Отложенная беременность, или Любовь после смерти

Часть 1. Глава 7

* * *

Вероника

Знакомство с доктором и осмотр прошли в нервной и давящей обстановке.

Макс долго сопротивлялся и гнал всех прочь из своей комнаты. Говорил, что у него всё отлично и он доволен своей жизнью.

Да только его взгляд говорил о другом – он крайне несчастлив.

Мои мысли озвучил Валерий Натанович.

— Неподвижность угнетающе действует на вас. Чем больше вы сопротивляетесь и не желаете лечиться, тем скорее мышцы ваших ног окончательно атрофируются и уж точно никогда больше не оживут. Не теряйте время, молодой человек. У вас ещё вся жизнь впереди, а вы её не цените. И мне крайне жаль… Точнее будет сказано, я зол, что вместо того, чтобы уделить своё драгоценное время человеку, действительно желающему поправиться, я трачу это время на вас – бесполезно и бессмысленно.

— Я вас не звал! — рычал Макс, до хруста сжимая подлокотники своего кресла.

— Вы идиот, если действительно верите, что не сможете ходить. Даже попытаться не хотите. Решили, что ваша жизнь – это так, мусор? Так вот, это не так. Вам дана была жизнь не для того, чтобы вы её бесполезно провели, сидя в этом кресле. И если я не прав, скажите это сейчас, мне в лицо, и я уеду. А вы можете продолжать жалеть себя, ненавидеть весь мир и так никогда и не вспомните ни себя, не свою жизнь.

Воцарилось гнетущее молчание.

Доктор и Макс долго смотрели друг другу в глаза, а потом, Максим бросил неприязненный взгляд на меня, даже на своих якобы родителей и потом сказал:

— Что вы собираетесь сейчас делать?

— Проведу первичный осмотр, — был моментальный ответ. — Выйдете все из комнаты.

Ожидание было мучительным. Я сжимала руки в кулаки, когда из-за закрытой двери доносились крики боли.

— Святые угодники, да что же он с ним делает-то?

Анна Сергеевна несколько раз порывалась ворваться в комнату, но я её останавливала.

Илья Алексеевич мерил коридор шагами и был угрюм.

Но рано или поздно, любое ожидание заканчивается.

Валерий Натанович вышел из спальни Макса и сказал:

— Я дал ему обезболивающее и успокоительное. Он проспит часа три. А пока давайте поговорим и посмотрим.

Мы разместились в гостиной.

Нейрохирург положил на стол все медицинские бумаги, которые он изучил до встречи с Максом, посмотрел на нашу компанию и начал говорить.

— Судя по тому, что описано в анамнезе и при первичном осмотре, могу предварительно сказать, что операция на позвоночнике была проведена плохо. Это если говорить обыденным языком. — Он поправил на носу очки и многозначительным взглядом одарил стариков. — Почему не повезли его в город и не отдали в руки профессионалов?

Анна Сергеевна посмотрела на Илью Алексеевича и, вздохнув, опустила взгляд в пол.

— Так нам сказали, что сделают всё возможное… — проговорил Илья  Алексеевич, тоже отводя взгляд.

А мне хотелось открутить этой парочке их глупые головы.

Я проглотила рвущиеся из горла слова, что они в первую очередь думали не о здоровье Макса, а о том, чтобы его не нашли!

— Валерий Натанович, можно исправить эту ситуацию? — переключила всё внимание нейрохирурга на себя. Я старалась говорить спокойно. — Скажите, что это поправимо.

Мужчина вздохнул и свёл к переносице густые брови.

— Он до сих пор испытывает периодическую сильную боль, будто получил травму совсем недавно. С одной стороны – это хороший признак. С другой – в повреждённом участке позвоночника развилась нестабильность,  имеется патологическое искривление позвоночника, хроническое воспаление. Возможно, есть повреждение спинного мозга, из-за чего имеется частичная неподвижность. 

— Вы так и не сказали, это возможно исправить? — повторила свой вопрос, с силой сжав дрожащие руки в замок.

— Пока оставлю этот вопрос без ответа. Сначала мне нужно провести ряд обследований – сделать снимок позвоночника на спиральной компьютерной томографии, также и на рентгене. Эти исследования позволяют со всех сторон увидеть состояние костей позвоночника. Следующий этап обследования — оценка степени поражения спинного мозга. Для этого я проведу поясничную пункцию, а также миелографию. Сделау также МРТ, исследую соматосенсорные потенциалы, вертебральную ангиографию при повреждениях шейного сегмента. И только после полного обследования скажу, что можно и что нужно делать. Но, могу сказать одно – при любом варианте, какой бы он ни был, ему понадобится операция. То, что есть сейчас – это неправильно. Человек страдает, первая операция проведена была неправильно или врачи допустили ошибку. Его травма болезненна, а после неудачной операции лишь усугубилась.

Анна Сергеевна и Илья Алексеевич смотрели на доктора в ужасе – их лица побелели как полотно, руки дрожали, а в глазах стояли слёзы.

— Скажите… — голос Анны Сергеевны был сдавленным и упавшим от волнения и чувства вины. — Значит, если бы мы обратились к хорошему специалисту изначально, Ванечка бы не сидел сейчас в инвалидном кресле?