Основной подозреваемый

Основной подозреваемый

Ника готовит розы к холодам, обрезает колючие ветки, умудряясь не исколоть тонкие пальчики. Ей, конечно, жаль расставаться со своими клумбами, но выкапывать кусты как-то не комильфо. Ничего, перебьется. Если у будущего мужа тоже имеется дача, Никуля и там разведет целый розарий.

На заднем дворике царит сущая идиллия. После нескольких прохладных дней снова вернулось лето. Так тепло, что вокруг порхают бабочки и пиликают кузнечики. В сосновом лесу, который начинается сразу за живой изгородью, щебечут птахи. Ни одного желтого листа и засохшего цветка. Сочная зелень, медовый запах в воздухе, бирюзовое небо. Кажется, климат окончательно переменился, и настоящая осень не наступит. В этом году уж точно. Ведь такое возможно?..

Я навожу порядок в сарае, разбираю накопившийся полезный хлам. Заодно решил наколоть дрова для камина. Камин у нас не какой-нибудь фальшивый электрический, а настоящий, дровяной. То есть не у нас, теперь только у меня.

Ника вчера на пару часов исчезла из дома. Вернулась с торжествующим видом. Заявила, что никакого дележа не будет, она уйдет, с чем пришла. Значит, встречалась с Игорем.

Примерно представляю, что он ей сказал:

«Не смей у него ничего брать».

«Пусть остается со своими погаными деньгами».

«Я и сам достаточно зарабатываю».

«Мне нужна только ты».

Все, что может выдать среднерусский мачо, дабы лишний раз покрасоваться перед подружкой.

Все-таки физический труд на свежем воздухе еще никому не повредил. Древесная плоть раскалывается охотно, словно давно ждала своего звездного часа в темном сарае. Я даже увлекся этим полезным занятием.

Ника бросила возиться с розами, сидит на скамеечке, привалившись спиной к стенке теплицы, греется в солнечных лучах. На лице — блаженная улыбка. Так улыбаются ангелы на небесах, невинные младенцы и развратные сучки, добившиеся своего. Нику ждет целая жизнь, полная новой любви.

А я любуюсь на топорик в своей руке. Он маленький, почти игрушечный, но им так легко раскроить эту красивую головку, на которой пряди волос чуть шевелятся от ветра.

Молча приближаюсь... Ника завороженно смотрит на меня и приподнимается. Чувствую свою власть над ней в этот момент. Я — грозный, но справедливый судия, призванный наказывать наглый обман и прелюбодеяние.

Медленно-медленно замахиваюсь… Под ногой оглушительно хрустит сухая ветка. Ника вскрикивает, отскакивает в сторону и стрелой летит в лес. Еще несколько секунд дрожит калитка, слышен удаляющийся шум и шорох в лесу, потом все затихает. Только поют кузнечики.

***

Возвращаюсь в Москву почти ночью, когда стало ясно: Ника на дачу не вернется. Кем надо быть, чтобы вернуться после такого? В квартире Ники, конечно, тоже нет. Знаю, что в полицию она на меня не заявит, но неопределенность наводит тоску. Включаю свет во всех комнатах, врубаю телевизор. Никин телефон, который я прихватил с собой, без конца трезвонит. Скоро взорвусь от этой мелодии, но отключить телефон не решаюсь. Не выдерживаю и отвечаю Игорю. Пусть любовник приезжает и разбирается сам. А я слишком устал…

Телеящик замолкает. Стою у окна и смотрю в бездонный черный колодец двора. Даже фонарь не горит, не слышно ни гудков, ни шороха шин, ни голосов, ни шагов. Навалилась глухая ночь. В стекле отражается комната и мое лицо. Лицо как лицо. И правая рука, которая скользит вниз по прохладной глади стекла — тоже вполне обычная, без особых примет. Без кровавых пятен, каторжного клейма и угрожающих татуировок. А ведь несколько часов назад этой рукой я мог бы… Сейчас уже кажется, что перешагнуть призрачный частокол и оказаться в компании изгоев, вольных или невольных убийц, пытался не я, а кто-то другой.

Сколько же диких происшествий происходит в мегаполисе… С каким воодушевлением ахают и вскрикивают потом друзья и знакомые человека, внезапно выпавшего из обоймы и совершившего нечто ужасное. «Невозможно было подумать» или «Что-то такое всегда чувствовалось»... Собственно, вопли эти — херня, но что происходит с самим выпавшим?.. Нет, хватит уже заниматься самоедством. Пяти минут было вполне достаточно.

В темный двор вкатывает авто, свет фар заливает кусок асфальта и газон. До седьмого этажа долетает хлопок дверцы и короткое бульканье сигнализации. Скоро в моем доме появится гость.

Игорь заходит с извиняющимся видом. Выкладываю слегка отредактированную версию случившегося. Мы с Никой поссорились, она исчезла в неизвестном направлении. История почти правдивая. Мне кажется, мы синхронно думаем о том, что в этот поздний час Ника будет лакомой добычей для кого угодно… Игорь вытягивает из меня адреса и телефоны наших друзей и знакомых (тех самых, которые бы ахали), находит Никину записную книжку и исчезает.

***

— Ее нигде нет!

Можно было не рапортовать, и так понятно. Игорь всю ночь рыскал по городу и окрестностям. Начинает убеждать меня пойти в полицию, а я вяло сопротивляюсь. Аргументация ясна: чем раньше начнут искать, тем больше шансов найти, и так далее… Согласен, но предпочел бы подождать пару дней.

Сдаюсь и позволяю вытащить себя из дома. Наша цель расположена совсем рядом. В воскресный день в отделении тихо-спокойно, пахнет кофе и чем-то съестным, кажется, пирожками с мясом. Сотрудники выглядят мирно и расслабленно. Бутылками из-под шампанского вроде бы никто манипулировать не собирается.

Следователь беседует со мной предельно доброжелательно. Дядечка явно предпенсионного возраста, в мешках под его глазами — вся мудрость милицейско-полицейских поколений, обитавших под этой крышей. Хотелось бы знать: он уже наметил меня на роль основного подозреваемого или пока только примеривается?

***

— Ника пропала? Я, вроде бы, видела ее вчера в «Мистраль-банке». Она была какая-то странная, обычно она так не одевается. — едва не захлебываясь от любопытства, тараторит малоприятная знакомая. — Рядом сидел пожилой мужчина, весь седой. Импозантный. Они разговаривали… А что случилось?