Отель воспоминаний

Глава 1.1

День перед отъездом. – Портьер Бартоломью. – Девушка, забытая всеми. – Отель «Мертвая Голова». – Новая жизнь и новая работа. – Комната номер 17

1

Итак…с чего бы мне начать, чтобы вы не запутались или раньше времени не воскликнули: «Ба! Да быть такого не может!»?

Я, право, не знаю, потому что для первого надо брать от начала, а для второго с конца. Вот и получается, что вам станет либо очень-очень скучно, либо чересчур неудобно, если вся эта невероятная и жуткая, притом, история со свистом пролетит у вас мимо ушей.

Так что начну-ка я, эдак, с середины. И, пожалуй, еще с середины самой главной середины - как раз с того места, где уставшая, в разорванном от бедра до щиколотки платье и от щиколотки до носа измазанная в земле, я пыталась устроиться поломойкой в странном до безобразия отеле под названием – уже куда страннее? – «Мертвая голова». Он был похож на рыцарский замок: с холодными каменными стенами; с величественными потолками; с бархатными ало-золотыми коврами; с гигантскими хрустальными люстрами, в которых маленькими бруснично-бардовыми муравьями отражались глаза портье-альбиноса… 

Зачем? О, у меня была цель! Одна единственная, ради которой я отдала бы и жизнь. Но прежде…

Вспомните всех, кто вас окружает или когда-либо окружал: родных, любимых и единственных, пускай даже врагов или едва знакомых – не столь важно. Ну же, давайте. Вспомнили? А теперь похороните каждого. Навсегда, на век, на все дни, часы, минуты и секунды, до самого последнего конца вашей единственной, - а семь только у кошек – жизни. Потому что то, что случилось со мной…Это оно.

Ну, почти.

Хоронить врагов, положим, даже в некотором роде приятно. Но все же, получается, что это они похоронили меня.

Я расскажу, только вы, вероятно, поймете меня не до конца или не поймете вовсе: познание всегда равно испытание. Так что эти чувства больше для гонимых или презираемых, забытых или не понятых, а слова – так… для остальных. Остальных, которые и не ведают, что значит раствориться во времени без метафор и гипербол. Что значит исчезнуть, не исчезая. Стать невидимкой, не будучи невидимой. Вы все еще слушаете?

Тогда вернемся к началу, потому что я вам солгала. Да-да, я большая лгунья. Но кому, в конце концов, выгодно терпеть боль, если совсем рядом – стоит только протянуть руку – стоит бутылка хорошего «обезболивающего»?

Все случилось в «день перед отъездом» - я так его и назвала. Мои родители тогда еще должны были получить выгодное местечко в компании «Кухонька», которая производила – нетрудно догадаться – кухонные… причиндалы. До сих пор понятия не имею, все сразу или что-то конкретное, но куда важнее другое: я уже полгода готовилась снять небольшую квартирку в центре Екатеринбурга вместе со своим молодым человеком. (А парнем... Вот не нравится мне это слово! Словно бы в нем нет совершенно ничего серьезного.)

Так вот, только-только подав документы в университет, словно вновь вступив в пору подросткового созревания, я жаждала «иной жизни без правил» и собственную кружку из которой никто не будет пить кофе. В то время, как мои родители упорно лелеяли мечту о широком бизнесе, приносящем стабильный и, притом, совсем немалый доход, я собирала вещи. В тот момент, когда Богдан, с которым у меня еще в школе внезапно приключилась неземная любовь, был, в отличие от меня, настроен скептически и не видел никакой необходимости сейчас и учиться, и работать, я была заведена, как розовый зайчик на ключике, с которым с самого детства не умела расстаться. О да, это было тогда. В Тот День.

- Вик, да подумай ты вот о чем: нет у нас пока никакой возможности содержать еще одну квартиру. Твой отец прав - может потом, курсе на третьем, когда должно стать чуточку проще… - раз за разом усердно повторял он, - надо же, даже не устал! А я злилась, хоть и понимала, что в его словах есть рациональное зерно. Жаль только, что мое «понимание» не помешало нам поссориться. В Тот День. Все в тот же.

Знаете, странно – будто все жизненно важные события произошли за одни единственные сутки, а всех восемнадцати лет за плечами и не было вовсе. Может, тому виною отель, а может… Впрочем, я забегаю вперед. Не забывайте мою – трижды «ха-ха» – апрельскую ложь*. Апрельскую не потому, что я выразилась названием художественного произведения, а потому что сейчас апрель. И тогда тоже был апрель. И я тоже лгала. Нет – в тот день будто все состояло изо лжи, похожей на клубничное желе, даже мое существование.

Сейчас, когда я думаю и думаю, отчего столь жестокая история приключилась именно со мной, выходит, что Виктория – она либо победа, либо ягода обыкновенная, (голова) садовая, покрасневшая, должно быть, от стыда и ничегонеделанья. Так вот, нетрудно догадаться, которая здесь я.

- Ниче́-ниче́, до́черь, вот свыкнитесь с обстановочкой и сни́мите…

- Закончишь учебу сначала, там уже и работать пойдешь. Вика!

- Вик, ну правда, у вас же три комнаты.

- Вот что я тебе скажу, подруга – на третьем и вправду должно быть полегче…

Кажется, это была глупая причина. Да, она была ужасно глупая. Хотя, наверное, причины всегда под стать тем, у кого они бывают. И так или иначе, но я… сорвалась. На всех: папу, маму, Богдана и даже лучшую подругу, которой я позвонила, чтобы спросить совета – бросила трубку тут же, только прозвучало ее непринужденное «полегче».

И из этой глупой причины плавно вытекала другая, не менее глупая – та, по которой я очутилась в отеле.