Осенний реквием. Прелюдия

Глава первая: Пункт назначения

В дилижансе царил полумрак, прорезаемый то и дело всполохами молний. Маленькая круглая лампа, света от которой было немного, закреплённая на потолке обитого непонятным материалом салона, нервно помигивала, отбрасывая рыжие, нечёткие блики на моих ссутулившихся попутчиков.

Стоило начаться ливню, как воздух моментально стал затхлым и влажным. К предгрозовой духоте и запахам пота, добавились новые, присущие общественному транспорту ароматы. Запахло плесенью, сырой грязью и прокисшей кожей, гниющей тканью и размокшей древесной трухой. Откуда-то из-под сидений потянуло застаревшей рвотой.

Дождь непрерывно барабанил по крыше заливая стекла окон, проникал в салон через мелкие щели в обшивке и ручейками стекал к полу, на котором уже образовались небольшие лужицы. Мерный стук колёс сменился неприятными хлюпающими звуками и стонами разъезженных, давно отслуживших свой век каретных рессор. Ровная качка, уступила место хаотичным потряхиванием и рывками, от которых стены фургона опасно кренились, а с потолка сыпалась труха.

Я сидел, как можно плотнее закутавшись в плащ от зябкой, всепроникающей непогоды. Несмотря на неприятные запахи и быстро распространяющуюся сырость, окончание моего долгого путешествия проходило в довольно комфортных условиях. Обычной для почтового маршрута тесноты и давки в салоне не наблюдалось. Дилижанс, рассчитанный на перевозку восьмерых пассажиров, был наполовину пуст. Откидные сиденья, закреплённые на боковых стенках, а так же дверях оставались откинутыми. Семья из четырёх человек, по счастливому для меня стечению обстоятельств, сошла ещё позавчера, в маленьком, обнесённом валом посёлке.

Новых желающих податься поближе к южной границе у станционных смотрителей на наш маршрут не нашлось. К вящему разочарованию обосновавшихся на станции сотрудников частных почтовых компаний кое-кто из пассажиров – а точнее я сам, оказался сведущим в непростой науке почтово-пассажирских перевозок. Доукомплектовать свободное место ящиками полными писем и неким малоразмерным грузом я им не позволил, сославшись на установленные министерством правила, которые я досконально изучил за время своего долгого путешествия. Меня, конечно, постарались не услышать. Частники есть частники. Но короткий разговор непосредственно со станционным смотрителем убедил всех в обоснованности моих претензий. Как результат – не смотря на вопли и угрозы почтовых агентов, экипаж со стоянки отправился налегке.

Поправив сползший плащ, я в который раз окинул взглядом салон. Рядом со мной слегка покачиваясь в такт тряске, сидела женщина лет пятидесяти. Её муж, вместе с ещё одним нашим попутчиком удобно устроился на противоположенном сиденье.

Вместе с семейной парой мы ехали уже более восьми дней, от самой Церестии, столицы Западной Веронии. Супруги, особенно впервые дни нашего знакомства, болтали без умолку круглые сутки напролёт. Что-то обсуждали, вспоминали годы совместной жизни, пересказывали древние легенды и даже читали по памяти красивые древние баллады, общий смысл которых порой полностью ускользал даже от моего пытливого ума.

Мужчину завали Родриге, было ему где-то под шестьдесят, худой, дёрганный человечек, основной приметой которого был рот, постоянно стремящийся расплыться в услужливой улыбке. Больше двух третей своей жизни он проработал картографом в Церестийском отделении Имперского Картографического Общества в чине ничего не решающем, но денежном. Был он к тому же неплохим резчиком по кости, а по совместительству заядлый рыбак – как говорится: «От бога».

За прошедшее с начала нашей совместной поездки время, он много рассказывал об этих своих «хобби» и большая часть разговоров непременно отводилась именно речной рыбе. Из общения с ним, я узнал о ней столько, что готов был хоть сейчас выстругать себе без ножа из молоденького деревца удочку и привязав к ней нитку, идти ловить железную форель на водяного паука. И всё это в протоках безымянной речки, что в трёх километрах от неприметной с виду таверны «Вуэра дэ Виль». А если в этом без сомнений достойном заведении шепнуть его хозяину, что я знаком со стариком Раулем, то меня точно угостят фирменным и очень редким блюдом в виде тушеного под персиковым кремом молочного поросёнка за две трети от стоимости оного.

Сам я рыбалкой по правде никогда особо не увлекался, да и не привлекала меня романтика пустынных берегов, да тихих всплесков в мареве утренних туманов. Однако внимательно слушал и запоминал кое-что из неторопливой болтовни старого картографа. Конечно, съездить в «Вуэра де Виль» отведать тушеную хрюшку мне вряд ли когда-либо случится, но кто знает, может, когда пригодиться знание о том, как без удочки и прочих снастей, поймать себе на ужин какую-нибудь речную рыбёшку.

Супруга Родриге – Марфа оказалась выходцем из уничтоженной несколько поколений назад дворянской семьи. Перебралась она в Церестию лет сорок пять назад, вместе с приютившим её отчимом и теперь владела оставленным ей в наследство хлебным делом. Женщина содержала мельницу, а так же пекарню с небольшим булочным магазинчиком. Первые несколько дней, она то и дело потчевала всех окружающих своей гордостью: крендельками, сушками и пряниками и прочими долгоиграющими лакомствами собственной выпечки.

Из разговоров само собой выяснилось, что чета моих попутчиков держала путь в сельскохозяйственный городок Мёльн, затерянный где-то в глухих лесах Новой Касталонии по неотложному делу. Там в большой и дружной семье успешного фермера, готовилась к родам их любимая младшая дочка. Марфа и её муж, последние несколько дней по очереди переживали за своё чадо. То беспокоились, что это знаменательное событие либо случится до их приезда и они не успеют прочитать над роженицей благословляющую молитву, то пугали друг друга, что что-то как назло пойдёт не так как должно, а затем находили ещё множество других поводов потрепать себе и без того расшатанные в дороге нервы.