Остров перевертышей. Рождение Мары

Глава 7. О чем свистит дрозд

Мара находилась в блаженной невесомости, как большое мягкое облако. Величественно плыла над землей так высоко, что даже не могла различить людей и дома. Сквозь пелену умиротворения пробивались отдаленные обрывки фраз.

 – Мила, есть доказательства насчет времени ее рождения? – спрашивал мужской голос.

 – Ничего, кроме свидетельства, – отвечал женский.

 – Справки из больницы? Документы о беременности?

 – Откуда? Если что-то и было, то тот пожар…

Пожар, огонь… Не хочу ничего слышать. Тишина... Потом снова голоса:

 – А то письмо?

 – Какое?

 – Письмо Лены, которое пришло незадолго до ее смерти? Что в нем?

 – Не помню. Понятия не имею, где оно может быть. Кажется, просила, чтобы я взял ее дочь в Линдхольм. Откуда мне знать, я не думал, что она жива!

 – Черт, Лена умела подкинуть проблем…

 – Перестань! Сейчас надо выяснить, откуда у Тамары зимний дар. Я позвоню Мартину.

 – Зачем? У него крыша протекает, чем он может помочь?

 – Советом, хотя бы.

 – Ты ведь не собираешься притащить его сюда? Здесь дети! А если Селия тоже приедет?

 – Я сам с ней разберусь, Мила!

 – Ларс, это все можно решить в твоем кабинете, – встрял кто-то третий. – Если вы разбудите мне ребенка, восстановительные процессы замедлятся!

 – Прости, Полин.

Шаги, щелчок закрываемой двери. И тихая иностранная речь, похожая на полоскание горла. А потом снова тишина и невесомость.

Из забытья Мару вывел яркий солнечный свет. Он бил в глаза через закрытые веки, навязчиво пробирался под ресницы. Она поморгала и огляделась вокруг: абсолютно белая комната, занавеска, отделяющая ее кровать от остального пространства, на тумбочке – миска с фруктами и фотография мамы в резной деревянной рамочке.

Пошевелила рукой – и чем-то зацепилась за одеяло. Проверила – в запястье стоял катетер. В ужасе подскочила, пытаясь сесть, но голова сразу закружилась, стены заколыхались. И Мара откинулась обратно на подушку.

Что произошло там, у домика? Почему было так плохо? Они все-таки ее похитили и чем-то накачали? Брин что-то говорила про Сару Уортингтон… И Эдлунд тоже был, и Вукович… Или это сон?.. Какая же она дура! Тома зажмурилась и закрыла лицо руками. Надо было бежать еще там, в аэропорту! А теперь она даже встать не может… Что это за лекарство? Вдруг все из-за него?.. И тут ее осенило. Таблетки! Эдлунд пихнул ей таблетки! Теперь все встало на свои места.

Тома снова взглянула на катетер. Немедленно выдернуть! Чем быстрее она остановит это лекарство, тем скорее встанет на ноги. Она аккуратно отковыряла от кожи прозрачную липкую пленку, одним движением выдернула иглу, и кровь брызнула из ранки. Изо всех сил сжала запястье, лихорадочно оглядывая комнату в поисках бинта или марли. Нет, до стола ей не дойти. Плевать, пусть будет простыня…Вскоре кровь остановилась, и Мара смогла немного успокоиться. В животе заурчало от голода, и она взяла из миски большую желтую грушу, подозрительно ее понюхав.

Сладкая хрустящая мякоть помогла окончательно прийти в себя и собраться с мыслями. Мара осторожно села и взяла мамино фото. Рамка была вырезана грубо, вручную. Сзади на картонке была подпись: «Маре от Брин и Джо. Поправляйся!» Кажется, эти двое спелись, пока она была в отключке. Кстати, а сколько времени прошло? Надо выбираться, пока кто-нибудь не пришел.

Она взглянула в окно: за стеклом прыгала и щебетала птичка. Похожая на ту, что была в библиотеке. Побольше воробья, но такая же невзрачная. Окно – неплохой вариант. В кино обычно люди связывают простыни, а их здесь предостаточно. И Мара медленно встала, держась за кровать. Голова больше не кружилась, но ноги слушались неважно. Опираясь на стену, Мара подошла к окну и распахнула его, чтобы проверить высоту. Птичка стремительно влетела в комнату, задев девочку крылом по щеке.

 – Эй! Ши! Лети отсюда! Вот черт! А вдруг правда кто-нибудь теперь двинет кони? Ши!

 Наглая птица сделала круг под потолком и исчезла за занавеской у Мариной кровати. Раздался глухой стук. Мара понадеялась было, что та шарахнулась об стену, и теперь ее можно будет словить и выставить в окно, но тут послышался шорох постельного белья.

 – В пододеяльнике запуталась? – Мара двинулась на звуки. – Так тебе и надо! Чтобы я еще хоть раз…

Девочка отодвинула занавеску и вскрикнула. На соседней кровати старательно заворачивался в простыню Нанду.

 – Откуда ты?.. – она осознала, что говорит по-русски и перешла на английский. – Что ты здесь делаешь? И если птица – это ты… И там в библиотеке… Нееет… Это ты, что ли, всем растрепал про мой тотем?!

– Ну… Фактически, я… – он наморщился и жалостливо сделал брови домиком. – Я подумал, лучше ты это от меня узнаешь, иначе доложит кто-нибудь другой. Там вся школа из-за тебя гудит.