Осенний Этюд

Осенний Этюд

«Реки знают о том, что не нужно спешить. Когда-нибудь мы будем там».

Алан Милн «Винни-Пух»

Чехия, Прага

Осенняя Прага прекрасна. Мрачная и хмурая, словно обиженная на возлюбленного женщина, она казалась еще загадочнее и многогранней. Умытый с утра дождем город устремил в небо острые пики шпилей, а бунтующий вольный ветер закружил в чувственном водовороте посмевшие опасть кое-где желто-зеленые листья.

Если бы Михаилу дали задание придать Праге телесную оболочку, это несомненно была бы женщина. С прослеживающимся флёром ушедшей молодости, но и отпечатком жизненной мудрости. Скорее, за сорок. Да, именно так. Эта была бы женщина, узнавшая трагедию любви. Женщина, чье сердце разбито.

Она бы носила длинные юбки в пол, скрывая слегка тяжеловатый низ, обвязывала постоянно мерзнувшую шею шарфами и раздраженно поправляла сползающий набок клетчатый берет.

Она бы любила вкусно и совсем не по-женски сытно поесть, расплачиваясь за гастрономические удовольствия поплывшей фигурой, но совершенно зря этого стеснялась – мужчины сворачивали бы шеи, оборачиваясь ей вслед.

За всей ее нарочитой строгостью скрывалась удивительно нежная душа. Душа женщины, которой было, о чем рассказать этому миру.

Так Михаил думал, прогуливаясь по Карлову мосту. Средневековая арочная постройка из песчаника с готическими скульптурами по обе стороны и нависшими грозовыми облаками производила магическое впечатление.

Странно, что чешская сторона не озаботилась разгоном туч, вряд ли футболисты скажут им спасибо за подобный отягчающий игру фактор.

А может, и озаботились, и тучи лишь пугающе чернеют, недовольные человеческим вмешательством? Узнает он это только сегодняшним вечером.

Михаил приехал в Прагу болельщиком на чемпионат Европы по футболу и теперь отчаянно жалел, что никогда до этого не посещал город узких мощеных улочек и атмосферных пивных. У него уже болели ноги от долгой пешей прогулки и урчало в желудке, который успел молниеносно переварить купленные на обед у уличного торговца Вацлавские колбаски, однако желания возвращаться в гостиницу не было никакого.

Поэтому он неспешно отправился по мосту в сторону Старого Места, решив вернуться на Староместскую площадь. До матча оставалось еще около четырех часов. Вчера была первая игра четвертьфинала и она, прямо скажем, оказалась пресновата. Поэтому на сегодняшние команды мужчина возлагал большие надежды. Но это сегодня. А вот завтра – завтра он сорвет себе горло и, быть может, даже даст кому-нибудь в морду. Завтра сборная России встретится на поле со сборной Польши. И да поможет им Бог.

Добрался до места назначения Мишка, уже заметно прихрамывая. Переоценил себя и свою покалеченную предательницу-ногу. Ведь именно из-за нее он сейчас гулял по окрестностям, вместо того, чтобы гонять с парнями по зеленому полю. Чертов Куршавель!

В их семье было много традиций, одна из который – проводить вместе новогодние каникулы. Как бы ни были загружены родители, они умудрялись отменять все свои дела, чтобы посвятить две зимние недели детям. Новый год они всегда праздновали дома. Они с отцом и братом ездили выбирать самую красивую ель или сосну, а мама с сестрой потом ее украшали всевозможными игрушками и самолично вырезанными снежинками.

Числа второго, отойдя от празднования, они выбирались в горы. Отец в молодости увлекался альпинизмом, а женившись, переключился на менее рисковое занятие, сумев заразить энтузиазмом и молодую жену.

Мишка встал на лыжи то ли в три, то ли в четыре года, когда старший брат уже уверенно рассекал по довольно сложным трассам. У них была семилетняя разница в возрасте, но брат всегда был для него идеалом, некой недосягаемой высотой.

В ту злополучную зиму они своей традиции не изменили, отправившись покорять французские Альпы.

Мишке было пятнадцать и казалось, что весь мир по колено. Спортивный футбольный клуб, чьей юношеской сборной он принес немало побед, вел переговоры с ЦСКА о его переводе. Миша в успехе дела ни минуты не сомневался, впервые по-настоящему чувствуя себя чемпионом.

-Что, зазнался, Марадона недоделанный? – Подначивал его брат. Мишка не обижался, ведь помимо усмешки в глазах старшего брата он видел гордость его успехам.

-Мама говорит, что я лучший. А я никогда не спорю с матерью.

-Ну, кому-то мозги, а кому-то быстрые ноги, всё честно. – Примерно так они и припирались, надевая лыжное снаряжение. Кто ж знал, что фраза брата про быстрые ноги в скором времени окажется божьей насмешкой.

Что самое смешное – трасса-то была пустячная. Мишка ехал, практически не напрягаясь, скорость сбросил, ноги выпрямил и решил обернуться посмотреть, где там брат. Окружающая действительность внезапно покачнулась, а правая нога согнулась там, где гнуться не должна априори.

Винтообразный перелом большеберцовой и малоберцовой костей одновременно. Его ситуация осложнилась тем, что зафиксировать отломки оказалось невозможно, и тогда врачи провели скелетное вытяжение на пяточную кость.

Он был прикован к постели порядка полугода. Развился костный остеопороз. О ЦСКА, как и о карьере футболиста в целом, можно было забыть.

Мишка не мог позволить себе как-то показать родным свою боль. Отнюдь не физическую.

Все мечты и планы внезапно оказались погребены на том самом лыжном спуске, а на их надгробие сейчас плавно опускались французские снежинки.

Он не знал, как ему жить дальше. Футбол был единственным, что он умел делать, что делал хорошо и что доставляло ему колоссальное удовольствие. Вся его жизнь проходила на поле, он не видел себя никем иным, кроме как знаменитым футболистом.

Мама всё чувствовала и без его душещипательных откровений. Похудела в треть себя и стала похожа на тень. У них со средним сыном была особая связь, нерушимая. На каких-то совершенно других, высоких частотах.