Остров перевертышей. След орла

Глава 7. Родню не выбирают

– Это не я, не я! – жалобно пищал Роб, когда Мара за ухо волочила его за дом Сэма.

Туда, где никто не помешал бы ей как следует разъяснить парню, что такое хорошо, а чего делать не стоит.

 – Сразу же было понятно, что ты – стукач, – цедила она сквозь зубы. – Нельзя было верить ни тебе, ни Имагми.

 – Я не говорил маме… Ой-ой, оно оторвется! – поскуливал пухлый мальчишка. – Не надо так сильно, я сам пойду!

 – Не верю! – рявкнула она и от души пихнула его, заведя за угол.

Он схватился обеими руками за малиновое ухо и испуганно посмотрел на нее.

 – Я ничего не говорил!

 – Держишь меня за дуру, братец? Вчера я рассказываю тебе, что меня ищут, а сегодня за мной приезжают. И ты, конечно, ничего не говорил. Или, может, это Имагми?

 – Нет-нет, точно не Имагми! – бедолага округлил глаза и отшатнулся, когда она дернулась в его сторону. – Но и не я!

 – Какого черта ты разнюхивал про Линдхольм?

 – Просто так! Клянусь, просто так!

 – Вот что, Робби, – она медленно двинулась к нему. – Теперь уже ничего не изменить. Совет знает, где я. Что сделано, то сделано.

 – Да говорю же: это не я!

 – Но из меня будет очень плохая старшая сестра, если я ничему тебя не научу. С сегодняшнего дня ты перестанешь стучать, Роб. Да, сначала будет больно, но потом ты сам поймешь…

 – МАРА! – сердито окликнул ее Сэм, и Роб едва не сполз на землю от облегчения. – Оставь его в покое! Немедленно!

  – Конечно, жалейте его все! – Мара воинственно уставилась на деда. – И не удивляйтесь, когда потом из него вырастет предатель!

  – Замолчи! – лицо старого Нанука покрылось нездоровым румянцем, сухие руки нервно подрагивали. – В нашей семье недопустима вражда.

 – Я рада за вашу семью, – у девочки защипало в носу, перед глазами все поплыло, но она ни при каких обстоятельствах не позволила бы себе разреветься. – А я вот всегда думала, что в семье главное – верность. Просто у меня не было шанса научиться. Теперь-то я вижу: важнее всего, чтобы его толстая задница осталась неприкосновенной. Пусть меня заберет Совет из-за его длинного языка, но не приведи Господь кому-нибудь вздумается хорошенько отшлепать Роба!

 – О чем ты говоришь? – напрягся Сэм.

 – Эта женщина приехала за мной, мистер Нанук. И все потому, что ваш драгоценный плюшевый медвежонок сообщил ей, где меня искать.

 – Нет! – взвизгнул Роб. – Я этого не делал!

 – Какая чушь! – воскликнул старик. – Откуда ему было знать…

 – Я рассказала ему. Он следил за мной, увидел, как я перевоплотилась в орла. Да, мистер Нанук, у меня два дара, – мстительно кивнула Мара, глядя, как вытягивается лицо деда. – Ошибка природы. Мутант. Жертва эксперимента. Чудовище профессора Эдлунда. Называйте, как хотите. И Совету страшно любопытно вскрыть меня и поглядеть, что внутри. Они, правда, еще не выяснили про орла, но, думаю, будут в восторге. И я сказала об этом Имагми и вашему любимому внуку. А теперь вопрос на миллион долларов: если знали только вы, Роб и Имагми, то кто сдал меня Совету?

Сэм Нанук молчал. Потом медленно перевел недоверчивый взгляд на Роба.

 – Да нет же, не может быть…

 – Клянусь, дедушка, это не я! – мальчик чуть не плакал. – Ее что, убьют из-за меня?

 – Ну, а пока ваша семья выясняет ответ на этот вопрос, я соберу вещи, – Мара резко развернулась и зашагала прочь, чувствуя, что слезы вот-вот побегут по щекам.

Дед слабо позвал ее, но она сделала вид, что не слышит. Влетела к себе, заперла дверь в комнату, для верности подперла ее стулом и разрыдалась.

Всю жизнь она думала, что нет ничего хуже, чем быть сиротой. А оказалось, есть. Вот они, родственники: и отец, и дед, и дядя с кузеном. Больше, чем можно было себе намечтать. Вот только никому из них она даром не сдалась. Никто ей не верит, все считают ее чужой. Потому что на самом деле все осталось, как раньше. Что толку от биологического родства? Гены, ДНК, всякая дребедень… Это видно только под микроскопом. А в жизни выходит, что взрослые могут полюбить только того ребенка, которого держали новорожденным на руках. И всем плевать, хорошим он вырос или вредным толстым нытиком и ябедой. Если они видели, как он агукает и пускает слюни, краше него для них никого не будет. А ей можно сколько угодно лезть из кожи вон, чтобы завоевать доверие. Ходить в горы, слушать сумасшедших шаманов, скакать вокруг костра, травиться дымом и чистить мерзкую рыбу. Она навсегда останется странной девочкой из России.

Расслабилась, распустила нюни. Поверила в то, что у нее есть семья. Приняла любовь к погибшей Инире за любовь к себе. Ну и дура ты, Тамара Корсакова! Тобой просто играют, как мячиком. Как только на горизонте замаячила опасность, Эдлунд сразу скинул тебя, куда подальше. Но и тут никто особо не обрадовался, и едва она показала истинное лицо, ее тут же со всеми потрохами преподнесли Норе Линкс, перевязав красной ленточкой.