Отражение в стекле

Эпилог

- А ты точно уверена, что хочешь туда ехать? - я продолжал изгаляться над галстуком. Никогда не любил их завязывать, уж слишком тяжело мне запомнить этот чёртов узел.
- Артём, это даже не обсуждается! Заметив в списках приглашенных писателей тебя и ещё несколько популярных современников, я твёрдо решила, что не дам тебе отлынивать, а заодно сама схожу и познакомлюсь воочию. Может, у тебя, наконец, появятся коллеги по цеху!
- Мы же обсуждали моё пристрастие писать в одиночестве, - это не вызывает конфликтов, - после очередного неудачного узла, хотелось добавить какое-нибудь ругательство, однако меня удерживало желание поскорее избавиться от этой удавки на шее.
- Так, я уже готова... Артём, ты до сих пор копаешься с галстуком?! - к моему большому сожалению, Марго никогда не отходила от традиции проверить, как идут мои сборы на какое-то мероприятие. Зато сама она никогда не впускала меня в нашу спальню, пока наводила красоту перед зеркалом, какая тонкая ирония в этом всё-таки проскакивает: сколько живём вместе, а фигушки тебе, Артём, твой титул писателя и её непосредственного парня даёт тебе право смотреть на неё когда угодно, но не пока она не накрашена!
- А я говорил, меня бесят галстуки! И вообще, на кой чёрт он мне сдался?
- На тот, что я не позволю тебе прийти в пиджаке, зато без галстука - это не так смотрится.
- Меня устраивает и то, как я смотрюсь без галстука.
- Ты вообще в костюме смотришься как старомодный аристократ! Тебе такой стиль не идёт. Но это деловая встреча, тебя увидят сотни человек!
- У тебя отлично получается отвадить меня туда ехать, дорогая.
- Всегда пожалуйста, дай уже свой галстук! - сколько её помню, она ни разу не могла держаться смирно больше двух минут. Такое ощущение, будто из неё не может выветрится эта детская активность.
- Что тебе ответили в галерее?
- Сказали, что позвонят завтра. Я всё ещё думаю, что это плохая идея.
- По крайней мере, мы квиты. Я тоже не хочу ехать на съезд писателей, а уж тем более отвечать на вопросы журналистов.
- Эти журналисты тебя готовы уже разорвать! Ты знаешь, что одна особо наглая личность весь день караулила меня около входа в университет, и только когда вышел охранник, он отвязался.
- Он испугался дяди Вани? Этот вопрос таинственнее, чем вопрос о том, в чём они копаются, чтобы найти хоть какую-то информацию о моей личной жизни.
- Они копаются в твоих книгах.
- Тогда я им сочувствую.
- Артём!
- Что? Если это раннее творчество, то я им серьезно не завидую. Да даже сейчас я пишу посредственно, по сравнению со Стружкиным.
- Стружкин пишет статьи. Это его работа - стрелять колкими словечками так, чтобы каждый читатель чувствовал его настрой.
- Когда он уже уйдет на пенсию... - я подрегулировал галстук так, чтобы он меня не душил, поправил карман и отвернулся от зеркала в прихожей. - Как я выгляжу?
- Как будто мы снова отмечаем первый год совместной жизни.
- Так ты ещё помнишь? Тот парень был забавный, между нами.
- Он был забавный, но если я увижу его в следующий раз, у него будет на пару зубов меньше.
- С такими темпами я буду сверкать в статьях газет. Уже вижу в первой колонке «Девушка популярного писателя избивает его читателей»,- по моему лицу медленно поползла издевательская усмешка.
- Когда я уже перестану удивляться тому факту, что ты не повзрослел ни на йоту?
- Тогда же, когда я перестану удивляться тому, как писательство отлично сохраняет во мне умение ребячиться.

            Марго не злилась. Она, кажется, разучилась злиться в какой-то момент. Зато её умиляла вся эта ситуация с выставкой и моей нерасторопностью. Пожалуй, самое сложное - смириться с тем, что ты для неё - очень большой ребенок. Очень большой и чрезвычайно странный ребенок с личным приглашением на самое масштабное литературное мероприятие в стране, куда кого попало не приглашают.

            Вообще, я давно заметил за собой эту ноту самолюбия в голове. Это всегда пугает меня: становиться самовлюблённым не входит в мои планы, я могу завоевать доверие редакции одной лишь наглостью, которую не скроет никакая другая черта характера. И Марго это знала; знала и всё же осталась со мной, когда эта наглость стала проявляться почти во всех вопросах, касающихся совместного времяпрепровождения. Если мне что-то не нравилось, я говорил и всё приходило к компромиссу, светлым мыслям и какой-то уж слишком идеальной жизни. Правда эту идеальную жизнь омрачала тень столицы, где и люди другие, и пробки длиннее, и люди в конторах сидят злые, требовательные и жадные. Пожалуй, ещё более жадные, чем Игнат... Сергеевич? Чертова память подводит уже в который раз.

- Не забывай, что тебе ещё этой ночью ехать, - в голосе Марго отражалось волнение по этому поводу. Ей казалось не так важно, как часто я езжу домой, в то время как я видел в этом почти жизненно важную потребность.
- Ты точно не заскучаешь тут? Я могу отменить поездку в случае чего.
- Артём, у меня конец сессии и бесконечный спор с директором галереи. Мне будет некогда отдыхать.
- Обещай, что позвонишь в случае проблем с учёбой.
- Шутишь? Когда в последний раз у меня были проблемы с учёбой?
- Около месяца назад, если память не подводит. Ты отказывалась идти на пары потому, что на улице жарко.
- Дело не в учёбе, а в жаре!
- Думаешь, я так же не говорил, пока учился на психолога? Тоже на втором курсе, к слову.
- Знаешь, мне иногда кажется, что лучше бы ты в итоге доучился на него. Мы бы могли остаться там, а не переезжать.
- Я тоже скучаю по старым денькам, но мы же оба понимаем, что порой приходится идти на жертвы ради чего-то.
- Да... это и грустно.