул и начала медленно доставать вещи. Неожиданно рука наткнулась на упаковку яблочного пюре.
- Спасибо, Яна, - сказала она, улыбнувшись.
Но не успела она втянуть в себя сладкую кашу, как на плечо ей легла чья-то голова. Вздрогнув, она повернулась.
- Покормишь? – спросил Гиравсимовски.
Растерявшаяся девушка протянула упаковку однокласснику. Тот, не сводя с неё глаз, начал кушать пюре.
- Они ещё с одной ложки едят! – раздался голос Валентины Анатольевны.
Александра покраснела, но пришла в себя. Отвернувшись от Гиравсимовски, девушка наткнулась на вопрошающий взгляд Вали. Отвечать на него девушка не стала, а просто села за свою парту и залезла в телефон, найти нужную информацию для урока. Первая страница –ВКонтакте. Там и красовалось извещение о пришедшем сообщении.
Мстислав: Ну не хочешь в кино – пошли в театр!
Улыбнувшись настойчивости парня, девушка начала набирать сообщение, когда под ухом прозвучало злое: «Кто это?»
- Какая тебе разница? – спросила раздражённо Александра.
- Большая.

Момент 23.
Сказать, что Мстислав любил отца – значило, ничего не сказать. Мстислав отца боготворил. Леонид Дмитриевич был суровым мужчиной, отслужившим на Кавказе в девяностых. Молчаливый, рассудительный, справедливый он был героем для сына. Отец Мстислава был не из тех, что будет лежать на диване. Но и не из любителей активного отдыха. Леонид Дмитриевич предпочитал исторические фильмы и книги: тридцать раз перечитывал Алексея Толстого. Он знал множество стихов Маяковского и Тютчева. Превыше Золотого века он любил Серебряный и весь двадцатый век. Мало говоря, всегда много делал, выполнял свои обещания. Он привык хорошо, сытно питаться, но не умел готовить. Мстислав до конца жизни запомнил подгоревшую яичницу и сожжённые макароны. Поэтому мальчику пришлось научиться самому готовить.
Надо признать, что никто из Немцовых, кроме Мстиши, не умел готовить. Тётя Зоя – сестра отца – была творческой натурой, у которой всё валилось из рук. В отличие от Леонида, Зоя была невероятно общительна, позитивна и открыта. Эта женщина двадцати шести лет была для своего племянника скорее подругой. Молодая художница эпатировала всех вокруг. Её картины были реалистичны, но имели свою манеру. Был чётко прописан каждый элемент центра, однако, чем ближе к краям, тем чёткости было меньше. Казалось, что работа не дорисована.
- Я хочу акцентировать внимание на главном, - говорила Зоя, - а то начинают искать во второстепенных вещах глубокий смысл.
Но всё же Дом Немцовых строила Евгения Петровна. Бабушка Мстислава была женщиной слегка за шестьдесят с довольно строгим характером. С мужем она давно развелась и не общалась. Да и Дмитрий Сергеевич и не стремился к этому. Сын с отцом тоже не разговаривал, считая его виновником развода. Одна Зоя звонила папе в его экспедиции за полярным кругом.
Евгения Петровна была не из той породы женщин, что сидела дома и готовила блинчики. Евгения Петровна была профессором лингвистики МГУ. Студенты её боялись и обожали одновременно, ибо драла она с них три шкуры, но всё по справедливости. Пока женщина преподавала, на факультете не было ни одного блатного: либо сдаёшь, либо на выход. Она не курила, считая это пагубным. Пила только красное вино. Сладкое не терпела. Зато просто обожала сушёные фрукты. За неделю мешок яблок уходил.
Мстислав любил свою семью.


Момент 24.
Валя определённо любил среду. И не только потому что в школу нужно было ко второму уроку, но и потому, что в расписании стояло три пары: математика, русский, биология. Но больше всего в среде он любил одну традицию. На Красногвардейской стоял, да и сейчас стоит, Бургер Кинг. И каждое утро в среду, перед тем, как зайти в московского крота, Валентин садился на циганско-красный диван и, попивая кофе, ждал. Смотрел на проходивших мимо скороходов и мелькавшие сапсанами зелёные буквы, на машины первых утренних людей и вечно опаздывающие автобусы. Потом мимо проходила одна и та же старушка в выцветшем зелёном платочке, в потрёпанном Москвой тощем пуховике, неспешно ковыляя в сторону ТЦ «Облака». Старушка, покрытая морщинами и родинками, тащила за собой сумку на колёсах и улыбалась чему-то.
Когда мимо аптеки и магазина «Цветы» проходил высокий парень с бородкой и в чёрном пальто, дверь за спинкой дивана дрогнула и напротив села Саша. Она взяла с доху своё латте и поцеловала друга в щёку.
- Ты моё чудо,- сказала она.
И это происходила раз за разом. Когда на часах было 8:00, друзья вставали и спускались в Зяблики. Однажды в середине ноября тут они увидели тот состав с наклейками тигров внутри вагонов. Пока ехали до школы, Саша досыпала на низком плече друга, а сам Валя читал конспекты или слушал музыку или просто тренировал голову. Он рассматривал пассажиров и анализировал их. 
Вот люди тоже спят, подобно летучим мышам. 
Вот мужчина, как сурикат, держа в руках портфель, смотрит во все стороны.
Напротив, на Римской, села молодая женщина, лет тридцати, в длинной коричневой юбке, закрытой кофте. Она теребила свой неяркий платок.
Постепенно вагон наполнялся. Люди были как икра в банке. Пока Саша с Валей доезжали до Третьяковской, последнему раза четыре наступали на ноги.
А на улице в конце ноября шёл снег. И вся земля была усыпана, как стол мукой. Близилось второе декабря, без которого дальше пути нет. Но была среда. Оставалась неделя. И Валя совсем не думал об этом.

Момент 25.
Лёнька Пантелеев всегда страдал от своего имени. Люди, благодаря Леониду Каневскому, вспомнила о Леониде Ивановиче Пантёлкине – знаменитом петроградском налётчике. К тому же сам парень обладал довольно лихим характером. Жил парнишка одним днём, никогда не обижался. Тем не менее, подобно тысячам его сверстникам, Лёнька лез в драки и потасовки вместе с друзьями. В свои семнадцать лет парень любил отдыхать в компании на природе или на квартире с алкоголем.
Лучшего друга у Лёньки не было. Будучи завсегда с народом, парень мог приспособиться к любым людям.
Учился Пантелеев из рук вон плохо. Прогуливал уроки, находясь в здании школы. Притом прогуливал свои профильные предметы. С классным руководителем, Галиной Сергеевной, отношения не заладились с самого начала. Учительница нашла себе новых людей для «отрыва», среди которых было, помимо Лёньки, были также и Три Славки.
С последними у молодого человека были в свою очередь очень хорошие отношения. Ярик был таким же лёгким на подъём, Ростик, правда, мало общался с Лёнькой и не разделял его жизненную позицию, но мог пообщаться в школе. Мстислав же, в отличие от Пантелеева, не умел подстраиваться под компанию и поэтому сам создавал компанию с учётом интересов каждого. Так как Лёнька не умел держать долго обиды, всевозможные конфликты у них сходили очень быстро на «нет». Очень часто случалось так, что Судьба сталкивала их лбами.
Юлька Косицына или, как звали её практически все одноклассники, Королева Жюли когда-то блистала девчачьей красотой и покоряла мальчишечьи душонки. И Лёнька, как и Мстиша, и Ярик, и Ростик, был без ума от неё. Но девушке мозги выкручивала сытость вниманием. Как ни парадоксально, но буквально год изменил красавицу до неузнаваемости. Пристрастие к сладостям, плюшкам и газировке не прошло бесследно.
В подростковом возрасте особенно важно следить за своим питанием, в противном случае – грозит судьба «колобок обыкновенный». Вот и Юлька скатилась к данному образцу, что быстро снизило её популярность. Королева Жюли брала своим напором и всё ещё считала себя неотразимой. Но мальчики отошли, оставаясь её друзьями.
Лёнька ретировался одним из последних из стана «поклонников», а после того, как случайно увидел её переодевающейся, не мог не смеяться при появлении девушки.
А вообще Лёнька был неплохой, как и все со своими тараканами.


