Открытые окна

Открытые окна

Каково было мое удивление, когда я увидел Игоря Борисовича в пять утра в одном из захудалых дворов, так хорошо припрятанных от глаз в центре города. Он медленно шагал в сторону парка, не беспокоясь наступать в грязные лужи. Кто бы мог подумать, что человек его положения уподобится мне и будет экономить на транспорте, чтобы добраться до работы. Если для меня как для студента-прогульщика, учащемуся на разочаровавшей его специальности и пытающемуся свести концы с концами, посещая вместо лекций и семинаров скудную работу в маленьком офисе, это еще было нормальным состоянием, то для него, по моему мнению, это было что-то из ряда вон.

На самом деле, я, конечно же, не знал причины, почему именно в тот день он решил пойти на работу пешком. Может и не из-за экономии вовсе. Я забыл спросить у него позднее. Однако, я точно никогда раньше его не видел идущим в офис пешком, а ведь я каждый день именно так и добирался, так как пытался отложить деньги на не совсем определенное, но будущее.

Я решил придумать причину его необычному решению сам, пока шел позади него, не решаясь поравняться с ним шагом. Все-таки мы были из разных поколений, к тому же оба нелюдимы. Это была бы неловкая прогулка, поэтому я избавил нас от возможного смущения.

Я представил, как Игорь Борисович встал сегодня рано утром, потому что решил что-то изменить в своей жизни. Как ему приелась эта рутина, и он захотел взять жизнь под свой контроль, и хоть что-то изменить, начав с такой очевидной мелочи, как прогулка пешком до места работы.

Мы шли медленно, обычно я так не ходил, но мне было интересно, каким путем пойдет Игорь Борисович. Он не знал неочевидных коротких путей, поэтому шел долгой дорогой, часто осматриваясь и оглядываясь на прохожих. В какой-то момент он остановился у детской площадки и долго наблюдал за птицами, которые сидели на ржавых качелях. В тот момент я почувствовал некую связь с Игорем Борисовичем, которую трудно описать словами. Он, как и я, любил наблюдать за окружающим миром. Раньше я не замечал за ним таких проявлений, что меня расстроило. Эта сцена придала мне уверенности впервые подойти к нему на рабочем месте и перекинуться парой слов.

В офисе, как и обычно, царила атмосфера гнетущей неопределенности. Люди с некой небрежностью выполняли свою работу, так как не видели смысла в излишних стараниях. Зачем стараться, когда не понятно, ради чего ты убиваешься. Часто можно было подслушать разговоры о ситуации в мире. Люди стали чаще уходить с рабочих мест. Были и те, кто как и прежде непоколебимо трудились во имя чего-то, во что продолжали верить, но я, как и многие, в том числе и Игорь Борисович (как я теперь думал), были обескуражены и чувствовали себя загнанными в угол. Совершенно беспомощными.

Ближе к концу перерыва, я застал Игоря Борисовича за его местом. Он еще с утра оставил на своем столе полу-засохший бутерброд к обеду, но так и не притронулся к нему, хотя уже было за три часа.

– Как ваше самочувствие?

Ему потребовалось пара секунд, чтобы осознать, что обращаются к нему, после чего он поднял на меня свои уставшие глаза. А я и не замечал, что они были такого глубокого темно-синего цвета. Прямо как черника.

Мы перекинулись парой служебных фраз, и далее разговор не склеился. Мой старший коллега был слишком уставшим, чтобы поддерживать беседу, за что извинился передо мной, ну а я не стал настаивать. Этот диалог только раззадорил мою фантазию, и из-за того, что я не смог узнать причину его состояния, я снова стал додумывать свои версии.

На следующий день Игоря Борисовича не было на рабочем месте. Некоторые интересовались, что же могло случиться. Начальство пыталось дозвониться до служащего, но, как я понял из дальнейший разговоров, ничего не вышло.

***

Я вышел на больничный из-за хронического недосыпания. Жутко не хватало свежего воздуха и прогулок по городу, которые были для меня единственным способом отвлечения от проблем. Целыми днями я был заперт в городском общежитии, пропуская лекции и смены. С каждым днем мне становилось только хуже.

Но благодаря вынужденному заточению я узнал, что окна Игоря Борисовича направлены в мою сторону. Они находились в соседнем блоке дома и были прямо напротив, только чуть ниже.

Все что я мог делать, это наблюдать. И это стало моим небольшим развлечением, досугом. Единственное…

Он постоянно смотрел в окно. Сначала меня это напрягало, но на день третий уже начало восприниматься, как что-то естественное. Он отходил, наверное, только по нужде. Спал он тоже рядом с окном. Шторки постоянно были открыты, что лично я не понимал. Я всегда зашторивал окна как минимум на ночь, ведь так и спится спокойнее.

Мне было интересно, о чем думал все это время Игорь Борисович. Я видел, что у него работал проигрыватель. Иногда мне нравилось думать, что он слушал какой-нибудь пост панковский рок, или наоборот какую-нибудь японскую поп-музыку. Или же норвежский нео-фолк…

Когда возвращался мой сосед и мы обсуждали политику, будущее и настроения общества, я всегда по концу разговора размышлял, как бы к этому отнесся Игорь Борисович. Он все так же сидел у окна. Знал ли он, как развиваются события на границах? Слышал ли он обвинения, повлияли ли санкции на его жизнь? Ну, конечно, повлияли, но как он это воспринимает…

Думаю, ему сложно было бы принять позицию любой из сторон. На выбор нужна энергия, а у него попросту не было ресурсов на выбор… Только всеобъемлющее чувство беспомощности.