Отражение

Отражение

– Ну все, пришли. Вот он, низкий дом мой, который давно ссутулился! – объявил Эдик, толкая невысокую, покосившуюся от старости калитку. Дверца со скрипом отворилась, пропуская во двор небольшую компанию: двух девушек и троих ребят. Молодые люди друг за дружкой прошли на территорию дачи Эдика. Хозяин, немного смущенный, словно ему было стыдно за старый деревенский домик, куда он притащил друзей, прошел первым по узкой вытоптанной тропинке мимо порыжевших осенних кустов малины и остановился возле деревянного крыльца с большими трещинами в ступенях. Ребята гуськом проследовали за ним. Напротив входа в дом стояла одинокая узенькая лавочка, сбитая из доски и двух поленьев. – Покурим тогда, а потом вещи закинем.

– Наконец-то добрались, – не очень весело протянула Ольга, жена его друга Ваньки. Ехали своим ходом, чтобы можно было в дороге прикладываться к пиву, и дорога показалась очень муторной: полтора часа электричкой, потом автобусом, которого пришлось долго ждать, а дальше пешком тащились. – Мы тут хоть поместимся? Я думала, все-таки что-то более комфортабельное будет.

– Уж чем богаты, – присаживаясь на скамейку и разводя руками, виновато протянул Эдик, в голове которого все время вертелась мысль о том, что у одного из парней – у Стаса – тоже имелась дача. Только раскинулась она на двадцати сотках, а не на шести, как тут, и дом стоял добротный: каменный, двухэтажный. А вся территория была засажена низенькой ярко-зеленой травкой. Никаких тебе грядок, клумб, яблонь этих, кустов смородины с малиной и тем более никаких колорадских жуков. Бр-р-р. Только вот с середины весны по середину осени в этом доме жили Стасовы предки, и покутить в свое удовольствие, как ребята планировали, при них бы не получилось. Не расслабишься. А тут сейчас никого. Бабушку, которая обычно торчала здесь безвылазно все лето, недавно положили в больницу. Ничего серьезного, но на дачу она уже в этом году не вернется. Так что можно тусоваться и отрываться, сколько влезет. – Конечно, дом старый совсем, но я сюда почти и не езжу. Тут обычно бабан живет. А если я приеду при ней, она меня к огороду припашет, а я вот ни разу ни фермер. Я считаю, на даче надо топыриться, а не работать. Вот завтра за грибами еще можно будет сходить, если, конечно, бодунище нас не добьет…

– Ой, какие красивые! – перебив его, воскликнула вдруг Влада, новая подруга Эдика, указывая на крыльцо, и все, как по команде, обернулись.

– Ну тьфу ты! – вдруг выругался Эд. – Опять баба Тая натаскала.

На крыльце у бревенчатой стены аккуратным рядком лежало несколько пузатых ярко-оранжевых тыкв.

– Что за баба Тая? А Тая – это Таисия? – хором заголосили друзья.

– Да откуда я знаю, наверное, – отмахнулся Эдик. – Вот нормальным людям обычно что пихают по осени? Правильно, кабачки. А у нас вся деревенская улица обычно на год вперед тыквами обеспечена. От бабы Таи. У нее какой-то сдвиг на тыквах, ну, потом увидите.

– Да что плохого-то? Мне бы кто тыкву дал, – удивился Ванька. – Кабачки уже видеть не могу.

– Да забирай хоть все, – радостно сказал Эдик, ловко перекидывая тлеющий бычок через забор, и отправился отпирать входную дверь. Ребята тем временем тоже докурили, подняли брошенные на пожухлую осеннюю траву рюкзаки и пакеты с выпивкой и провизией и вслед за хозяином прошли в дом, гулко топая по полому крыльцу. Внутри было сыро, зябко и тянуло плесенью. Обе девушки недовольно озирались по сторонам.

– Дом застоялся, – наморщил нос Эдик. – Сейчас печку затопим, все будет нормально. Долго, но зато очень тепло станет.

– Тыкву надо будет пожарить. На закусь пойдет как раз, – со знанием дела объявил Ванька, заходя на небольшую кухню. Справа там находилась плита, разделочный столик и шкаф, а левую половину помещения занимала большая русская печь. – Ух ты! Это настоящая печка? Никогда не видел!

Он с уважением погладил печь по белому боку. Эдик, открыв заслонку, поворошил кочергой поленья, подкинул с пола еще несколько и, скомкав одну из газет, что стопочкой лежали на столике, поджег ее и сунул в жерло печи. Отсыревшие дрова занялись с неохотой, крошечный огонек медленно пополз по деревяшкам.

– Да я только рад буду, если вы все эти тыквы сожрете. Тащить своим ходом домой, конечно, не надо.

– А что тут еще интересного у тебя? – Друзья толпились на пороге, почему-то не решаясь пройти в дом.

– Да вы проходите, места себе для ночлега выбирайте. Только чур мы с Владкой в самой дальней комнатушке, это наше уютное законное местечко. А так спальных мест достаточно. Можно веранду протопить, тогда и там кто-то ляжет.

Гости рассредоточились по дому, с интересом рассматривая традиционный интерьер деревенских комнат, старенькую, но крепкую мебель, глиняную посуду в древнем приземистом буфете.

– Вот тут мы и будем бухать! – радостно возвестил Эдик, указывая на круглый стол под разноцветным абажуром, когда ребята выбрали себе кровати, разложили вещи и вернулись в большую комнату. – Наверное, тут мои предки так же куролесили.

– А это что за зеркало такое интересное? – Глаза Влады вдруг широко раскрылись, и она уставилась на огромное, почти в полстены, зеркало с витиеватой деревянной рамкой. Все обернулись на стену. – Старинное, да?

– Графское, – важно ответил Эдик. – Тут же усадьба заброшенная неподалеку. Нам как-то принесли деревенские, предложили купить недорого, ну, это давно было, до моего рождения. Вон еще кресло старинное, тоже из усадьбы.