Момент 26.
Декабрь наступил слишком быстро. Гораздо быстрее, чем того хотели выпускники. Хоть Татьяна Леонидовна последний месяц на уроках особо акцентировала внимание на Сочинении, биологи-физики всё равно прибывали в стрессовом состоянии.
Писали в среду. Когда Александра и Валентин приехали к своей школе, было слишком рано: начало восьмого. Вокруг всё было полно темноты, мороза. Фонари горели оранжевым светом. Прохожие спешили в чертоги города. Сотни окон загорались постепенно. Вывески, впившись в старинные дома, трубили о местонахождении того или иного заведения.
- Пошли что ль кофе попьём? – пожала плечами девушка, глядя на тёплую вывеску «МакДональдс».
Взяв два гляссе, ребята сели за свободный столик у окон.
- Валь, а вот если попадётся тема войны в литературе? Что можно привести?
- Ну…,- парень задумался.- Твардовский. Стихи военные. «Война и Мир». Не знаю, короче. Я вчера вообще не трогал книги. В Героев третьих играл.
-Ты? А как же шахматы? – съязвила девушка.
- Вот так. Смотри! Динка Самсонова идёт.
За окном промелькнула пухленькая высокая фигурка в синем пуховике.
- Не, ещё пятнадцать минут,- помотала, поёжившись головой Александра.
Тут телефон рядом с рукой пиликнул и высветил SMS от Яны: «Дома развелись хорьки-паникёры. Четыре штуки. Удачи на сочинении».
Младшая улыбнулась и взялась обеими руками за картонный стаканчик, отпила сладкий напиток.
- Радость моя, подставь ладонь,
Можешь другой оттолкнуть меня.
Радость моя, ты мне поверь – 
Никто не верил в меня более чем ты,- напела Виноградова.
- Чёй-то это тебе вспомнилось? – спросил Валя.
- От Янки привет,- только и ответила девушка.
В половину друзья вышли на улицу, а в сорок пять уже заходили в огромные двери школы. В изящных раздевалках было пусто. На месте выпускных классов было ещё много места. Висело всего-навсего пятнадцать предметов верхней одежды.
Валя про себя перечислил имена владельцев.
На лестнице ребят встретила завуч Ольга Владимировна и направила их обратно на первый, смотреть номер кабинета и вообще ждать внизу. Где остальные – было непонятно.
- Виноградова,- взглянул мальчик на список,- 345 кабинет. А я… А вот! 346.
- А я где?
К спискам протиснулся Сашка Гиравсимовски, одной рукой пытаясь приобнять девушку, но попался Джурич. Недовольно сморщившись, золотая молодёжь убрала руку и провела пальчиком по напечатанные строчкам: «345».
- О! Сашка, мы с тобой,- воскликнул парень.
- Какая радость! – одновременно сказали и Александра, и Валя.
Столько сарказма было в этих голосах, что Гиравсимовски сначала растерялся, а потом снова накинул на себя маску демона-искусителя, и зашагал в сторону диванчиков.
Со второго этажа, смеясь и что-то обсуждая, спустились несколько человек. С улицы тоже начинали постепенно подтягиваться люди. В одиннадцатом классе было чуть больше тридцати человек. Больше половины училось на физмате. Валя периодически отмечал, что профессии рождаются годами. Вот у них год физиков-математиков. А от Артемиды знал, что и у них этот профиль превалирует, а гуманитариев мало.
Валя взглянул на практически родных ему людей.
Пашка Антонов вошёл в двери и , расцеловавшись с девчонками и пожав руки парням, зашёл в раздевалку.
Машка, Лиза и Аня что-то обсуждали.
Лерка углубилась в конспекты.
Леночка пыталась заигрывать с Гиравсимовски, а он о чём-то, совершенно не замечая бывшей девушки, разговаривал с Глебом Радуговым.
Его Алексашка разговаривала с Динкой Самсоновой.
Тут как-то все повернулись к нему.
- Валя! – протянула Лерка.
- Что? - настороженно ответил парень.
- Ты же у нас главный литератор…
- Я?!

