Отложенная беременность, или Любовь после смерти

Часть 1. Глава 8

* * *

Вероника

Знаете, никогда не думала, что буду одновременно всем сердцем и душой любить человека и с такой же силой и страстью его ненавидеть.

Сильные чувства. И противоречивые.

После приступов злости, ярости и всепоглощающей ненависти, когда эти чувства схлынут, я ощущаю внутри зияющую пустоту и невероятную усталость.

Максу провели на позвоночнике сложную операцию. Прошло время и, наконец, его выписали домой.

Валерий Натанович не подвёл нас: после операции он уверенно сказал, что Макс поправится и обязательно будет ходить.

Но прежде, чем это случится, ему требуется долгая реабилитация: ежедневные тренировки, уход и помощь, потому как после операции Макс на время стал лежачим. 

Память к моему мужу пока не вернулась.

Психиатр, что провёл с ним несколько терапий, попросил не давить на него и дать ему время.

— Он всё вспомнит. Просто будьте терпимы к нему.

Но толк от этой терапии всё же был: Макс начал относиться ко всему миру спокойнее, и его заикание стало меньше.

Но быть терпимой?

Кажется, это должно быть так просто. Это ведь не чужой мне человек. Макс – мой муж и отец моего малыша. Он – любовь всей моей жизни.

Но…              

Видимо жизнь решила проверить меня на прочность.

Трудно оставаться терпимой, когда взрослый мужчина, временно прикованный к постели, начинает вести себя хуже младенца.

Меня удивляли мои негативные чувства, которые я испытывала.

Я знаю, что не разлюблю его. Никогда. И как бы это странно не выглядело, я его люблю, но одновременно ненавижу.

Ненавижу, что оставил меня одну. Ненавижу за то, что забыл меня и наши чувства. Ненавижу за его страдания и боль. Ненавижу, что он так и не принял меня, не позволяет стать ближе к нему и не признаёт меня своей женой, хотя доказательств я привела массу.

Но не только меня он не признаёт, но  своих родителей, друзей, коллег, которым стало известно, что Максим Устинов жив.

Макс заявил, что не желает никого знать, слышать и видеть. И что зовут его не Макс, а Иван и его родители – это пожилая чета Веденеевых. Анна Сергеевна и Илья Алексеевич.

Не могу передать словами, что произошло за эти недели. Столько эмоций, чувств, разговоров…

Родители Макса, мои родители, все наши друзья и коллеги: они все будто решили свести меня с ума! Я понимала чувства всех, но я была одна, а их много. И Макс… Он не был готов к такому вниманию, особенно после операции.

Вполне нормально, что он испугался и стал чувствовать себя очень уязвимо.

Мне пришлось встать между Максом и всеми родными и друзьями, как щит, чтобы оградить его от их излишнего внимания, бесконечных вопросов, причитаний и жалостливых взглядов.

Я так устала от бесконечных слёз, разговоров, поздравлений, что мой муж жив и пожеланий, чтобы он скорее поправился, что я с удовольствием сбежала от всего мира в горы, как только Валерий Натанович сказал, что уже можно выписываться.

От меня Максу не удалось избавиться. Я была непоколебима.

По рекомендации докторов в его спальне мы установили специальное оборудование для физических нагрузок.

Макс, конечно, старался и очень хотел скорее встать на ноги, но порой, он вёл себя просто ужасно.

Я понимала, что должна беречь себя, ради новой жизни, что растёт во мне. Но прочувствовав всю гамму эмоций отчуждения и непринятия – я словно воочию увидела ту пропасть, что пролегла между нами.

Даже воскреснув, Макс остался для меня недоступен. А я снова была одна. Но, не смотря на всё это, Макс оставался для меня любимым и незаменимым мужчиной.

Не представляете, сколько раз я собиралась сказать ему, что мне очень страшно, что я чувствую себя совершенно потерянной и одинокой. И все эти чувства я испытываю только из-за него. Он так близко от меня и так далёк.

Но всё это лирика. Рассуждать я могу долго.

Лучше возьму себя в руки, надену на лицо улыбку и в надежде, что возможно сегодняшний день станет другим – особенным и хоть что-то сдвинется с мёртвой точки.

Нет, я не права: с мёртвой точки мы уже сдвинулись в тот самый момент, когда в этот дом я привезла нейрохирурга.

Мы уже проделали длинный путь. Но вот вопрос: сколько ещё нужно сделать и пройти, чтобы Макс поднялся, пошёл и вспомнил меня?

Этот вопрос остаётся пока без ответа.

Ранним утром, когда Анна Сергеевна приготовила на всех завтрак, попросила её, чтобы сегодня я сама весь день провела с Максом.

— Я сама отнесу ему завтрак и помогу с тренировками, — сказала ей.

— Ладно, будь, по-твоему, — улыбнулась она. — Я тогда займусь хозяйством. А то совсем всё запустила. Илье помогу, а то старый, уже не справляется, как прежде, особенно с этими переживаниями и звонками… родителей… ну, ты сама знаешь, о ком я.

— Знаю. Я каждый день с ними общаюсь и рассказываю о состоянии Макса… — вздохнула и посмотрела на Анну Сергеевну.