Ошейник для целителя

1

Кьяра всегда думала, что ей понравилось бы иметь псионика у себя под каблуком. Она считала, что это была бы шикарная ирония судьбы: после всего, что «одарённые» сделали с ней, получить одну из этих мерзостей в своё полное распоряжение, прежде чем раздавить свою игрушку так, как она делала обычно, когда встречалась с ними лицом к лицу.

Однако иметь конкретно этого псионика в качестве раба оказалось далеко не так весело, как она предполагала.

Кьяра посмотрела на Лоуренса, беспокойно спавшего на её кровати, его красивое, обманчиво мягкое лицо, во сне казалось хмурым, он что-то бормотал на языке, которого Кьяра не знала. Золотистые волосы, обычно собранные в небрежный хвостик, были распущены с того момента, как его передали ей в руки, и теперь основательно растрепались. В ухе поблёскивало колечко серьги, заставляя девушку задаваться вопросом: снимал ли он её на ночь, когда был на свободе?

Къяра вздохнула и встала, чтобы отойти от раба подальше, насколько это было возможно без того, чтобы тот проснулся и снова встал возле неё, ожидая команд Кьяры, как будто он действительно стал ручным из-за ошейника, который две стервы – Адриана и Голди – надели на него прошлой ночью.

Как бы сильно Кьяра не ненавидела мутации и «развитых», она бы не пожелала проклятия носить подобные оковы никому, даже Лоуренсу.

Она также была в ярости от того, как легко он попался: повёлся на чьи-то прелести и полез в глубины станции, хотя последнему тейну было понятно, что в эти сектора мужчинам вход воспрещён.

Всё началось в баре, примерно двадцать четыре часа назад. Они, команда «Фортуны», высадились на всем известном «Мэджике», чтобы сбыть контрабандный груз. Их капитан – Джокер – не то чтобы был преступником… Просто имел склонность к сомнительным делам. У него была своя мораль, с которой в большей или меньшей степени были согласны все в команде корабля, и кроме того, он всегда горой стоял за своих, так что после того, как Кьяра благополучно сбежала из лаборатории «Прогресса» - организации одарённых, поставивших своей задачей толи сделать всех остальных такими же как они, толи попросту подчинить их своей силе… После этого найм на «Фортуну» был самым приятным, благополучным и успокаивающим событием в её жизни. Здесь никто не спрашивал Къяру о её особенностях, никто не осуждал её ненависть к псионикам, которые десять лет превращали её жизнь в ад. Никто – ну, или почти никто – не лез в её личную жизнь и не пытался ограничивать её свободу.

Лоуренс был корабельным врачом. И штатным псиоником, да. Потому что по словам Джокера «глупо не пользоваться теми преимуществами, которые есть у врага». На самом деле Къяра знала, что он сочувствует одарённым, которых на многих планетах пытались ввести в жёсткие рамки, а то и изолировать от людей. Но это была одна из немногих позиций капитана, которые Кьяре было трудно переварить, так что она находила способы её терпеть.

Луоренс, в свою очередь, всегда был невыносим. Он не просто кичился тем, что он псионик, он сутки напролёт мог вещать о том, как необходимо предоставить сверхам равные права с людьми. Когда он входил в кают-кампанию, где они обычно собирались за картами всей командой, Кьяра испытывала немедленное, нестерпимое желание встать и выйти. К её неудовольствию несколько сдобренное желанием полюбоваться на него ещё пару минут, потому что куда денешься от правды – невыносимый, ненавистный псионик был весьма красив. У него была загорелая кожа, как будто он не проводил дни и ночи в своём лазарете, эти длинные волосы цвета золота, и какое-то неуловимо располагающее к себе, мягкое, заботливое лицо. Кьяра отлично понимала, что всё это ложь. Тёплый свет его карих глаз, безусловно, был каким-то приёмом, которому его научили в Пси-корпусе. А может и просто прямой попыткой воздействовать на её разум. Хотя вряд ли Пси-корпус, обычно державший своих адептов в оранжерейных условиях, позаботился о том, чтобы одарить его этими красивыми, рельефными мышцами, видневшимися в разрезе рубашки.

Картину довершал тот факт, что Лоуренс, очевидно, был прекрасно осведомлён о своих внешних данных. Ему нравилось их демонстрировать. Особенно, по-видимому, девушкам. Если бы он работал не на корабле, незаконно снующем между мирами, а в какой-нибудь планетарной клинике, ему, с его обаянием, наверняка была бы обеспечена очередь из симпатичных влюблённых пациенток.

Это бесило.

Къяру тоже часто называли красивой. Особенно её предыдущие хозяева.

У неё были длинные густые платиновые волосы и фигура, прекрасно подходившая, чтобы дезориентировать врагов.

Мастер, который обучал её быть послушной, дрессированной кошечкой, выполнять все прихоти «Прогресса», всегда хвалил её бёдра и грудь. Методы воспитания были довольно банальные: старые добрые кнут и пряник с течением времени трансформировались в электрошок и секс.

Къяра ненавидела ту зависимость, которые они пытались в ней создать. Любые упоминания о её так называемой красоте заставляли её вспоминать «Прогресс». И, наверное, в каком-то смысле она завидовала Лоуренсу, который умел так легко принимать себя и наслаждаться собой.

И конечно, когда Джокер распустил экипаж, и Къяра отправилась выпить в один из многочисленных баров Мэджика, там должен был оказаться Лоуренс.

Он стоял возле стойки рядом с какой-то златовлаской и во всю чирикал её что-то, покачивая бокалом вина и глядя на неё своими согревающими как виски глазами.

Къяре захотелось зарычать.

Старательно игнорируя парочку, она подошла к стойке, опёрлась о неё локтями прямо между ними и потребовала виски.

Если Лоуренс и замешкался хоть на секунду, то эта секунда была слишком недолгой, чтобы заметить её даже тренированным взглядом охотницы за головами. Он просто нагло перегнулся через спину Къяры и продолжил общаться со своей жертвой.

- На самом деле, я очень хорош в массаже, - ласково оповестил он обоих девушек. – В лечебном массаже. Знаете, что массаж может быть даже приятнее, чем секс? Или что его можно делать ммм… с разных сторон?