Момент 27.
- Отлично… Тогда завтра входишь в класс к ГС и начинаешь ей читать «Товарищ Нетте».
- Крути,- скомандовал Денис.
Стеклянная бутылка из-под пива снова завертелась по лавочке. Мстиша, Ярик, Лёнька, Жека, Гошка, Денис и Ростик в компьютере замерли.
Шестеро сидели на морозе, пили пиво и ждали своей судьбы. Седьмой же находился опять за сотни километров от основной компании и сидел в тёплой гостинице и не пил пиво. Был только девятый час.
Горлышко указало на Ростика.
- Ну, что? – поинтересовался парень.
Хмельной Жека ляпнул: «Проиграй свои соревнования».
- Не получится, - помотал головой Саксов.
 — Это ещё почему? - возмущённо спросил Жека.
- Мне выиграть, что тебе после секса сигарету выкурить. Хочешь, не хочешь, а сделаешь. Мышечная память. Давай другое.
Пока недовольный парень что-то бурчал себе под нос, остальные быстренько сообразили новое желание.
Снова завертелась бутылка. Мстислав облокотился о спинку лавочки и взглянул на перегороженное ветками небо.
- Сплошное,- подумал он,- ни звёзд, ни луны.
- Зайчик,- позвал его Гошка.
Мстислав выдохнул и уставился на стекляшку, указывающую ровно в его ногу. Зная своих друзей и затаившего обиду за ту переписку с Алексашкой Ростика, парень замер в ожидании. Вдруг захотелось покурить.
- Ну? Что мы ему придумаем? – злорадно спросил Лёнька.
На экране фигурка Ростика потёрла руки. Потом включился большой свет и на заднем плане появился тренер.
- О, привет, команда.
- Здравствуйте, Василий Евгеньевич,- дружно поздоровались молодые люди.
- Парни, я у вас заберу нашего чемпиона, а то ему завтра ещё стрелять.
- Да без проблем.
- Удачи.
- Спокойной.
И сигнал пропал с изображением пропал.
Спустя минуту на телефон Ярика пришло SMS.
- Читай,- протянул Ильин. – Вслух.
- Сиконаламиле,- начал Мстислав,-бованаликилеумдодожаратфарсакала би. И что?
Телефон щелкнул и вывел на экран новое сообщение, которое Мстиша прочитал опят вслух: «Ты только что произнёс индийское заклинание, которое оградит тебя от половых контактов на целый год!»
Раздался дружный смех.
Немного успокоившись, Немцов потянулся сначала к бутылке с пивом, а затем в карман за вожделенной сигаретой. Горьковатый холодный напиток слегка свел горло и упал в желудок. Чиркнула зажигалка. В лёгкие пошёл дым. Задержав его внутри, Мстиша выдохнул его в небо и облака.
-Дай сигарету,- попросил Дениска.
Мстиха протянул не глядя, но спросил: «Тебе что, не принципиально, что курить?»
- Знаешь, нет,- честно признался парень.
- Это в тебе табачная культура слабая,- съязвил Ярик.
- Слушай, Зайчик. А правда, что ты собрался в конкурсе чтецов участвовать? – спросил Жека.
- О как! – удивился Лёнька.
- Мне не валом, а на литру лишняя пятёрка и Ольге Викторовне приятно,- пожал плечами Немцов.
- Что читать будешь? – спросил Гошка, который знал толк в стихах.
- Рождественский… Вечная слава героям,- припомнил, подумав, блондин.
- Оно же огромное! – а вот у Лёньки были проблемы с поэзией: кто бы видел, как он радовался окончанию Маяковского.
Первым домой ушёл Ярик. Посидев ещё несколько минут, в сторону дома, догоняя Ильина, направился и Немцов. Остальные же сидели чуть ли не до милиции.


