Глава 7
Ляля
— Привет, Роман, это Семен. Как там у нас?
Я специально позвонил во время обеденного перерыва в соседний отдел, зная, что Ромка каждый день там играет в быстрые шахматы.
— Итальянец? Вот не думал, что ты о нас вспомнишь в теплых краях!
— Ностальгия одолела. Я чего звоню, извиниться хотел. Честно говоря, абсолютно не ожидал, что дело дойдет до выстрелов.
— Да брось ты. Все живы — и ладно. С тобой-то что стряслось? Просто так за казенный счет в Италию не отправляют.
— Похоже, они и сами не знают. По крайней мере, мне пока никто четкого диагноза не поставил. Наверное, что-то с головой не в порядке. Сны дурацкие снятся, видения преследуют. Ладно, об этом как-нибудь в следующий раз. Меня никто на работе не спрашивал?
— Нет.
— А в квартире у меня как?
— Нормально. Замок починили, так что три раза в неделю я щедро поливаю цветы и акул твоих кормлю. Да, хотел спросить, ты никому не поручал газеты из ящика выгребать?
— Когда бы я успел? Прямо из больницы забрали, даже за вещами не заехал. А что?
— Первую неделю кто-то аккуратно забирал всю почту. Потом перестали.
— Я все равно ни с кем не переписываюсь. — Сразу вспомнилось предупреждение Степаныча. Майор оказался прав: за домом кто-то присматривал. — Но макулатуру из ящика лучше выбрасывать.
— Кстати, о почте. Вчера письмо было. Секунду, я его даже из кармана не успел вытащить.
— От кого?
— Штамп московский, но без обратного адреса. Тебе имя Ляля о чем-нибудь говорит?
— Нет. Распечатай.
— Уверен?
— Ромка, давай быстрее, а то у меня деньги на карточке закончатся.
— Как скажешь. Конверт вскрыл.
— Читай.
— «Не отказывай себе в удовольствии делать добро. Если хочешь узнать о человеке, часто повторявшем это, позвони по номеру…»
— Секунду, мне надо записать.
Приятель назвал номер.
— Что там еще?
— Все. Только две строчки.
— Понятно. Роман, о том, что я звонил, не говори никому, пожалуйста. Ладно?
— Как скажешь.
— А письмо порви и выбрось. Считай, что его не было.
— Какой ты сегодня таинственный…
— При встрече все объясню. А сейчас извини… Звонок отсюда недешевый. Спасибо, что мою живность не оставил, и еще раз прости за подставу. — Я положил трубку.
Звонил из таксофона. Мы теперь стали очень осторожными. Как мне казалось, даже чересчур. Но Степанычу в этих вопросах виднее, поэтому старался не нарушать его инструкций. Разве только сегодня.
Специально выбрался в столицу, чтобы связаться с Ромкой. Нашим сказал, что собираюсь обновить гардероб, для чего взял из общей кассы небольшую сумму. Щеголять в костюме стоимостью под тысячу долларов не совсем уютно, да и жарковато. Нынче пиджак вообще на даче оставил. Хотелось облачиться в привычную одежду — дешевые джинсы, кроссовки и легкую ветровку. И самое главное, чтобы все это сидело так, будто на меня сшито. Ведь в выборе одежды главное что? Она должна смотреться втрое дороже суммы, которая за нее уплачена.
С покупками разобрался в первой половине дня, как раз до обеденного перерыва. После разговора с приятелем сразу собирался ехать обратно на дачу, но…
«Что за Ляля? Откуда она знает отца? Или это ловушка? Но почему она слово в слово написала его поговорку? Папа не делился ею абы с кем».
Раскрыть тайну исчезновения отца стало для меня чем-то вроде навязчивой идеи. Да, я на девяносто девять процентов уверен в его смерти, но ведь надежда — леди очень живучая и умирает, как правило, последней. Тем более сейчас у меня в кармане лежал клочок бумаги с номером телефона, который мог стать ключом к разгадке.
«Звонить или не звонить — вот в чем вопрос. А чем я, собственно говоря, рискую? Даже если на другом конце отследят таксофон, тут два шага до метро, а там найти человека труднее, чем иголку в стогу сена».
Я набрал номер.
— Але?
— Могу я переговорить с Лялей?
— Семен? — уточнили хриплым голосом.
Едва сдержал возникшее желание немедленно положить трубку.
— Да.
— Семь лет назад я встречалась с твоим отцом и, наверное, последняя видела его живым.
— Последним был убийца.
— Может, я его и убила? Он тогда просил тебе кое-что передать.