Остров серебристого дельфина

Делф

Женька бежала изо всех сил, задыхаясь. За нею, рассекая белёсый от снега ночной мрак, неслась свора одичавших собак. Они уже почти настигли её на перекрестке дорог, как вдруг их добыча резко свернула влево за угол пятиэтажки. Потеряв ориентир, псы перелетели через дорогу кубарем и смешались в один злобный хрипящий комок. Не теряя ни секунды, беглянка, обогнув торец дома, бросилась в узкий, как кротовая нора, переулок. Инстинкт гнал её в трущобы, туда, где потемнее. Выбиваясь из сил, утопая в нетронутых пластах снега и полах пальто, натыкаясь в темноте на какой-то непонятный хлам, она змеей пролезала в самые непроходимые места между гаражами, сараями, бараками, старалась найти такую ячейку, забиться в такую щель, куда собачий нос не сунется. И вот, такая ячейка, кажется, найдена.
 
Она протиснулась боком между стен двух железных гаражей и притихла, как мышь в норе. Прислушалась. Поблизости не было слышно ни собачьего лая, ни шороха, ни звука, лишь ее частое дыхание нарушало тишину. Как гвоздь в табуретке, она торчала в тесноте и кромешной тьме, и лишь над головой узкой полоской просвечивало звёздное небо. Прямо перед ее лицом, на стене гаража, где-то на уровне солнечного сплетения возникла неожиданная дверная ручка и настырно упёрлась ей в грудь. Женя напряженно вгляделась в железную стену, но, как ни старалась, не могла ничегошеньки разглядеть. Можно было только предполагать, что перед нею некая дверь, за которой невесть что. Немного подумав, она тронула ручку, и та, неожиданно, без всякого нажима повернулась. Дверь распахнулась так, словно ее вышибли ногой и… О, чудо!

Ослепительный свет чуть не сшиб Жукову с ног.  Она очутилась в огромном царственном зале с потолком, угадывающимся где-то там, в необозримости. Ветвистые канделябры, полные огня; золотые гобелены, простирающиеся до небес; граненый каррарский мрамор бесконечных колоннад и пилястр; ковровый пурпурный поток, струящийся по широкой парадной лестнице; прозрачная неземная музыка – пьянили и кружили голову. Плавно, переливаясь, как в калейдоскопе, окружающая действительность вдруг поплыла. Ноги потеряли опору, и девушка ощутила невесомость. Через секунду её тело, затянутое в серебристую ткань, неспешно приподнялось над парадной и устремилось вверх, огибая многочисленные пролеты и сбрасывая все, что мешало свободному парению. Потёртое долгополое пальто, сапоги на рыбьем меху, полинявшая махровая шаль медленно опустились в пурпурный поток и растворились в нём.

Устремляясь вверх, Женя знала, что где-то у самого купола, а, может быть, и выше находится золочёная дверь, за которой – счастье. Далеко внизу остались и канделябры, и пурпурная дорожка, и сногсшибательный свет. Даже гобелены и колонны, казавшиеся бесконечными, вдруг оборвались, купол царственной залы развеялся, и теперь она плыла в воздушном пространстве сквозь ночные облака. Они становились всё гуще и белее, и вскоре уплотнились до состояния льда. Теперь Женя стремительно пролетала по искрящемуся коридору внутри ледяного массива, всё больше и больше набирая темп. Повороты направо, налево, вверх, вниз быстро измотали её. Мчась со скоростью света, она чуть было не проскочила мимо, но вовремя затормозила перед вратами счастья. Они встали перед нею горой. Тонна красного дерева и сусального золота вызывала робость. Казалось, такая громадина не сдвинется и с места. Но стоило Жене дотронуться до неё, как рука беспрепятственно прошла сквозь древесину и позолоту, точно сквозь воду. Не задумываясь ни на секунду, девушка сделала шаг и проникла сквозь дверь беспрепятственно…

Перед её глазами у камина в объятиях кресла предстал сиреневый дельфин. Огненные щупальца, извиваясь в нутре камина, приводили в движение тени. Они беспрестанно шевелились в полусвете золотисто-бежево-шоколадных тонов и гладили шершавую кожу дельфина.

– Делф, –тихо позвала Женя.
– Я ждал тебя, – ответил Делф и устремился к ней улыбаясь своим милым лицом. Он протянул возлюбленной руку-плавник и привлек к себе, – Ну, здравствуй. Серебро тебе к лицу, – прошептал дельфин и повел девушку за руку к камину, оглядывая её вечернее платье. Расположившись в креслах у крошечного столика с огромной восковой свечой и двумя бокалами, они стали молча глядеть друг на друга. Счастье переполняло эти две родственные души. Их близость была абсолютная. Можно было часами сидеть вот так – без слов, упиваясь уединением, глядя в глаза, улавливая малейшие движения мыслей и чувств друг друга и мечтая о том, чтобы никогда не разлучаться. Прервав молчание, Делф сказал:
– Я позвал тебя, чтобы рассказать одну историю.
 
Изысканным жестом он провёл плавником над бокалами, и они наполнились вином. Женя, блаженствуя и ни о чем не размышляя, хотела лишь любоваться своим ненаглядным другом. Она даже не обратила внимания, что комната, вся ее роскошь в стиле ампир, стены, камин, столик, за которым они сидели, кресла и даже вино – шоколадные. А когда, все-таки, она это обнаружила, то заметила, что шоколада, от которого у нее всегда текли слюнки, ей вовсе и не хочется. Сделав лишь глоток, она сказала:
– Вот, я здесь. Говори.

   Делф отставил бокал и приблизил к ней свои сиреневые глаза. Вглядываясь в них и во всю его фигуру, Женя отметила про себя, что цвет его кожи стал другим, более светлого оттенка, скорее розовым, чем сиреневым. Делф тут же уловил движение её мысли и, предвосхитив вопрос, сказал:
– Об изменении цвета через преломление души я расскажу тебе потом. А сейчас… Сейчас ты должна узнать, что я вовсе не дельфин, и зовут меня не Делф, Это всего лишь производная от «дельфин». А ты никакая не Евгения, это производная от «гений», и знать это ты обязана… 

Женя всем телом вбирала в себя золотисто-густой звук его голоса и улыбалась.  Она просто слушала и наслаждалась, как наслаждаются прикосновениями морской волны, лаской рассветных лучей, дыханием фьорда. Его речь была для неё составной счастья. 

Глядя на подругу, Делф тоже улыбнулся и, прежде чем начать рассказ, откинулся в кресле и, точно погрузился в ароматную тёмно-коричневую массу, окружённую полумраком. Теперь он находился ближе к камину, и таинственный отсвет огня блуждал в его искрящихся глазах. Это несколько отдалило его от Жени. Она напряглась, стараясь не упустить ни единой детали.