Момент 28.
Спецкурс по химии проходил впервые мирно. Без взрывов, криков и взаимных упрёков. Андрей Андреевич, учитель химии, был фантастически безалаберным человеком, граничащий с гениальностью. Ученики не раз вытаскивали его из захлопнувшейся лаборантской. Реактивы стояли в хаотичном порядке, и разобраться в них мог только один Андрей Андреевич. Вся школа знала его серый костюм, полосатый галстук и огромные восторженные глаза в пол лица. Даже всесильный Григорий Николаевич старался лишний раз не встречаться с ним, которого считал сродни юродивому.
Химик практически всегда сидел в своём кабинете, и к нему приходили другие учителя. Стоя на постаменте перед тёмно-зелёной доской, с перепачканными мелом рукавами, Андрей Андреевич играл с формулами: решал и проверял на деле.
Все научились определять наличие учителя по характерному запаху гари, витавшему на всём третьем этаже.
Ученики же, в свою очередь, души не чаяли в своём преподавателе, ласково называли его «Химишка». Он никогда не кричал, не ворчал. Зато, выслушав, вникнув в проблему, говорил своё знаменитое «прелестно» и начинал всё заново объяснять.
Александра была одной из многих, кому хотелось прыгать от восторга, завидев Андрея Андреевича. Она с Валей сидела на первой парте, вместе с «Химишкой» смеясь. Вообще, это великое достижение и невероятный талант - умение находиться с подростками на одной волне, одновременно и уча их, и не скатываясь в их глазах до «другана».
К каждому ученику Андрей Андреевич обращался по-особенному. Валю он именовал неизменно только полным именем, Нешумова – Игоша, Стрелецкую – Рина, Гиравсимовски – только по фамилии, чтобы не путать с Виноградовой, к которой прочно приписалось «Шурка». Ещё, как говорится, фишкой Андрея Андреевича было обращение «милостивые государи».
Для учеников, которые попадали к нему на урок впервые, манера общения, обращения, методика преподавания, да и сам преподаватель казались странными и смешными. Но к подобным повадкам вскоре привыкали.
Очень уж Андрея Андреевича не любили в РайОНО. Каждый раз проверяющий, сидевший на уроках, уходил оттуда с выпученными волосами. Особенно одного из них поразил ответ на вопрос ученика: «Есть ли жизнь на Марсе? Нет ли жизни на Марсе? Это науке неизвестно. Наука ещё пока не в курсе дела!».
Но на настоятельные просьбы уволить неподобающего преподавателя, Григорий Николаевич только отвечал: «В каждом сплочённом коллективе должен быть свой сумасшедший». Но и сам Андрей Андреевич выдавал каждый год превосходные результаты: его классы сдавали выпускные и общенациональные экзамены превосходно.
- Шурка,- «Химишка» сказал,- Игоша. Не поможете разобраться в лаборантской?
Оставив детей в комнате, Андрей Андреевич вышел на мгновение, да так и застрял, встретив по пути Игоря Сергеевича, вместе с которым принялся решать очередную формулу.
- Алексашка,- девушка не сразу поняла, что её зовут и очнулась только, когда на её плечо опустилась тяжёлая рука.
- Игорёк?
Толстенький паренёк переменился из белого в красный и обратно.
- Так что?
- Я.. Ты... Ты не могла бы со мной позаниматься физикой в субботу или пятницу? – спросил он.
- Прости, не смогу, - виновато сказала Александра. – в пятницу у меня курсы по математике. Мы с Сашкой едем. А в субботу с Валей идём к подруге в школу. Она пригласила на конкурс стихов.
- А… Ладно. Жаль,- Игорёк тут же начал мямлить. - Ну…
- Если хочешь, можно в понедельник.
- Да ладно. Не стоит. Давай потом,- и снова залившись краской, выскочил из комнаты.


Момент 29.
Мстислав ходил по кабинету в проёмах между партами и бормотал себе под нос:
«Вечная
Слава
Героям!..
И бессмертные гимны,
прощальные гимны
над бессонной планетой
                    плывут
                       величаво...».
Сегодня он был красив как никогда. Чёрный костюм и фиолетовая рубашка отлично сидели. Впервые за долгое время форма была не растрёпанная. Да она впервые за долгое время была! Зато волосы так и остались лежать соломой после бури. Как парень ни старался причесаться, у него не получалось. Вдобавок под рукавами так и остались кожаный браслет и часы.
Остановившись перед первой партой, парень дочитал последние строки и сел на столешницу. Редкое солнышко било в окно.


В коридорах школы было многолюдно. Ученики и учителя, участники и гости ходили тут и там. Вешалки были заполнены пуховиками, пальто, шубами. Учителя, разнаряженные в лазурные шарфики, улыбались направо и налево.
- Ты чего здесь стоишь? – Ольга Викторовна дотронулась до плеча Артемиды.
- Я друзей жду,- ответила Тёмка, и покосилась на чёрную дверь входа, которая хлопала и являла глазам новых и новых людей.
- Наши все уже в зале,- твёрдо заявила учительница.
- Я не опоздаю. Вот и они!
К турникетам подошли двое: русоволосая девочка и черноволосый парень.
- Саша-джан, Валя-джан,- Тёмка шла с широко распахнутыми объятиями.
- Она всегда в своём репертуаре,- улыбнулся Джурич.

