Операция

Операция

Тимофей Петрович очнулся в больничной палате. Все было белое: стены, потолок, постель. Лишь одеяло разрезал желтый рассветный луч — единственное яркое пятно.

Он долго лежал, уставившись в потолок. От тупой боли раскалывалась голова. Сперва Тимофей Петрович удивился, где ж он успел так набраться прошлой ночью, но вскоре вспомнилось: операционная, колючие глаза врача в белой маске, теплые руки медсестры, белый свет, нестерпимо бивший в глаза. И его бледные худые ноги, обтянутые прозрачной кожей, с ручейками фиолетовых вен.

От нетерпения Тимофей Петрович задрожал. Забыв про головную боль, он выпростал руки из-под одеяла и ахнул. Загорелая кожа — ничего общего с его обыкновенной старческой бледностью. Ладони были большие, крепкие, с длинными пальцами. Тимофей Петрович пару раз согнул и разогнул ладони, чувствуя, как сила струится от плеча до самых кончиков пальцев. Он трогал небольшие, но твердые бицепсы, долго поглаживал ладони, улыбаясь, словно ребенок. В обеих руках на месте локтевого сгиба торчали иглы с проводами, уходящими за спинку кровати.

Головная боль дала о себе знать громким стуком в висках, а горло обожгла жажда. Тимофей Петрович снова откинулся на подушку и нащупал маленькую кнопку на подлокотнике кровати, такие есть в каждой больнице. Дверь открылась незамедлительно.

— Тимофей Петрович? Очнулись, значит.

Молодая девушка в голубом медицинском костюмчике в мгновение ока оказалась у изголовья кровати. Она долго возилась с приборами, которых Тимофей Петрович не видел, но слышал их мерзкое попискивание. В конце концов, сестра вынула из его рук провода, осторожно приподняла одеяло и отлепила от груди пациента несколько мелких присосок. Тимофей Петрович в изумлении уставился на свою грудь — узкую, но крепкую и гладкую.

— Чудеса вы творите, — проговорил Тимофей Петрович. Голос был тот же, но добавилась глухая хрипотца.

— Это все Андрей Львович, — улыбнулась сестра, — Кстати, он зайдет сегодня вас осмотреть. Тогда и поблагодарите.

— Мне бы водички.

Сестра вышла и вскоре вернулась со стаканом воды.

— Вот. И лучше бы вам сегодня не вставать, соблюдайте постельный режим.

Пока Тимофей Петрович пил, тяжело дыша и сопя, сестра сделала ручкой и выскользнула из палаты. Оставшись один, Тимофей Петрович поставил стакан на пол, глубоко вздохнул, будто приготовившись к чему-то, и откинул одеяло. Из старческих, парализованных тяжкой болезнью его ноги превратились в молодые и поджарые. Тимофей Петрович с наслаждением пошевелил пальцами ног.

В дверь постучали. Тимофей Петрович, вдруг обнаружив свою наготу, быстро прикрылся. Вошла та же сестра.

— Скоро будут подавать завтрак. Вам беляш или лепешки на кефире?

Тимофей Петрович поморщился. Что за странный выбор блюд.

— А яичницы нет? Или овсянки?

— Вам пока нельзя.

Странно. А беляш, получается, можно.

— Ну, давайте беляш. И чай.

— Хорошо.

Сестра скрылась за дверью. Тимофей Петрович несколько мгновений прислушивался, нет ли шума за дверью, и сел на кровати, опустив ноги на пол. Кровь с силой прилила к лицу и гулко застучала в висках. Глаза на миг застелила черная пелена.

Но вот все утихло. Тимофей Петрович огляделся. На стуле рядом висел больничный халат. Тимофей Петрович попытался встать и - о чудо! - это было так же легко, как и пятьдесят лет назад. Он даже попрыгал сначала на двух ногах, потом на каждой по-отдельности перед тем как спохватился и надел халат.

Вдруг Тимофей Петрович вспомнил, что он катастрофически опаздывает. Где-то его ждали, но где именно он не припоминал. Ноющее чувство внутри него все нарастало. Где-то просчитался, что-то забыл.

Тимофей Петрович подошел к окну. Мимо проплывали заблудшие обрывки облаков, внизу простиралась стеклянная Москва. Он открыл форточку. Палату наполнили приглушенные звуки большого города: музыка, крики, шум машин. И вдруг вперед вырвался другой звук, спокойный, величавый. Пели мусульманскую молитву. Тимофей Петрович не понимал ни слова, но душа его будто открывалась навстречу божественным звукам. Забыв себя самого, он растворился в мелодии, окутанный загадочным ощущением чего-то далекого и родного.

Но вот молитва закончилась. Вернулась тревога. Где-то ждут, но где?

Тимофей Петрович кинулся к тумбочке. В верхнем ящике обнаружился телефон. Он быстро набрал номер.

— Света, посмотри, какие у меня сегодня встречи.

— Тимофей Петрович? Вы очнулись! Как все прошло?

— Нормально, — Тимофей Петрович нетерпеливо теребил рукав халата, — Что там со встречами?

— Нет никаких встреч, вы все отменили на время операции и еще на две недели после.

— Точно?

— Да точно, точно. Как вы там? Как ваше новое тело?

— Света, я тебе перезвоню, хорошо? Завтрак несут.

— Всего доброго.