Операция на открытом сердце

Операция на открытом сердце

Любимая игрушка. Как много времени пройдет, прежде чем ты решишь узнать, что у нее внутри?   

Наблюдать за работой Мастера - дело любопытное. В его каморке всегда светло и тихо, мирно тикают по углам непрошеные гости, ожидая возвращения в родные руки. Сам Мастер - человек непростой. Работа в его руках спорится, а дыхание в эти моменты будто вовсе останавливается. Лицо же, то никогда не бывает спокойно. Много раз наблюдали они, как Мастер вдруг начинал шумно пыхтеть да плотно-плотно сжимал губы — что-то шло не так. Если же попадалась какая-то неподатливая пружина, которая все норовила соскочить со своего места, он и вовсе начинал кусать губы. Зато если работа была завершена, Мастер подносил “пациента” к уху, слушал мерное тиканье, после чего расплывался в улыбке. Таким добрым казался он в тот миг! 

Каким же еще может быть доктор? Работа непростая. Начинать не сложно, всего-то заглянуть под крышку да спустить заводную пружину. Еще пара магических движений, и вот механизм уже в руках, осталось снять стрелки. И дальше: винтик за винтиком. Добраться до самого сердца — задача простая. Непросто поставить диагноз.   

Иногда особых усилий и не требуется. Разобрать все да прочистить, кисточками, до блеска. Некоторым этого хватает. Сразу как будто дышится легче. Остается только сообразить, как собрать пазл. Дальше опять по наитию: поставить циферблат, стрелки “усадить” на место да вернуть бездыханному телу сердце — часовой механизм.   

Посетителей в каморке немного. Но каждый гость особенный. Иногда заходят очаровательные, дамские, хрупкие, от них еще всегда пахнет чем-то особенным, сладким дурманом. Конечно, иногда попадаются капризные “мадемуазели” и “мисс”, им попробуй угоди. Даже разговаривать иной раз отказываются, лежат на нижней полке, дуются, все ждут, когда же их заберут.  

Мужские попроще, хотя и среди них всякие попадаются. Главное — к каждому найти свой подход. Вот кто-то из них, например, любит вставать чуть свет да сразу на рыбалку. Кого-то хлебом не корми, дай поспать чуть подольше. И так ведь каждый день ни свет ни заря — подъем. Работа не ждет.  

Когда наступает вечер, дверь то и дело открывается, и они чуть грустным взглядом провожают каждого нового знакомого. Вот и еще один ушел. Еще чуть-чуть, и все разойдутся. Они же останутся в каморке у Мастера. И вот тут-то... 

Стоит уйти последнему гостю, как дверь крепко-накрепко запирается, опускаются жалюзи. Даже лампы не спасают, сразу будто весь свет исчезает. На лице Мастера снова появляется улыбка, а в каморке тут же становится холодно.  

Даже у самого великодушного Мастера есть свои секреты в шкафу. Его же — лежат в укромном уголке, их никому не видно, а значит никто их не спасет. И если опустились жалюзи, они знали: час пришел. Очередная, 365 операция. На открытом сердце.  

И попробуй объясни, что в магических действиях Мастера больше нет никакого смысла. Внутри ни миллиметра грязи. Он убрал все, подчистую. У ржавчины нет шансов, их перебирали столько раз, что и укрыться ей было негде.  

Знаете, каково это, когда копошатся внутри? 

Любовь одолела Мастера. Но для него это уже даже не любовь, так, ежедневная проверка на верность. Оказывается, Часовщики — тоже помешанные люди.  

Открывается крышка, дыхание останавливается. Легкие-шестеренки, да сердце-часовой механизм начинают трепетать.  

—  Не надо, пожалуйста! — молят стрелки. Но Мастера уже не остановить.  

В этот раз операция длится долго, дольше обычного. Он осматривает каждую деталь: не сносилась ли, не вышла ли из строя. Для них же самое страшное — продержаться лишнюю секунду в его руках, потому что каждая — мучительная боль. 

Операция заканчивается. Сердце возвращается в бездыханное тело. Но ни один удар его уже не спасет.  

Им больше некуда спешить. Да и незачем вовсе.