- О! Вот ты где!
В кабинет вошёл сначала Ярик, и следом Ростик. Оба друга были одеты под стать обстановке. Галина Сергеевна подрядила своих «коней бенгальских» быть распорядителями на конкурсе. Таня и Жека вели программу. Пятеро, включая Мстишу и Артемиду, участвовали.
- Заинька, да ты не волнуйся. Ты же у нас литератор,- попытался поддержать друга Ростик.
- До того, как ты мне это сказал, я был спокоен,- Мстислав сунул руку в рюкзак и достал пачку сигарет. 
Покрутив в руках, достал одну. Щёлкнула зажигалка. Подойдя к распахнутому окну, затянулся и пустил дым колечками.
Рядом на подоконник облокотились Ильин и Саксов.
- А мне зачёт поставили, - заметил невзначай Ярик, - по пяти критериям.
- Хорош, - улыбнулся Ростик, которому писать предстояло в феврале.
- Сам-то готов? – спросил Немцов.
- Где наша не пропадала? – Ростислав уселся на парту, сняв пиджак.


- Где-то я её видела.
Маринка Стрелецкая смотрела на друзей Александриду. Стоящие рядом девочки тоже с подозрением и интересом глядели в сторону троицы. 
Светлая девочка, сняв пуховик, что-то увлечённо рассказывала гречанке. А невысокий парень со слегка суженными глазами внимательно рассматривал людей вокруг.
- Бурят,- сказал Лёнька.
- Да нет,- протянул Жека, поправляя бабочку, лучше присматриваясь к незнакомцу. – Он больше на казаха похож.
- А может, китаец или кореец? - предположил Гошка.
- Что за шум? – со стороны актового зала появилась Танечка.
- Да вот, Танюш, Тёмка привела друзей, и мы гадаем: парень какой… национальности непонятной,- пояснил Лёнька.
- Мужчины,- игриво сказала девушка, и пошла прямиком к незнакомцам.

- Привет. Простите, что прерываю. Артемид, ты готова? Общий сбор участников через десять минут.
- Да. Тань,- кивнула гречанка.
- А вы друзья Миды?- обратилась Татьяна уже к Вале и Александре.
- Да,- разулыбалась Виноградова.- Я Саша. А это Валя.
- Очень необычное имя для мальчика,- заметила ведущая, подбираясь к главному вопросу. - Слушай, не сочти за грубость, но наши парни спорят, кто ты: калмык, китаец, кореец или казах?
Валентин удивлённо поднял брови, вздохнул, улыбнулся и усмехнулся: «А я-то думал, меня сейчас просто по факту моего наличия бить будут».
- Не поняла? – просила Тёмка, а по глазам её одноклассницы было видно, что и она в недоумении.
- Я заметил давно, что ваши молодые люди смотрят в мою сторону и о чём-то говорят. Насчёт тебя, Сань, они, кажется, всё давно решили, а вот моя персона вызывала у них вопросы. Так вот, я не казах, а серб. Вот такая у нас странная компания: гречанка, серб и русская.
- Хоть не русский, француз и немец,- прокомментировала Саша.
- К тому же, хочу вам сообщить, что у лестницы за нами минут пять наблюдает группа ваших девушек,- добавил Валя.
- Это Маринка, Света, Юля и Дашкинс, - сказала Таня, взглянула на часы и засуетилась. - Так, скоро начнётся. Пойдёмте в актовый зал.

- Милый, ты только не волнуйся,- наигранно писклявым голосом запричитал Ярик.
- Ой, заткнись,- отмахнулся Мстислав, облокотившись о стену актового зала.
- Яр, не накручивай человека. Он и так у нас нервный,- стараясь не хихикать, сказал Ростислав.
- Его хрен проймешь. Скучные вы,- Ярослав сел на стул и посмотрел на стол жюри.- Нет в вас полёта души, мысли. С кем я связался?
- Не поверишь, но нас этот вопрос мучает последние лет четырнадцать,- съязвил Саксов.
Тут в дверях показалась Танюша, которая вела сегодня концерт, а вместе с ней Артемида и ещё двое. Эта парочка показалась Немцову до боли знакомой: черноволосый невысокий парень и русоволосая хрупкая девочка. Вот её то лицо казалось парню ещё более знакомым.
Оставив парня и девушку у седьмого ряда, Таня и Артемида пошли в сторону входа за кулисы.
- Мстиш, тебе пора,- сказал Ярослав, заметив передвижение девушек.
- Ага,- он не отводил взгляд от неё.
- Мстих, иди уже.
- Иду, иду, - слова не шли из груди.
Он отметил для себя Её улыбку, черты лица, локоны. Казалось, Он знал Её уже, уже встречал и знает Её голос, что Она говорит своему другу. Вдруг не захотелось идти не на какую сцену, что-то читать, но Он пошёл. Пошёл и скрылся за, как Ему показалось, каменными занавесями.  Зеркало было только в гримёрке, но туда было идти неохота. Сердце бешено колотилось, а глаза не знали, на чём замереть.
- Тём, как я выгляжу? – спросил он гречанку, усевшуюся на ступеньках.
- Нормально. Ты чего? Тебе нехорошо?
- Нет, ничего страшного. Просто волнение.
- Участники,- начал говорить появившиеся из гримёрки Жека, - сейчас небольшая перекличка, а потом мы уточним ваши стихи.
- Жень, не парь народ, а совмести,- попросил один мальчик из десятого класса.
- Ок.  Артемида Александриду.
Девушка подняла руку.
- Плач гречанки? Пушкин? – уточнил Жека.
В ответ два коротких кивка.
- Максим Решинко… Чёрный? Жёлтый дом?
- Юля Григорьева? Михаил Эльте… Тьфу ты! Этельзин? Король Лир?
- Григорий… Гошик, ты что ль? Ты со своим коронным-похоронным? Левитанский?
- Мстислав Немцов. Рождественский. Реквием. Вечная слава героям.
- Нет.
- Как нет? – на мгновение опешил Жека.
Мстислав и сам не понял, что сказал сначала.
- Нет. Я передумал,- отступать было некуда.- Евгений Евтушенко. Когда взошло твоё лицо.
- Ты уверен? – недоверчиво спросил друг.
Он только кивнул.


Александра не ожидала встретить его здесь. Ростик возник, как чёрт из табакерки. Раньше молодые люди никогда не виделись. Следом пришлось не без удовольствия знакомиться с Ярославом и знакомить Валю со всеми. Потом было недолгое выяснение обстоятельств их появления на конкурсе. Гимназистов озадачило наличие связующего звена в лице Александриду. Но не успела Саша спросить, где их третий, как погас свет, затрубили фанфары из колонок, и на сцене появилась Татьяна и ещё один мальчик, который не был знаком Ей.
Конкурс был посвящён наступающему новому году и назывался: «То, что на сердце у меня». Конферансье поговорили, ввели всех в курс дела и дали слово завкафедрой русского языка и литературы. Полненькая женщина что-то говорила, но Александра особо не вслушивалась. Она всматривалась в силуэты сидевших впереди парней. В личном общении они Ей понравились. Правда пока что Она имела удовольствие переписываться только с Ростиславом, но Ярослав не производил впечатление негодяя.
Речь закончилась, и Евгений, второй ведущий, объявил первого конкурсанта.
Мальчик из шестого класса пытался прочитать «Заметался пожар голубой». Выучить-то он его выучил, но эмоции были не те. Правду говорят, что сердцу, не страдавшему от пожара, надо читать стихи о природе и погоде.
Потом стало лучше.
Девочка из восьмого читала какие-то стихотворения про дружбу.
Когда на сцену вышел ангел во плоти из шестого класса и начал читать «Я волнуюсь, заслышав французскую речь», Александра с Валей начали тихонько подпевать.
Тёмка была седьмой. Вот кто-кто, а она знала, как надо читать «Плач гречанки». Это было сделано даже не по-пушкински, а именно по-гречески: со всеми слезами и характером. Так, что мурашки по коже.
Когда на сцену вышла кроха с огромными красными бантами и начала читать поэму «Василий Тёркин», Валя чуть не рассмеялся. Но зато из уст одиннадцатиклассника «Ну, что с того, что я там был» звучало уверено и правильно. Чувствовалось, что человек знает, что говорит.
- Мстислав Немцов,- сердце у Александры пропустило удар.- Одиннадцатый класс. Евгений Евтушенко. Когда взошло твоё лицо.
Когда Он вышел на сцену, Она замерла: красивый, уверенный, резко подавший себя одним взглядом.
- Он же учил Рождественского,- послышался шёпот впереди.
А Александра подумала, что у Неё сейчас сердечный приступ случится. Симптомы налицо: аритмия, затруднённое дыхание, люди и звуки вдруг пропали, и, если Её бы сейчас попросили произнести хоть слово, Она бы не смогла.
Она сидела и смотрела на лицо человека на сцене. И Ей казалось, что синие глаза смотрят прямо на Неё.

