Открыто

– Где-то с месяц назад Эдик рассказал нам с Картавым историю. Он гулял по Фонтанке и остановился покурить на мосту у Крюкова канала…

– На Красноармейском. – добавил Картавый.

– Да, там. Стоял, курил, в телефончике залипал, опершись на перила. Вечер был поздний – ни машин, ни людей – пусто. Тут, к нему подлетел голубь и сел рядом, на перила. Эдик перепугался – он вообще не храбрец – но, присмотревшись, заметил, что голубь скорее всего ручной – белый, чистый. Тогда он увидел и примотанную к лапке записку. Голубь не сопротивлялся, когда Эдик брал его в руки. В записке было просто «Привет.»

– Представляю, как он охренел. – сказал Картавый.

– Да. – с улыбкой протянул Атом, – И ничего лучше не нашел, как сказать привет. Вслух, посреди улицы, с голубем в руке. Вот идиот. Короче, Эдик отпустил голубя – тот сразу улетел – постоял минуту и смылся. Потом, спустя несколько недель, он шел откуда-то…

– После университета он шел.

– Точно, он гулял после универа и уперся в Крюков. Слева как раз тот мост. Эдик говорил, он даже забыл всю эту историю и, не окажись он рядом, не сунулся бы туда, но решил сходить, раз теперь у него была с собой ручка.

Картавый хмыкнул. Атом продолжил:

– Эдик пришел на место и спустя минут десять или пару нервных сигарет, как выразился он сам, снова прилетел голубь. В записке было: «Привет, опять ты? Как дела?».

– Вот тут даже мне поплохело. – сказал Картавый.

– И мне. – подтвердил Атом, – Эдику тем более. Он просто убежал, кинув голубя на землю – тот даже взлететь не успел.

– Но Эдик вернулся на следующий день.

– Да, и неделю ходил туда. На другом конце сидел двенадцатилетний мальчик, он запомнил желтое пальто Эдика, поэтому узнал его. Тогда же Эдик заметил, насколько кривой в записках почерк – крупный такой.

– Да, жуткий. – вставил Картавый.

– Да погоди ты, без спойлеров. В общем, они общались, Эдик часами на мосту ошивался, но ничего не узнал о парнишке – тот не признавался, как видит Эдика, как учит голубей, где находится, зато рассказал, как живет. Про маму, про игры свои, кукол.

– Кукол, – сказал Картавый, – черт.

– Эдик вообще из пугливых, но чем-то его крепко зацепила эта история и пацан. В последний раз, как говорил Эдик, малой позвал его домой, поиграть. Написал адрес, сказал, что ждет. Но Эдик смылся.

– Он вообще после этого из дома не выходил, мы потому и стали допытываться, что с ним случилось.

– Он сказал, что выкинул записку с адресом. Мы тогда расстроились, но время прошло, всё забылось.

– А потом Эдик пропал. – сказал Картавый.

Атом кивнул и продолжил:

– Ничего от него не осталось – просто исчез. Всё выглядело подозрительным, так что мы с Картавым решили проверить тот мост.

– Атом придумал план. – начал Картавый, – Мы решили, пацан общается так с любым на мосту. Я играл приманку, болтал с малым, а Атом – следил за голубем.

– Это оказалось нетрудно – всего три сообщения и я стоял у его дома. Угловая квартира на набережной, на первом этаже. Все окна занавешены, кроме одного, в нем же открыта форточка, куда влетел голубь. Я позвонил Картавому, но он зассал.

– Он позвал меня зайти, сразу. И ты его почерк не видел, чувак. Это жуть чистейшая. Я сказал тебе, пойдем в полицию, покажем эти чертовы бумажки, что он шлет, но ты уперся.

– Да ты ссыкло, Картавый, ты убежал.

– Я убежал после, когда…

– Тише ты. Короче, Картавый струсил, я нырнул в арку дома. Во внутреннем дворе было оживленно – на лавочке выпивала молодая компания, напротив – болтали две женщины под пиво. Мне полегчало, если я и переживал до этого, то теперь просто подошел к домофону и позвонил в квартиру. Нетрудно было понять, какой номер – у двери висела табличка, квартира была справа от входа, первый этаж – явно первая. Я стоял перед домофоном и с каждым гудком уверенность как-то подмывало. Когда он снял трубку, ее смыло полностью.

«Да?»

– У него был мягкий, сахарный, но не детский голос. Я не смог ничего выдавить в ответ, пытался понять, с кем говорю. Он рассказывал только про маму, но и квартирой ошибиться я не мог. Тогда он звонко рассмеялся и тем же бархатным голосом сказал:

«Не стесняйся, заходи. И твой картавый друг скоро подойдет.»

– И домофон запиликал. Я смотрел на красную надпись «Открыто», в ушах – звон домофона, в груди – холод. Я услышал стук в стекло, справа, понял, что это из его окна. Я медленно повернул голову и увидел его лицо – взрослое, лет пятидесяти, но отмеченное вырождением, с нежной такой улыбкой. Я рванул, как никогда раньше не бегал, и вот тогда это не было стыдно, Картавый.

– Чувак, он назвал твою кличку. Он написал: «Атом подходит, ждем только тебя.» Я испугался не сильнее твоего.

Атом махнул рукой и сказал:

– В общем, в полиции нас освистали, а Фонтанку я теперь обхожу стороной.