Отпуск за свой счет

Отпуск за свой счет

Славно, однако, начался отпуск в Турции. Таксист поглядывал на меня в зеркало заднего вида, многозначительно шевелил черными бровями и призывно улыбался, показывая идеальные, как в рекламе, зубы. А часом раньше, в самолете, мужчина отечественного производства, мешковатая фигура которого выпирала из кресла как тесто из кастрюли, предлагал провести незабываемый вечер на берегу Средиземного моря.

И вот как тут не выпить? Я достала из сумки початую фляжку коньяка, купленную в «Дьюти-фри», и сделала приличный глоток. Турок заметил это, восхищенно цокнул языком и прожег меня знойным взглядом:

- Как тебя зовут?

- Маша.

- Наташа?

- Да, – кивнула я.

Маша, Наташа – какая разница? Скорее бы добраться до гостиницы, бросить чемодан и к морю, к морю, к морю – смыть усталость, ненужные взгляды и, наконец, остаться одной. Хорошо, что уже стемнело – пляж будет пустой.

В фойе гостиницы звучала живая музыка. В углу стоял белый рояль, и музыкант, сливаясь белым костюмом с инструментом, вдохновенно играл «Турецкий марш» пожилой паре, потягивающей из высоких бокалов что-то похожее на джин с тоником. Других слушателей не было. Головы старичков выглядывали из глубоких кресел, пушась редкими седыми волосами, как одуванчики. Таких милых голубков в одеждах, отливающих лунным светом, рисуют у заборчика в раю. Только без джин-тоника. Направляясь к лифту, я скользнула по ним взглядом, и загорелая старушенция, щедро увешанная цепочками, браслетами и кольцами, приветливо улыбнулась мне и даже помахала, как старой знакомой. Ох уж эти европейцы с их заученной доброжелательностью. Я улыбнулась и помахала в ответ.

Лифт спустился на первый этаж, мелодично тренькнул, и я вошла в кабину с затемненными зеркалами, которые вмиг размножили все мои прелести и недостатки. С ума сойти! Это ж чей воспаленный мозг додумался делать в лифте зеркальные стены? Из меня одной целая толпа сорокашестилетних женщин получилась.

Носильщик внес в номер чемодан, получил свой доллар и удалился. Ну вот и все, здравствуй, отдых! Прихватив сигареты и коньяк, я вышла на балкон.

Боже, Боже, Боже, ты есть на свете! М-м-м… Я закрыла глаза и медленно втянула в себя остывающий от зноя, пахнущий морем и соснами воздух с едва уловимыми нотками жарящегося где-то вдалеке кебаба. Если бы я была парфюмером, я создала бы такие духи и стала бы миллионером. А если бы была ученым, закупоривала бы этот воздух в бутылочки и продавала его серым жителям мегаполисов. Я обязательно стала бы миллионером, а, может, даже миллиардером, потому что продавала бы запах счастья. Недорого. Пятьдесят центов за бутылочку, чтобы каждый мог его себе позволить.

Но я не миллионер. Я уставшая женщина, хорошая мать и, наверное, неплохая жена, которую муж впервые в жизни отправил в отпуск одну. А раньше мы никуда друг без друга не ездили. Раньше он называл меня звездой и полагал, что такие, как я, спускаются с небес, чтобы ходить с прямой спинкой и щелкать каблучками на зависть всем. Раньше от него пахло спелыми майкопскими яблоками, которые ему присылала мама, и целовался он раньше так, что у меня подкашивались ноги. А сейчас они подкашиваются от усталости, и я придумываю себе кучу дел, чтобы дождаться, когда он уснет. А он ложится пораньше, чтобы заснуть до моего прихода. Такая вот тихая любовь. И взаимопонимание. Нынче.

Я села, закурила (да, я снова начала курить!), глотнула коньяку (да, я продолжаю пить!), вытянула босые ноги и запрокинула голову к темному небу, на котором, как в восточной сказке, висел рогаликом полумесяц в окружении звезд. Как раньше сын любил рогалики! А сейчас его пассия сидит на диете, и не дай бог предложить им мучное или суп на мясном бульоне – нотаций о правильном питании не оберешься. И главное - сынуля вдруг таким послушным стал, кивает согласно: мол, мам, ну как ты могла, это ж вредно. Будто он на воде и капусте в такого богатыря вырос. Да ладно, пусть смотрит ей в рот, лишь бы счастлив был. А он вроде счастлив – сияет уже третий год. Сыновья – не дочки. Они всегда уходят от мамы к другой женщине.

Я допила остатки коньяка. Купаться в море расхотелось. Лучше завтра зависну буйком в воде, буду топить тараканов в своей голове и отмокать от проблем, а сейчас приму душ и прогуляюсь к морю. Где там моя вторая фляжечка? Пойдем, дорогая, дышать морским бризом!

Снова лифт, снова толпа сорокашестилетних женщин и бархатно звучащий рояль в фойе. Несколько нарядных пар чинно потягивают коктейли. Старичков в одеждах из лунного света не видно.

На пути к морю я насчитала сто сорок шесть шагов. К чему бы это? Может, жить мне еще сто лет? А надо ли, если я и сейчас не знаю, как дальше? Сына женила, к мужу привыкла, от работы устала. И что? Каждый только учит, как правильно и счастливо жить, а сам-то ты, человек, счастлив? Знаешь, куда идешь, для чего живешь? В левое ухо кричат: «ты должна», в правое: «никому ты ничего не должна», а по центру рекомендуют прочистить чакры для просветления. Тянут душу, словно на пыточном станке, в разные стороны. Поди разберись, что правильно. То, чего вчера принято было интеллигентно стыдиться, сегодня дозволено. А может, надо просто заткнуть уши и наконец услышать себя? Или взять отпуск, да хоть за свой счет, как я, и сбежать, уехать к морю, звездам, песку, камням – к тому, что не меняется веками?

Ох, этот мягкий накат волн! Ох, этот морской бриз, звезды, месяц рогаликом и тишина… Я сняла босоножки и, проваливаясь во влажный песок, пошла к воде. Те-е-епленькая. Ишь, как тихо шуршит камешками и песком! Как в детстве. Ой, крабик побежал! Беги-беги, малыш, к маме в ямку! Мамочка… Никаким рахат-лукумом не подсластить твою жизнь после смерти папы. Но рахат-лукум я тебе все-таки привезу.