Оставленный на улице кот

Оставленный на улице кот

Бормоча про себя ругательства, я с огромным трудом привязал металлические сани к большому корыту, которое, в свою очередь, прямиком цеплялось к кормовой части недорогого мотобуксировщика. Вроде крепко.

          Загулявший по случаю скорой весны (хотя на дворе январь) Мурзик опять вылез откуда-то и принялся тереться об мои ноги. Я со злостью оттолкнул его в сторону глубокого сугроба. Сегодня он провинился, и прощать, по крайней мере, сегодня, я его не собирался. Ровно как и пускать домой. Не заслужил, хоть я его и не оставлял никогда на улице надолго.

          Я запер сарай на навесной замок, проверил, закрыл ли дверь, и вернулся к своему темно-синему трудяге. Приобрел я его по случаю прошлой осенью, всего за тридцать тысяч рублей, и с тех пор он без устали трудился, помогая мне во всяких деревенских делах. Нарубить дров, доставить знакомую пенсионерку по бездорожью до ближайшего города, просто съездить на рыбалку вверх по течению реки – в этом он незаменим.

          Мурзик недовольно поднял свой хвост и, запрыгнув на поленницу, скрылся в неизвестном направлении. Ну и черт с ним.

          Проверив уровень бензина в баке, я схватился за ручку и принялся заводить своего синего монстра. Со второй попытки мотор затарахтел, глушитель выплюнул большое количество сизого дыма. Все, можно ехать.

          Забравшись в корыто, я для пущей надежности еще раз убедился, что лопата привязана к саням, а топор отдыхает в рюкзаке, и зажал гашетку. Мотобуксировщик достаточно жестко тронулся с места и понес мое бренное тело в сторону реки. Выехав за забор, я слегка сбросил обороты двигателя, осмотрелся, вывернул длинные ручки управления и взял вправо.

          Спустившись с холма, на котором стояла деревня, я, к несчастью для себя, обнаружил, что в чистом поле гуляет ветер, незаметный среди домов. Ну что ж… Здесь можно и поддать газку.

          Я вжал гашетку в ручку, и мотобуксировщик набрал ход. Накатанную за долгие зимние месяцы дорогу сегодня практически не было видно – видать, ночная метель постаралась. Ветер швырял снег в лицо. Ехать, откровенно говоря, неприятно.

          Долгий пологий спуск к реке между двумя островами, вот сейчас где-то глубоко подо мной начнется лед, и все, долгий отрезок прямого пути по реке. Ветер здесь кажется совершенно невыносимым, я прячу лицо в воротник старой фуфайки. Когда же ты кончишься…

          Но у всего есть финал. Из метели, в которую уже превратился шальной ветер, внезапно выплыл силуэт противоположного берега. Я сбавил скорость и принялся медленно поднимать мой своеобразный «автопоезд» в горку.  

          Путь мой лежал в небольшой ельник неподалеку от речного берега. Еще в прошлую свою поездку я приметил несколько ровненьких молодых елок, которые прекрасно подойдут для того, чтобы сделать из них жерди.

          Сегодня, если кто и проезжал, то держал он свой путь куда-то глубоко в лес. Мне туда не надо. На вершине подъема я дал чуть-чуть влево, и поехал к заметному даже с дороги ельнику. Но для начала стоит развернуться.

          Лопатой отбросив снег от стволов понравившихся мне деревьев, я взял в руки топор и принялся за дело. Сначала срубить, потом отсечь все ветки, уложить на сани. Ничего сложного, главное – не рубить так, чтобы елка упала на тебя. В этом уж точно приятного мало.

          На четвертой жердине спиной я почувствовал усилившийся южный ветер. Покачав головой, я сложил груз на сани, привязал и, проваливаясь по колено в снег, вышел на высокий берег реки. Там уже метель превратилась в неплохую такую бурю, и даже моей деревни на другом берегу не видать из-за беснующегося снега. Придется пережидать в лесу.  

          И тут я осознал, что оставил кота на улице…

          Чтоб его… Конечно, он наверняка найдет какую-нибудь норку, но… Нет, я так не могу. Он же замерзнет в такую бурю. Я вспомнил, как он пришел прошлой зимой домой после долгой прогулки, весь продрогший, сразу же спрятался на жарко натопленной печке и двое суток слезал оттуда лишь затем, чтобы перекусить. И это было, когда на улице почти снег таял, а сейчас… Утром на термометре было минус десять, да еще и метель. Совсем замерзнет, бедолага.

          Но и выезжать из лесу на речную гладь с ее сумасшедшим ветром, откровенно говоря, не хочется. Мотобуксировщик мирно тарахтел, равнодушно разглядывая единственной небольшой фарой пространство перед собой. За ним порядком занесенное снегом корыто, сани с четырьмя жердями.

          Буря только разыгрывалась – уже и в лесу понесло снег ветром. Ну и черт с ним! Я замотал лицо шарфом, который доселе грел мою шею, покачал головой и, тихо бормоча про себя то ли молитвы, то ли проклятия, встал за ручки управления, и легонько нажал на гашетку. Мотобуксировщик тронулся.