Отшельница

Отшельница

Красным заревом окутано небо, давно уже нет птиц и несмотря на жару в воздухе совсем нет насекомых. Нет порхающих бабочек, нет жужжащих пчёл и стрекочущих кузнечиков тоже нет.

Яркие вспышки, словно бы от молнии на небе, то и дело освещают всё пространство, разливаясь в воздухе яркими, разноцветными красками. Ярко-красный, тёплый оранжевый, сиреневый, ярко – зелёный…

Путник, случайно оказавшийся здесь, мог бы очень удивиться подумав, что видит полярное сияние летом в этих краях. Но не только небо здесь было столь необычным. Если бы тот же самый путник сумел отвести взгляд от неба и посмотрел под ноги, он удивился бы увиденному ничуть не меньше. Там, где должна быть Земля, зияла пустота. Бесконечная, безбрежная, чёрная пустота.

А что ещё удивило бы нашего путника, так это отсутствие каких-либо звуков, здесь он не сумел бы услышать ни ветерка, ни пения птиц, ни шепчущихся в ласковом приливе волн, ни даже собственного удивленного голоса. К слову сказать, представить путника в этих местах попросту было бы невозможно….

Маленькая, сухонькая старушка сидела на стуле. Она поправила очки, зевнула, погладила кошку, спящую на её коленках и бережно закрыла старенький молитвослов, положив его на стол.

Кожаный, потрескавшийся переплёт и обветшалая бумага страниц намекали на его почтенный возраст. Его страницы с загнутыми уголками и следами отпечатков чьих-то пальцев, бахрома на краях листочков и пометки карандашом на полях, хранили память многих поколений.

Старушка перекрестилась, посидела с минуту, глядя в пустоту, словно пытаясь восстановить в памяти действия, которые только что собиралась совершить, положила сухонькую сморщенную ладонь на мурлыкающую кошку и осторожно привстав понесла этот мирно сопящий комочек на кровать. Она шла очень медленно, пригнувшись к полу, шаркая шерстяными носками по половикам, собирая их гармошкой.

Не смотря на её возраст, который невозможно было угадать по её виду, в комнате было очень чисто и уютно. Краска на полу местами была уже совсем истёрта, но пол был чисто вымыт.

На стене ритмично тикали старинные часы с кукушкой. Кукушка уже давно ушла на покой, но часы тикали, исправно нарушая тишину металлическим маятником.

Старушка пошаркала до кровати и бережно опустила спящий комочек на мягкую высокую перину. Кровать была тоже старинной, да и вообще казалось, что всё в этом доме не имеет возраста и нет ничего что было бы моложе века, включая саму старушку и её мохнатого питомца.

Кошка лениво приподняла голову, довольно буркнула, потянулась и свернулась обратно в клубочек, продолжая мирно сопеть.

Старушка с любовью поправила кружевные накидки на подушках, пригладила руками старинное вышитое вручную покрывало, поправила свой платок и направилась к входной двери.

Остановившись у выхода, одной рукой держась за потрескавшийся косяк, она осторожно по очереди засунула ноги в калоши и толкнула дверь. Старая, ленивая дверь нехотя заскрипела, поддаваясь своей не менее старой хозяйке, и в комнату проник запах деревенского, летнего утра.

Едва только ещё проснулось Солнце, на траве поблёскивали прозрачные капельки росинок, а трудолюбивые пчёлки уже вовсю работали, перелетая с цветка на цветок.

Старушка осторожно перешагнула порог дома и держась за поручень, охая, спустилась по ступенькам на землю. Она взяла со скамейки маленькое ведёрко, ловко накинула его на коромысло, на котором уже висело второе, и медленно пошла к колодцу…

Чистейшая, ледяная колодезная вода выплёскивалась из доверху наполненных вёдер прямо под ноги, периодически капая на старенькое платье и фартук старушки.

Пёс радостно залаял в ожидании утреннего угощения, услышав приближение хозяйки.

«Ну чаво, чаво милок? Сейчас. Потерпи малёхо».

Старушка потрепала весёлого пса по лохматой макушке, налила ему полную чашку воды и вытащила из кармана баранку.

«Накося, лови» – сказала она, слегка посмеиваясь и бросила её нетерпеливому псу.

Пёс радостно завилял хвостом, подпрыгнул, поймав на лету баранку, и с огромным аппетитом сжевал.

«Вот так-то милок, так-то» – пробурчала себе под нос старушка и тихонько пошла в сторону огородной калитки…

А тем временем где-то на красном зареве неба полыхали тёмные облака, пепел поднимался из

пустоты вверх, застилая всё на своём пути серой, непроглядной завесой. Нечто похожее на полярное сияние исчезло, от него не осталось и следа. Только черная бездна, полыхающие облака и пепел…

Далеко -далеко по всей округе и конца и края не было видно этой черной пелене окутавшей, казалось, всю землю.

Вокруг было просто «ничего». Безбрежное и безымянное ничто.

Уже много лет прошло как избавилась планета Земля от своих обитателей и как вымерло на ней всё живое, и лишь где-то там, в сибирской глуши, словно оазис посреди пустыни, остался живым островок с древней и ни о чём не подозревающей, старушкой.