Мстислав выходил на сцену, дрожа всем телом. Мозг лихорадочно работал, ища нужную интонацию, манеру, взгляд.
Сначала Он увидел Ольгу Викторовну, взгляд которой ясно говорил всё, что она думает о Его выкрутасах. Потом взгляд наткнулся на по-сучьи влюблённые глаза Стрелецкой, и парня передёрнуло в душе. Рядом с ней сидела Королева Жюли и Вероничка, смотревшие на него чуть ли не плотоядно-равнодушно. Наконец Он встретил глаза друзей. В них Он прочитал изумление и ожидание: «Ну, рискни. Посмотрим, что получится». За ними сидело Солнце. Мстислав сразу Её узнал. Русоволосая девочка со слегка прикушенной нижней губой, своими большими глазами, которые были видны даже ему, говорила: «Читай».
И Он начал читать. Только для Неё.

Когда взошло твое лицо
Над жизнью скомканной моею,
Вначале понял я лишь то,
Как скудно все, что я имею.

Взгляд учительницы переменился. Она выдохнула и больше не вдыхала.
Мстислав читал с некой тайной, хрипотцой полушёпота - полу крика. Так шепчут первой ночью слово «люблю».

Но рощи, реки и моря
Оно особо осветило
И в краски мира посвятило
Непосвященного меня.

Стрелецкая заигрывающе улыбнулась и, кажется, готова была и упасть тут же без чувств, и бежать у Нему на сцену.
Королева Жюли наоборот как-то себя критически осмотрела изнутри. Она старалась ещё больше вжаться в стул.
Вероничка просто сидела, как восковая кукла. Она была где-то далеко.

Я так боюсь, я так боюсь
Конца нежданного восхода,
Конца открытий, слез, восторга,
Но с этим страхом не борюсь.

Умница диджей Гена догадался притушить свет на сцене и пустить тихую-тихую музыку на фон.
Ярик и Ростик выпрямились на своих местах. Они не знали, куда деть руки. Они не знали, что их лучший друг может Так чувствовать.

Я помню — этот страх
И есть любовь. Его лелею,
Хотя лелеять не умею,
Своей любви небрежный страж.

Он то понижал, то наоборот повышал голос. И казалось Ему, что вместо собственного голоса Он слышит колокола храма Живоначальной Троицы. Колокола начали звучать словно уже давно. Но только сейчас… Только теперь Он слышит их в полную силу. Ему было всё равно, по кому они звонят. Может, и не по Нему грешному, но Его свет сидел и смотрел огромными, как нимбы ангелов, глазами на Него. А Он смотрел только на неё.  
И улыбался.

Я страхом этим взят в кольцо.
Мгновенья эти — знаю — кратки,
И для меня исчезнут краски,
Когда зайдет твое лицо…

Александра слышала колокола. Только они словно и небыли сами собой. Каждый перезвон был словом из Его уст. Даже если бы не было микрофона, Она была уверена, что услышала бы каждое Его слово. Они звучали в сердце. И не было никого – ни Яны с Колей, ни Гиравсимовски, ни Игорька, ни Пашки Антонова. Не было Вали, двух Славок. Никого не было.
Девушка всегда считала, что так не бывает, чтобы все исчезали. Оказалось – бывает. И люди исчезают, когда появляется ОН.

- Когда зайдёт твоё лицо…
Последние слова дались Мстиславу тяжело. Он словно отпустил что-то очень дорогое от себя.
Замолчал. И зал молчал. Он осмотрелся и увидел слезы в глазах Алгебрины Лемировны. Потом встал Ярик и захлопал. За ним повторил Ростик. Следом Лёнька, Дениска, Светик, Дашкинс. Десятый класс. Пятый. … Учителя. Все. Весь зал в разнобой, без криков и свистов – молча – аплодировал Ему.
Сойдя со сцены вслед за всеми отстрелявшимися конкурсантами, Мстислав наконец понял, где он Её видел: козочка под окнами дома Ильина, девочка из метро, незадачливая незнакомка на мосту, фото из «Вконтакте».
Пропустив место на третьем ряду рядом со Стрелецкой, парень сел место рядом с Ней.
Пытался отдышаться и заметил, что руки у него ходят ходуном, и аромат духов.
- Одной из причин трясущихся рук могут быть серьёзные заболевания,- прошептала Она.-Надо бы к доктору.
Мстислав улыбнулся, выпрямился и ответил: «Только если к тебе. Ты же на врача учишься?»
- На спортивного хирурга,- уточнила девушка.
- Я Мстислав. Мстислав Немцов,- Он протянул руку.
- Александра Виноградова,- Она пожала в ответ, улыбаясь.