Острые грани

Грань 11

О сумасбродных родительницах, головокружительных высотах и таинственных собраниях.

Королева, в божественной сущности которой я уже не сомневался, разжала объятия, и я, смущенный, отпрянул в сторону.

Чувства и мысли мешались в голове, кружились сумбурным потоком. Неприятно кольнуло сомнение, сменилось отрицанием и стыдом. Глупая, глупая надежда. Так не бывает. Примерещилось. Показалось…

- Простите, Ваше Величество, – пряча глаза, выдавил я. – Обознался. На миг мне показалось…

- Конечно же, тебе не показалось! Ты узнал меня! Мой дорри, мой сынок, – с нежностью провела мне пальцами по щеке богиня. – Наконец ты пришел ко мне.

- Но я не могу быть вашим сыном. Мы же из разных миров. И мой отец всегда говорил, что мама ушла, пропала, ее больше нет…

- Ах, Дарий! Ну, конечно же, он промолчал. Решил скрыть даже от тебя. Я тебе все объясню, Леор. Чуть позже. Не здесь. Мне надо столько рассказать, столько узнать о тебе.

- Вы знаете, как меня зовут? – еще больше удивился я.

- Как же я могу не знать имя своего сына? Ведь это я дала тебе его, – чуть грустно произнесла королева. И, обернувшись к собравшимся и слегка подтолкнув меня вперед, повысила голос. – Верные тэшшеры, свободные селии, смотрите! Мой сын! Мой наследник! Отныне и навсегда он со мной! С  нами!

Взмах тонкой рукой, глубокие поклоны придворных, и королева, сжав мою руку, уже стремительно увлекает меня прочь из зала:

- Потом, все потом! Завтра будет праздник! Оповестите всех!

Подхваченный стремительным, будто скользящим по воздуху вихрем, утверждающим, что он – моя мама, я, даже не успевая переставлять ноги, но, тем не менее, каким-то сверхъестественным образом успешно передвигаясь, проношусь мимо толпы придворных. И самым краем глаза замечаю знакомое насмешливое лицо. Магистр? Что?! Здесь?! Увидев, что узнан, Ледовский отвешивает мне церемонный поклон. И это последнее, что я успеваю увидеть перед тем, как вслед за королевой покинуть зал.

- Извините, но мой дракончик… То есть мальчик… То есть… В общем, Коршик. Он остался там. Один. Надо его забрать.

- Не беспокойся, малыш. Зоккуар за ним присмотрит.

- А, Ваше Ве…

- Мама.

- Но…

- Мама! Ты же уже называл меня так, милый. Не робей. Я так долго этого ждала.

- Хорошо, мама, а куда вы…

- Ты!

- Куда ты меня ведешь?

- О, сейчас ты увидишь все сам! И услышишь! Я все тебе покажу. Отвечу на все твои вопросы. Теперь у нас столько времени!

И я, все еще ошеломленный чередой бешено сменяющих друг друга событий, покорно следую за… своей мамой? О, Солнечный…

Все выше и выше, вверх по ступеням, которых ноги даже не касаются. Чудеса и не думают кончаться. Они оглушают, обезоруживают, очаровывают. Но не пугают. Вот странно…

Винтовая лестница все не заканчивается, и мама, не останавливаясь и не оглядываясь, тянет и тянет меня за руку. Какой же высоты эта башня?!

Мама… Как непривычно звучит это слово. Много лет я запрещал себе произносить его даже в мыслях. Что толку, если никогда больше ее не увижу? Если даже не способен узнать, жива ли она и где находится? А намеки отца, вечные отговорки, раздражение только запутывали меня. «Не вернется». Бросила нас? Меня? Своего ребенка? Не верю! «В другом, лучшем мире». Умерла и пребывает в мире мертвых? Проклятые отговорки! И не слова правды! Почему бы просто не рассказать сыну, кем была его мать, что с ней стало? Нет, опять все решают за меня! Даже то, что мне стоит знать, а что нет.  «Мы любили друг друга». «Остальное тебе лучше не знать». А меня вы  любили?! Как можно так жестоко мучить свое дитя неведением, отец?!

Обида и злость горькой желчью снова всколыхнулись в душе. Но тут во мне насмешливо и грустно заговорил голос рассудка. А что бы он сказал? Что  мог поведать своему маленькому, а потом уже и повзрослевшему сыну архимаг Гидонии Дарий фо Нойр? Что его мать – Лунная богиня? Что покинула мужа и сына, вынужденная вернуться в свое королевство, загробный мир? Нечего сказать, сказка, да и только! Допустим малыш пяти лет от роду и поверил бы. Но что бы он подумал потом, когда подрос и узнал, что сказки лгут, что все, что ему говорил отец, такая же ложь? А если бы, предположим, отец открыл мне правду уже во взрослом возрасте? Я бы поверил таким откровениям? Да никогда! Решил бы, что отец сошел с ума или особо изощренно издевается надо мной. Вот и весь ответ. Выходит папа поступал единственно возможным образом, ограждая и защищая меня от опасной правды, сохраняя таким способом нашу семью. А я зря злился на него. Но, наверное, я слишком жесток или слишком уверен в его всемогуществе. Потому что не верю! Не верю, что он не смог найти способ открыть мне правду. Доказать свою правоту, заставить поверить ему. Наконец, дать мне шанс поверить. Хотя бы попытаться! Не обманывать! Не скрывать! Поверить в меня!