Осень Альвиады

Глава первая.

Оглянись – ты увидишь, как осень

Все уносит с опавшей листвой,

Лишь теперь озаряется просинь

За ушедшего прошлого мглой.

Все пристанища, двери, пороги

Навсегда остаются вдали,

И все прошлые наши дороги

Нас не зря в этот день привели.

Рану прежнюю годы остудят

И стрелой в никуда улетят.

И что было когда-то и будет,

Остается лишь взглядом назад.

Александр Блок.

Часть первая. Дорога в Осень.

Ему  в ответ со всех сторон:

-  За   черных   он!  За   негров   он!

-  За   негров  ты! - грозят ему.

- Ты захотел попасть в тюрьму?

- Запомни: в нашем штате

Заступники некстати!

Агния Барто.

Глава первая.

1

Тави Гордон снился дом…

Такая привычная за пятнадцать лет комната. Такая родная.

Льется в распахнутые окна – лето! – солнечный свет. Мягкое, теплое сияние. В этом климате не бывает слишком холодной зимы и слишком знойного лета.

Щекочет ноздри легкий аромат лимонного чая. Золотится яблочный пирог.

Скоро вернется с работы Патрик. Он всегда приходит на час позже жены. Ну, кроме первых лет – когда они возвращались вместе. И подолгу гуляли по темнеющему городу. Любовались, как загораются звезды. И приветливые огни в окнах.

Всё еще хорошо. Патрик еще жив…

…Тусклый свет из грязного плафона в сером потолке. Как же здесь темно! Мрачно. И душно.

Ноги и руки свело - от неудобной позы. Тави умудрилась задремать, сидя на жестких нарах. На тощем матраце, подсунув под спину подушку-блин. И даже не укрылась колючим серым одеялом.  

Под чужие голоса, в спертом воздухе, да еще и при свете! А если бы не вспомнила, что Патрика больше нет…

Не просыпаться бы вовсе!

Душно. Тоскливо. Невыносимо тяжело.

Тави обвела мутным взором товарищей по несчастью. Половину привели сюда уже после нее. Пока она спала или дремала.

А на тех, кто встретил ее здесь, Гордон тогда не обратила внимания. Было слишком всё равно. Как и сейчас.

Теперь их человек десять… Нет, чуть меньше.

На соседних нарах – девушка в монашеской одежде. Читает… нет, не «Библию», а русскую классику.

Какое спокойное лицо… У Тави раньше тоже было такое же. Давным-давно. Еще при жизни Патрика.

На угловой полке справа - двое мужчин интеллигентного вида. Сверстники Тави. Негромко и явно неторопливо беседуют. Как в старинных поездах. Она видела такое в древних фильмах. Попутчику можно рассказать всё. Как и случайному сокамернику. Ни того, ни другого больше не встретишь - никогда. Разве что в следующей жизни.

В левом углу - еще трое. За карточной баталией. Рослый, крепкий скандинав - младше тех двоих лет на десять. Мрачного вида индеец с косами. И темноволосый крепыш средних лет в космической форме.

В правом углу – прямо на полу, хоть в камере полно свободных нар – расселся еще один монах. Усердно молится вслух на древнеславянском. И под его бормотания Тави тоже умудрялась спать! А вспомнила Патрика и…

Слезы сами рванулись из глаз!

Никто не замечал ее, пока она спала. И никто не обратил внимания, когда проснулась. Каждый коротал последнюю в жизни ночь по-своему…

Тави хотела бы заснуть вновь. Хоть во сне вернуться назад. В последний раз…

Но больше не получается.

2

- Сестра моя, могу ли я помочь вам? – мягкий голос вырвал Тави из воспоминаний. Но хоть не из сна…

Монахиня. Кто еще вздумает предлагать помощь незнакомому человеку? Только целитель или служитель культа, но единственный целитель здесь – сама Тави. А священник выглядит слишком мрачным, чтобы искать добрые слова для всех подряд.

- Спасибо. - Пришлось устало улыбнуться. Не обижать же хорошего человека. - Но, по-моему, здесь уже никто и себе-то помочь не в силах.

- Я могу помолиться вместе с вами. За вашу душу и души этих людей. Или просто выслушать вас. Иногда очень важно просто с кем-то поговорить, - девушка улыбнулась мягко и… понимающе.

Из нее вышел бы неплохой целитель. При наличии Дара, разумеется. Попадись такой Тави среди выпускников – уж она постаралась бы заполучить его в свой отдел…

Судя по тому, как резво монах вскочил - расслышал, как минимум, часть разговора. А по вдохновенному огню во взоре горящем - ясно, какую…