Осенний реквием. Прелюдия

Глава пятая: Тревоги и ожидания

В номере было темно и промозгло. Пришлось подождать с минуту другую, прежде чем усталые глаза привыкли к мраку после яркого электрического света. Почему-то здесь, в отличие от нежилых помещений верхнее освещение отсутствовало. Хотя если хорошенько присмотреться, на белёном потолке можно было различить монтажные крюки ламп и чёрные обрывки маджипроводных шнуров по которым к ним должно было поступать электричество.

 В дальнем углу у самого окна стояла аскетичная деревянная полуторная кровать, рядом с ней тумбочка, крепкий окованный сундук со скруглённой крышкой. Наверное, именно в него предлагалось складывать оружие и доспехи на время постоя. У противоположенной стены, небольшой письменный стол, шаткий стул со спиленной спинкой и пара пустых навесных полок аккуратно уложенных на полу. Чуть ближе ко мне двустворчатый платяной шкаф, по одному виду которого можно было сказать, что у этого изделия солярного творчества необычайно скрипучие створки.

На столе одинокая чернильница и небольшая электрическая лампа, установленная на древнем аккумуляторе Пэрро – резном ящике-шкатулке заполненном решетчатыми свинцовыми пластинами, залитыми какой-то алхимической гадостью.

Покрутив в пальцах ключ, я хотел было закрыть за собой дверь, но замочной скважины с этой стороны двери не наблюдалось. Пожав плечами, я сунул ставший бесполезным резной кусочек метала в поясную сумку и повернув защёлку замка, задумался.

Голод, мучивший меня последний час, поутих и только недовольно ворочался где-то в самой глубине желудка. Есть не хотелось, а точнее ничего не хотелось, есть в этом доме, не смотря на вполне дружелюбное отношение ко мне старой кухарки. Поэтому я решил: отосплюсь, как следует, а там либо постараюсь найти новую гостиницу, либо буду уходить из города, но в любом случае перехвачу, что-нибудь по дороге.

Сбросив вещмешок на сундук, я медленно расстегнул плащ. Стойки или манекена для доспехов в комнате не было, их вообще последнее время редко можно было встретить на постоялых дворах. Мирное время – мирная мода в одежде и доспехах. Различные авантюристы, солдаты и прочий не мыслящий своей жизни без меча и приключений люд конечно роптал, но для подавляющей части народонаселения Империи то было в порядке вещей. Хотя странно оно для пограничья. Не фронир, конечно, но всё же.

Впрочем, хозяева ведь хотели, чтобы постояльцы прятали своё вооружение в наглухо закрытый сундук, да ещё и отдавали ключ Карлосу. Я усмехнулся, представив как после недельного постоя в «Зелёном Нелюде», какой-нибудь незадачливый путешественник, с удивлением извлекает из этого гроба порыжевшую кольчугу и разъеденные ржой латы.

Вздохнув,  я расстелил на полу свой плащ подкладкой вверх и начал разоблачаться, складывая на него элементы доспеха. Нечего было и думать о том, чтобы заниматься их чисткой или тем более правкой в такой темноте. Оставим дела на утро. Поступать так конечно неправильно, но ничего не поделаешь. Подкладка сухая, так что пусть так обсохнут, а собственную лень, я для очистки совести спишу на смертельную усталость.

Металлические чашки с мысов сапог снялись относительно легко, я-то уж боялся, что под них понабилось грязи и сейчас, слегка подсохнув, они залипнут намертво, но нет – Претор миловал. С тихим стуком они легли к остальному железу и я встав у кровати с хрустом потянулся.

Раздеваться или завалиться спать так? Плотная, шелковистая накидка-поддоспешник, когда то белая, оказалась, покрыта какими-то тёмными пятнами. И ладно бы болтающийся между колен длинный подол, слегка намокший и замызганный грязью. Кажется всё-таки ржавчина, но в темноте не разобрать.

Под накидкой, толстая зелёная рубаха с жёстким, высоким воротником, скрывающая лёгкую, но прочную кольчугу двузвенку, надетую понятное дело не на голое тело, а на тонкий, стёганый подлатник из прессованной прошитой ткани переложенной свалянной шерстью. Кстати запашок от него уже вполне ощутимый. Всё-таки восемь дней носил по жаре, но всё лучше, чем бегать массивном ватном комбинезоне, который неделями приходилось носить на дальнем западе.

А что это я всё в темноте собой любуюсь? Я подошёл к столу и щёлкнул тумблером на внешней стороне лампы. Маленький, тусклый огонёк появился было на струне накала, но тут же потух, не продержавшись и секунды. Аккумулятор сделанный, наверное, во времена юности моего деда был безнадёжно разряжен. Вот же прижимистое племя. Хозяева то ли поленились, то ли просто не сочли нужным обновить заряд.

Я вздохнул, мысленно проклиная всех местных и не очень скупердяев. Надо сказать, денег хозяин содрал прилично. Толстяк не постеснялся залезть ко мне в карман с этим своим ночным тарифом, а тут: лампа не работает, комната так себе, света вообще нет, пьяная охрана устроила драку, да и правила его эти опять же... Может мне с утра вытрясти с него неустойку? Процентов этак триста от стоимости. Хотя… А оно мне надо? Нет – мои деньги, мне, конечно, нужны. Но вот только связываться не хочется. Как говорят у нас в Новограде: «Не тронь – не воняет».

Окна закрытые внутренними непрозрачными ставнями, заменяющими собой шторы, были со знанием дела закупорены неведомым мне садистом. Сколько я уже находился в комнате – минут десять, а может пятнадцать. Спёртый, жаркий воздух жилой пристройки загустел и наполнился влагой. А с улицы в комнату проникало, всё что угодно, но только не свежесть ночной грозы. Присмотревшись стенам, освещаемым яркими, ослепительными росчеркам молний, пробивающимися сквозь деревянную решетку ставен, я легко разглядел сбегающие с потолка влажные дорожки.