От судьбы не уйдешь

4. Малышка Мелисса

Когда весть о том, что Мелисса заговорила, облетела приют, все захотели с ней поговорить. Многие суеверные дети и персонал считали, что она отмечена богом, а так как характер у Мелиссы был ангельский, то считали, что она и есть маленький ангел, посланный богом в приют св. Патрика. Мелисса не понимала этого вообще и на вопросы о том, почему она молчала, практически ничего вразумительного не могла сказать.

Психологам тут же захотелось ее тестировать, и они старались на славу, но никаких конкретных выводов сделать не смогли. Развитие ее соответствовало возрасту и никаких отклонений специалисты не нашли. Проявлять интереса к занятиям девочка тоже не стала больше, и говорила она все равно очень мало. Но, тем не менее, все стремились к ней. Возле Мелиссы постоянно кто-то был, и Арес испытывал на всех этих людей сильнейшую злость. Он сам не мог открыто проявлять интереса к девочке, но стремился к ней всей душой. Мальчик не понимал этой тяги, а анализировать, конечно, ребенок еще не мог, но воспоминание о том прикосновении накрепко засело у него в душе. Это воспоминание осталось с ним навсегда. Маленький Арес не старался вливаться в коллектив, не принимал участия в играх и сторонился других детей. Но, вместе с тем, все время пытался оказаться где-то рядом с малышкой, пройти мимо, ловя ее взгляд и мечтая о прикосновении.

До сих пор никаких сильных чувств, кроме страха, он не испытывал. Потом появилась злость, граничащая с ненавистью на всех людей, что пришли и забрали его от дяди, от привычного устоя его жизни и от пива. Он не мог понять, почему ему нельзя пиво, которое раньше он пил каждый день, не понимал, что дядя умер и злился, злился, злился. У людей пытавшихся достучаться до Ареса опускались руки, а детей откровенно пугали его глаза – серые, холодные, очень глубокие. В них не было ни капли тепла, он не знал его и не ведал, что это такое. Мальчик был очень крупным и в свои шесть выглядел старше чуть ли не на два года. И только Мелисса вызывала в нем что-то совершенно противоположное тому, что он испытывал до сих пор. Арес хотел разобраться, понять, но для этого ему нужно было быть рядом с ней, может, взять ее за руку?

Арес никак не мог найти предлога и весь измучился, пока не разбил стакан и не порезал себе палец. Сделал он это умышленно, и его действия возымели успех. Мелисса мгновенно оказалась рядом и взяла его за руку. Кто-то из детей позвал воспитателя, а она утешала его. Получивший что хотел, Арес стоял в недоумении, купаясь в новых ощущениях, которые волнами захлестывали его, не обращая внимания на кровь, капающую с пальца. Теперь не было ненависти, хотя чувство, захлестнувшее Ареса, было трудно идентифицировать в этот момент. Он так ничего и не понял, кроме того, что быть рядом с этой маленькой девочкой очень приятно и она ему нужна.

Мелисса проводила его в медпункт, держа все это время за руку, но там ее отправили назад, и у Ареса тут же вспыхнула ненависть к медсестре.

Мелисса была большой аккуратисткой, у нее все всегда должно было быть на своих местах: игрушки по полочкам, наборы собраны, альбомы сложены аккуратными стопочками. Она была просто находкой для воспитательниц, которые чаще всего терпеть не могли собирать игрушки.

В приюте старались создать условия максимально приближенные к жизни обычных детей. Старшие дети ходили в ближайшую школу, с малышами занимались в приюте. Так как у Мелиссы и Ареса была разница в два года, они почти не виделись.

Проблемой большинства детей в подобных заведениях является то, что они не воспринимают других детей как друзей и товарищей. Они являются друг для друга всего лишь монотонным фоном их жизни, незаметны и не нужны. Выбиваются они из этого фона лишь как соперники или конкуренты. Дети практически не играют друг с другом, если их не организовать в коллективную игру. Как только игра заканчивается, дети тут же разбредаются кто куда, занимаясь своими делами. Такой же была и Мелисса. Она не замечала Ареса и вообще кого бы то ни было из других детей. И только если с кем-то случалась беда, она выходила их этого состояния безразличия к окружающим и хотела помочь всем сердцем. То, что подобное могло натолкнуть Мелиссу на взаимодействие, сочувствие и сострадание можно было назвать даром свыше, которым обладала только она. Потому что большинство других детей не испытывали ничего подобного и оставались равнодушны к чужим страданиям.

В основном же для нее было важно внимание и одобрение взрослых. Этого не хватало абсолютно всем воспитанникам, потому что персонала было катастрофически мало. Мелиссе очень хотелось, чтобы ее хвалили, поэтому она хвостом ходила за тетей Мери и старалась той помочь. Ей хотелось слушать разговоры взрослых, пусть она не понимала в них почти ничего, но сама речь ее завораживала. Тетя Мери шла разговаривать со своей подругой по телефону, а Мелисса оказывалась рядом, и Мери усаживала ее к себе на колени и болтала по полчаса, а Мелисса слушала. Так она узнала, что можно связать носки, если распустить старую кофту, как испечь яблочный пирог и где дешевле покупать продукты. А еще, что племянник тети Мери откуда-то недавно вышел и мучает снова мать. Откуда он вышел, Мелисса не поняла, но уяснила, что человек он нехороший и все его боятся. Тетя Мери надеется, что уж в святое место он не сунется, и Мелисса смогла сделать умозаключение, что приют, в котором она живет, является неким убежищем, где она под защитой святых. Что ничего ей здесь не угрожает, а так же и тете Мери. Мелисса узнавала много нового, но больше всего ей просто нравилось слышать журчание голоса старой женщины, и она часто засыпала у нее на руках. Тогда Мередит говорила своей собеседнице:

- Ну вот, опять малышка Мелисса заснула. Ну что за чудо этот ребенок! Его послал сам Бог на эту землю. Вот помяни мои слова, много добра сделает эта девочка. Натерпелась она, видимо, бед в своей жизни до того как попала сюда. Но директор-то наша говорит, что не будет отдавать Мелиссу в приемную семью, во всяком случае, пока мы точно не будем знать, что с ней все в порядке. А по мне так и хорошо, пусть она здесь всех согревает своим теплом, маленькая пчелка[1].