Отец Лжи

Разбойник. Четыре дня до Метаморфозы

Толпа ревела и бесновалась.

- А ну прочь! Прочь пошли! - десять полицейских пробивали дорогу к эшафоту. Если бы не они, то горожане на куски порвали б бородатого разбойника.

Завшивевший в тюрьме Казур-Уд, к счастью, не потерял свой нюх. Здоровяк улавливал чувства сотен зевак, сбежавшихся посмотреть на его казнь. Гнев, агрессия, голод, любопытство и страх. Многое сплелось в воздухе. Людишки напоминали разбойнику шавок, тявкающих на цепного пса. Вот бы порвать наручники и демоном смерти ворваться в толпу; начать молотить кулаками, выбивая зубы и ломая кости...

- Вперёд! - полицай прикладом ружья стукнул Казур-Уда по спине. - Шевели ногами, ублюдок.

Какой-то косоглазый горожанин в поношенном картузе плюнул здоровяку прямо в лицо. «Солёная рыба и чеснок на завтрак», - определил арестант. По макушке чиркнул огрызок яблока - постарался дылда с изрытыми оспой щеками.

Женщины голосили громче мужчин. Грудастая матрона костерила «убийцу и развратника». Похожая на шлюху девица орала о попрании Казур-Удом нравственности. До чего дожили! Пленник сплюнул и пламенно зыркнул на толпу. Горожане вмиг отпрянули. Кабы не эти наручники... Здоровяк проскрежетал зубами.

- А ну давай!!! - прокричал полицейский и пнул разбойника под зад.

На скрипучих деревянных ступеньках эшафота Казур-Уд споткнулся. В спину рассмеялись зрители. Им не терпелось полюбоваться казнью. Пленённый разбойник фыркал и морщил нос. Воняло потом и презрением. Где-то среди этого букета запахов здоровяк чуял страх. Несмотря на наручники и полицейский конвой, Казур-Уда боялись. И правильно делали... Пленник ухмыльнулся хищно и ступил на дощатый настил эшафота.

Здесь уже ждали разбойника. Огромный палач, комплекцией не уступающий Казур-Уду, одет, как и полагается: кожаные штаны и красный колпак. Голый торс. Эдакий бугай был бы отличным вышибалой в кабаке. Слуга Смерти прохаживался по краю эшафота и на радость женщинам играл мускулами. Седобородый священник в бордовой рясе держался куда скромнее.

Двое полицаев ударами прикладов подтолкнули пленника к табурету рядом с виселицей. Казур-Уд поглядел на петлю и сглотнул. Чертовски не хотелось помирать. Разбойник поднял взор.

На обложенном серыми тучами небе видны голубые просветы. Сердце здоровяка защемило.

Меж тем один из полицейских вышел вперёд и смахнул несуществующие пылинки с сержантских нашивок на груди. Затем он исподлобья осмотрел приутихшую толпу и вытащил из кармана мундира сложенный вчетверо листок бумаги.

Казур-Уд вздохнул небу и поглядел на конвоиров слева и справа. Те ответили ему колючими взорами. Пальцы покрепче сжали ружья. Именитого разбойника боялись не только простолюдины.

Здоровяк напряг мускулы. Увы, цепь наручников не порвать. Оставалось лишь скрежетать зубами и сопеть.

И снова сержант осмотрел толпу, придирчиво и важно.

- Давай уже!!! - заорал конопатый мужичок со щербатыми зубами.

- Вешай убийцу!!! - поддержала немолодая брюнетка в аляповатой шляпке с сеточкой.

Казур-Уд ухмыльнулся. Тщедушные людишки. Сбились в толпу и тявкают. Когда разбойник был на свободе, эти ничтожества одного имени его боялись! И даже сейчас - сейчас! - некоторые отводят взор. Оскалившийся здоровяк взглядом буквально прожёг лысеющего старикашку. Тот побагровел и понурился. Казур-Уд почуял запах мочи.

Насмотревшись на горожан, сержант достал из кармана очки. Перед тем как одеть их, быстро протёр рукавом мундира линзы. «Канцелярская крыса», - нашёл сходство разбойник.

Сержант развернул листок и поднял левую руку, прося тишину.

Крики сменились шёпотом. Вскоре и он покинул площадь.

- Господа! - обратился сержант. Кашлянув в кулак, исправился: - Дамы и господа! - Страж порядка помялся с ноги на ногу. Волнуется. Не каждый день казнишь самого лютого разбойника севера. - Мы собрались здесь, чтобы восстановиться справедливость.

- Да-а!!! - крикнул кто-то из толпы.

Сержант опять поднял левую руку.

- ...чтобы восстановить справедливость, - повторил он. - Перед нами тот, кто нарушил все мыслимые и немыслимые законы. - Полицейский показал на Казур-Уда. Смертник ухмыльнулся. Сержант читал по бумажке: - Этот человек несколько лет терроризировал наш Глидс и его окрестности. На его счету немало загубленных жизней. Сотни детей остались без отцов, а десятки жён - без мужей.

Казур-Уд еле-еле сдержал смех. Эту сержантскую речь писал какой-то болван.

- И только благодаря бдительности наших граждан, - полицейский повысил голос, - главаря шайки разбойников удалось поймать!

- Правильно! - проорали из толпы.

- Правильно!!! Правильно!!! Да!!! Да-а-а!!! - голоса северян разнеслись над площадью.

Сержант снова поднял руку. Присмирив галдёж, заверил:

- Больше вам нечего бояться. Банда Казур-Уда уничтожена. А его самого сейчас предадим в руки закона.

Здоровяку захотелось поменять слово «руки» на «лапы». Сержант продолжал зачитывать, но пленник уже не слушал. С высокого эшафота он смотрел на горожан, сошедшихся поглазеть на казнь. Вон те в соломенных шляпах точно из деревенек приехали. Местные мастера краснодеревщики и портняжки оставили свою работу. Розовощёкие женщины, небось, по утрам молоко разносят и горланят на всю улицу. Сборище идиотов. Ухмылка не сползала с лица Казур-Уда. В толпе шныряют карманники, а горожане, разинув рты, слушают этого очкарика. Жаль, что не получится разбить ему линзы, заодно поломав нос. Разбойник сплюнул на эшафот. По толпе как колесо прокатилось «о-о-о-о».