отравленная

Эпилог

Я ничего не чувствую. От слова совсем. Мне не жарко, не холодно, я совсем не чувствую боли или чего-то еще. Чего-то, что означало бы то, что я жива. Мне неприятно осознавать это, но я не могу пошевелить ногой или хотя бы кончиком пальца, не могу сделать самостоятельно вдох или просто открыть глаза. Уверена, что со стороны я очень похожа на фарфоровую куклу в дорогой упаковке. На меня все приходят лишь посмотреть, да я и сама на большее не способна.

Я не знаю, с чего начать. И в таких случаях всегда говорят — начни с начала, это же проще всего. Но в моем случае все иначе. Я не знаю, когда все началось.

Я боюсь называть его по имени. Иначе история станет реальной, а пока я называю его лишь «он», то все похоже на мой личный страшный сон.

Думаю, что начало моей, нет нашей, истории — это сентябрьское субботнее утро, когда он впервые сел за наш столик. Я его заметила не сразу и один вопрос меня мучал постоянно — все бы произошло так, если бы я его не заметила до конца? Если бы была тверже и встала из-за стола и просто бы ушла? Может мое нежелание изменять ход собственной судьбы и виновато в том, что я сейчас здесь, а он... А где он?

Или все началось с нашего первого поцелуя на той вечеринке? Я его поцеловала первой. Мне захотелось показать Диме, что я тоже могу найти себе пару за это время. Что я не буду долго одна. Глупо, но я этого хотела. Рядом со мной был он — парень, который меня чем-то привлекал и пугал одновременно. Сейчас бы я дала себе пощечину за тот поцелуй. Ведь, если бы не он, то я бы никогда не почувствовала вкус его губ, не запомнила не влюбилась в его аромат — ментол и сигарет. Некогда мой любимый запах.

Или все началось тогда у озера, когда он увез меня от ссоры с матерью? Тогда я увидела его другого и поняла, что он не такой плохой, каким я его представляла. Что он добрый и у него есть сердце. Ранимое сердце, которое я, почему-то, захотела сберечь. Пообещал никому не позволять причинять мне боль, но сам и нарушил свое же обещание. Или он не входил в этот список? Или он единственный мог причинять мне страдания и наслаждался этим?

Или все началось с первого букета цветов и романтического послания со строками Шекспира? Я до сих пор помню их. Помню, как ждала нового письма, влюбляясь в него еще сильнее. Чувствую себя глупой маленькой девочкой, которая повелась на красивую обертку, а сама конфета оказалась невкусной. Ядовитой. Отравленной.

Я не виновата. Нет, не вини себя.

Он всегда был таким. Я точно знаю. Просто не хотел показывать такого себя мне слишком рано, пока я не буду готова к этому. Точно, так все и было.

У меня сейчас слишком много времени подумать. Времени до того, как я очнусь, если вообще смогу это сделать. Я потеряла счет времени и не знаю, жива я или мертва. Никаких чувств, ничего.

Интересно, догадывался ли кто-то о том, что происходило?

Вика... я уверена, что она все поняла, но просто промолчала и решила не влезать не в свое дело. Ведь, если я не жалуюсь, то меня все устраивает — так она думала. И я ее не осуждаю. Отчасти она права, но я боялась жаловаться. Боялась того, что ему ничего не будет. Ничего, кроме штрафа или чего-то еще, намного слабее. Ведь тогда, он вернется домой и сделает мне больнее.

Родители... не думаю, что они что-то заподозрили. Ведь он был таким милым и добрым, совсем как в первые месяцы наших непростых отношений. Если бы он всегда только и был таким. Если бы все было так, то я бы не была сейчас здесь.

Яна... она что-то заподозрила, я знаю это. Но я сама не решилась сказать ей правду. Я боялась, что она осудит меня за такие отношения. За то, что я позволяю ему так с собой обращаться. Что я слабая, бесхребетная. Но ведь так многие живут! Я знаю, что многие женщины существуют так же, как и я, но они ведь смогли смириться с этим. Почему я не смогла?

Потому что это ненормально.

Никто не хотел говорить об этом. Никто не хотел видеть это. Никто не хотел вмешиваться. Все до безумия просто.

Я никого не виню. Лишь себя. За то, что допустила такое отношение к себе. Нужно было убегать от него, когда он впервые поднял на меня руку. Бежать далеко и без оглядки. Но не смогла. Любовь кому-то дарует свободу, а мне она даровала железные кандалы, державшие меня на привязи подле него. Моего любимого.

Мое последнее воспоминание — его взгляд, когда я начала падать. Испуганный и теплый. Не было в них ни жестокости, ничего другого. Он был моим и родным, тем самым, которого я и полюбила. Я хотела, чтобы он поймал меня. Пыталась ухватиться сама, но не успела. Все произошло слишком быстро. По щелчку пальца я потеряла равновесие и полетела вниз, смотря ему в глаза. В любимые голубые глаза.

Хотела бы стереть из памяти все плохое, но не могу. Если забуду, то вернусь к нему, как только мне станет лучше. Если станет. Мне нужно помнить. Нужно знать, что он не такой, каким кажется на первый взгляд. Нужно быть внимательнее и не допускать больше ничего подобного.

Я не слабая. Я сильная.

Я поднимусь с постели, мне станет лучше, я научусь заново жить и любить. Меня полюбят по-настоящему. Без боли и унижений, без наказаний и давления. Эта любовь будет другой. Она не будет отравлять меня, не будет причинять мне боль и страдания. Меня не будут наказывать, на меня не будут давить. Никакого насилия, только любовь. Я знаю, что найду ее. Надо всего лишь подождать.