Осколки Благородия

IV. Рикон

Колокола звонили целый день, и раскатистое пение металла о металл разносилось по всему городу. Проезжающие мимо странники с гордостью смотрели за стену, где виднелся самый мозг великолепной колокольни.

Но громкие тройные удары с пятисекундной паузой для знающих людей знаменовали что-то ужасное.

Так и было.

Крестьяне захватили колокольню и созывали собрание. Единомышленники толпами шли к стене, создавая вереницу из недовольных здешней властью.

Длинные темные волосы Рикон убрал под капюшон. Он месяц просидел в темнице, отрастил бороду, скрывающую его яркую внешность. И одна малейшая неосторожность могла привести к страшному – он относится к дому Лоренсов из Солнечного Хребта, и только крестьяне узнают, что он брат самого короля, его разорвет на части разъяренная толпа.

Замок был закрыт, Рикон выбрался через потайную дверь и наблюдал с порожек, ведущих ко дворцу, за центральной площадью, где происходило скопление.

Стражники трусливо остались в замке, воины – в казармах. Никто не осмелился разогнать недовольных людей. Великая армия короля поджала хвост.

Крики, возгласы сливались с колокольным звоном. Рикон потирал виски, чтобы прийти в себя, шум сводил его с ума. Он до сих пор не мог поверить, что брат не то, что не отказался от странной реформы, а только ухудшил положение. «Посмотри, Вито, к чему привело твое налогообложение».

Вито сконцентрировал все войско вокруг себя, запер дворец и остался сидеть там, словно загнанная в угол крыса. Даже Анита, их младшая сестра, отказалась от стражи, взяла с собой кинжал, лук и колчан с тяжелыми, подделанными свинцом стрелами, и закрылась в своих покоях.

На юге царила жара. Солнце палило, искажало пространство и заставляло искать тень, чтобы не получить ожоги. И тем не менее, народ плевал на температуру, если не изменить положение дел, король ухудшит ситуацию и люди постепенно умрут с голоду.

Рикон смотрел реальности в глаза. Он говорил брату, что это случится, но тот не слушал и запер Рикона в темнице. Вскоре Рикон отказался от своих претензий к брату и просил аудиенции. Закрыв вопрос, Вито выпустил Рикона из темницы. С того момента принц не заикался…

Он ждал, когда брат все ощутит на своей шкуре. Восстание было неизбежно, грядет свержение короля, отказавшегося снижать налоги. Если не кормить льва, то уж лучше сделать клетку покрепче. Только сам Вито оказался в этой клетке.

Хоть как-то нужно было помочь брату. Для этого Рикон и вышел к площади, чтобы послушать, о чем говорит народ и переубедить брата в надобности реформы. В ином случае крах великого Баласского Королевства тихой смертью подступает к порогу и улыбчиво стучится в дверь.

От одной только мысли о фатальной ошибке брата Рикона тошнило. Королевство веками складывалось по камушкам, каждый великий правитель вносил свою лепту, чтобы один их потомок с помрачненным сознанием одним указом разрушил все, стер знатный дом с лица Истона.

Чья-то рука коснулась задумавшегося Рикона. Он вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, заметил низенького старика, стоящего позади, беспокойного и не менее напуганного.

- Замер, словно памятник, сынок. Меня перепугал, - жаловался он. – Вон народ собирается на площади, а ты будто в одиночку во дворец собрался! – Дед посмеялся, завел руку за спину, с кряхтением выпрямился и направился на сбор.

- Простите нас, - шепнул Рикон ему в спину и последовал за всеми.

Часовой со сломанной шеей, ненавистно покосившийся на разъяренную толпу, покоился у стены. Вот на что способен озверевший народ… Рикон никогда не поймет их, он не голодал, но изо всех сил старался быть ближе к обычным крестьянам, нежели к знати.

Волосы на руках покрылись влагой. Рикон закатал рукава. Пот струился по всему телу. В такую жару сейчас бы так одеваться, но делать нечего. Время будто замедлилось, капелька с носа не спеша полетела вниз. Он сумел разглядеть в ней весь мир, свое отражение, голубые глаза, сливающиеся с небом, багряный румянец осенних рассветов проступал на лице.

Посреди площади крестьяне срубили дуб. Единственное столетнее дерево, почитаемое каждым жителем Солнечного Хребта, упиралось отходящими ветвями в каменную стену, а на высоком пне стоял крестьянин в оборванных лохмотьях. Он поднял руку, и толпа затихла.

- Мы устали! – громко прокричал он. – Король никогда нас не понимал, не принимал, не считал за людей. Мы всего лишь рабочая сила, старающаяся на благо его величества! Он сидит в своих хоромах, - крестьянин указал в сторону замка худощавой, почерневшей от пыли рукой, - и даже не подозревает, что мы тоже хотим есть, пить и спать! Мы тоже хотим жить!

Народ недовольно взревев, подняв вверх руки. Вилы, старые мечи, ножи и дубины взмыли вверх. Каждый использовал то, что имел.

«Как бы мне хотелось вас поддержать!»

- Король решил повысить налоги, но куда еще выше?! Мы истощены, мы еле сводим концы с концами. Раненного пса нужно добить, пока тот не окреп. Но к кому вторым делом обратится сударь, когда на великие баласские земли заявится сотасская армия?! Когда армия его величества была позорно разбита разбойниками у Солнечной деревни, кто поднял ополчение? Кто взял в руки оружие и ценой своей жизни защищал мир и покой этих земель? Вассалы поджали хвосты и попрятались в своих замках. Когда разбойники срезали головы и бросали у ворот замка, даже храбрая гвардия заперлась в крепких стенах. А мы собственной кровью отвоевали то, что принадлежит не только королю! Сжечь короля! – воскликнул он.

И толпа закричала. Они повторяли одни и те же слова, готовясь штурмовать замок.

Он ворвался на королевское собрание. За круглым столом сидели приближенные короля, а сам Вито, аккуратно остриженный, с уложенными назад черными волосами, возглавлял заседание.

Советники яро отстаивали точку зрения короля, утверждая, что нужно больше денег для укрепления боевого духа и создания мощной, непобедимой армии.