От ненависти до любви

Глава 10

Глава 10

Проснулась я с трудом. Чувство, как будто по мне проехал каток. Порезы саднили, вывихнутая лодыжка ныла, в голове пульсировало. На часах десять утра. В универ я не пошла. Мама даже не пыталась меня будить.

Когда она меня вчера увидела, то пришла в ужас. На ее вопросы я отмалчивалась. Сказала только, что упала со стеклянной банкой в руках и скрылась в комнате. Она спрашивала, как это произошло, но я не хотела ни рассказывать, ни придумывать, поэтому молчала, отвернувшись к стенке лежа на кровати. Она посидела рядом, погладила меня по спине, всхлипнула и ушла. Этого я точно не прощу этому монстру! Моя сильная мама никогда не плачет!

Сжатые кулаки отозвались резкой болью. Вспомнился вчерашний разговор с Гнездовым. Очнулась я у него в машине. Мы стояли на парковке клиники.

- Отвези меня в полицию, - прокаркала я, разглядывая перевязанные руки и ноги. Оперативно меня повязали. Впервые в обмороке была. Странное ощущение.

Игорь молчал. Я попыталась открыть дверь, но она оказалась заблокирована.

- Это похищение? – я повысила голос. – Выпусти меня или вези в чертову полицию! Иначе я такой крик подниму, что в аду перекрестятся! Открывай двери!

- Успокойся и послушай, - попытался перекричать меня Игорь.

- Черта с два я успокоюсь! – не дала я ему продолжить. - Только после того, как станцую на могиле этого ничтожества! Я костьми лягу, но заставлю его ответить! Я уничтожу его и эту ненормальную школу! Не успокоюсь, пока камня на камне не оставлю. Пусть все это прибежище мерзости сгорит в адском пламени!

Гнезодов молча ждал, пока я устану вопить.

- Эта тварь чуть не угробила меня, а ты просишь меня успокоиться? Да даже если бы я кровью там истекла, никто бы не ответил за это! Эти суки никогда не поймут, что надо нести ответственность за свои поступки! Но я покажу им, что бывает, когда коса натыкается на камень. Это всем там аукнется! Я такую вонь на весь мир подниму! Пресса, интернет, полиция – все узнают о том, что происходит за закрытыми дверьми этой обители аморальности, жестокости и безнаказанности. Не на ту нарвались! Открывай, твою мать!

Я была в такой ярости, что ухватила его за плечо и стала трясти, он терпел. Я оттолкнула его, что он едва головой о стекло не ударился и продолжила изливать весь пережитый страх, ужас, обиду, злость и ненависть.

- Ты тоже поплатишься! Ты такой же. Даже хуже! Ты молча смотришь и подтираешь за ним! Жалкий трус! Как ты можешь просто наблюдать? Он точно животное, а ты? Ты еще человек? Или зверь? Или камень? Тебе просто на все плевать!

Нервы сдали и я разрыдалась. Продолжая бессвязно сыпать обвинениями, я дергала его за рубашку. Истерика долго не угасала. В конце я подтянула к себе колени, обняла их, остро ощущая бессилие и отчаяние. Резкой боли я только обрадовалась. Она отвлекала от тоски и напоминала о том, что я должна отомстить.

- Хочешь пить?

Я посчитала ниже своего достоинства удостаивать его ответом, хотя пить действительно хотелось. Слова ему не скажу. Просижу так хоть сто лет, но ему не отвечу.

- Он не знал о фобии. Ему жаль, –начал староста растирая глаза. Мне непонятно, что это было за чувство: усталость, раздражение, вина. Он ненадолго замолчал, размышляя, стоит ли вообще дальше говорить. Я ничем не показала свой скепсис и что вообще слышу его.

- Я хочу рассказать, почему он такой. – решился Игорь. - Всю свою жизнь он видел лишь подчинение. Безропотное выполнение всех прихотей, какими бы они ни были. Он получал все и всегда… кроме любви родителей. Заботилась о нем лишь старшая сестра. Его родители не хотели второго ребенка. Для упрочнения положения нужна была только Лиза. Сестра. А его появление пошатнуло это положение, потому что означало будущую борьбу между наследниками. Из-за этого им пришлось выдать Лизу замуж за одного из членов совета, едва той исполнилось восемнадцать. Ее готовили к должности президента с пеленок, у нее блестящие способности и потенциал, которым восхищались абсолютно все. Он была окутана восхищением. В отличие от Ивана. Он с детства привык делать все, лишь бы завоевать внимание родителей. Но они были равнодушны к его успехам, принимая это как должное. Лиза идеал, и он тоже должен. Внимание уделяли лишь промахам. Отец чаще игнорировал, но несколько раз избивал его. Это то, что мне известно. Однажды я стал свидетелем того, как мать ругала его за пятно на брюках. Помимо прочего она обронила такую фразу: «Ты моя единственная ошибка». Мне было тогда пять, а ему восемь. Думаю, он окончательно сломался именно тогда. С того времени стал делать все более ужасные вещи: портил произведения искусства, издевался над прислугой, скатился в оценках из принципа, хотя интеллект у него незаурядный. Стать не просто ошибкой, а самой большой и фатальной ошибкой – это стало его целью. Его наказывали разными способами, но вскоре сдались и просто стали игнорировать. Это и стало самым жестоким наказанием для него. Тогда он перестал смеяться. Совсем. Даже любимой сестре лишь улыбался. Стал равнодушным ко всему. Никто и никогда не противоречил ему, это стало непреложной истиной. И он к этому привык – считать свое слово законом и истиной, но просто так он никогда никого не трогал. Каждый из … таких, как ты, заслуживал того, что с ним происходило. Просто в наказаниях он себя не ограничивал.

Гнездов замолчал. Мне  был любопытен этот рассказ, но я не пошевелилась, продолжая пялиться прямо перед собой. Парень откинулся на сидении и продолжил: